Читаем без скачивания Бриллиантовый скандал. Случай графини де ла Мотт - Ефим Курганов

Анжелика: Так спрашивай, господин мой.

Титон: Коли меж ними и в самом деле была такая дружба, не мог ли граф Калиостро попросить Кривого Жана выпустить на волю графиню Жанну де ла Мотт? Или хотя бы содействовать этому? Что скажешь об этом?

Анжелика: Да запросто мог, господин мой. За добавочный флакончик эликсира жизни Кривой Жан и не на такое пойдет. Но, на самом деле, я о сем событии ничего в точности не знаю. Ясно мне только одно: Жан решил прежде достигнуть бессмертия, а потом уже опять заняться поеданием малюток. Между прочим, он не раз говорил мне: «Поглощая невинных, я чувствую, как сам очищаюсь». В общем, за калиостровский божественный флакончик Кривой Жан выпустит из Сальпетриер кого угодно — это уж непременно. К тому же и не привык он графу отказывать. Но в точности вам все расскажет сам Кривой Жан.

Титон: Любезная Анжелика, ты вела себя образцово. От имени их Королевских Величеств душевно благодарю тебя. Ужасно обидно только, что тебе ничего не известно про исчезнувшее ожерелье. Графиня и в самом деле не подкинула тебе ни одного бриллиантика, даже самого завалящего? Что ж… Видно так и было.

ДОПРОС N 3

Титон: Обвиняемый, назовите себя.

Кр. Жан: я — Кривой Жан.

Титон: Сия шутка неуместна. Я уже предупреждал вас. Назовите себя, обвиняемый.

Кр. Жан: я — Жан Леже, коли вы настаиваете.

Титон: Так-то лучше. Формы законности должны быть соблюдены неукоснительно. Господин Леже, я имел продолжительную беседу с небезызвестной вам Анжеликой и узнал массу прелюбопытного.

Кр. Жан: Да, она способна нести одну лишь чушь. И врет при этом — имейте в виду — еще почище графини де ла Мотт.

Титон: Господин обвиняемый, оставим сейчас в покое Анжелику. Поговорим-ка лучше о вас и графе Калиостро.

Кр. Жан: Увы, я никогда не имел чести быть представленным великому магу.

Титон: Никогда?

Кр. Жан: Когда закончился процесс, граф приходил в Сальпетриер проститься с Анжеликой, но я при сем не присутствовал.

Титон: А эликсир жизни вы ведь пробовали?

Кр. Жан: Только слышал, а пригубить никогда не удавалось. Чертовски дорогая штука. Не по моему карману.

Титон: Сказывают, что это именно вы, вняв просьбе графа, выпустили из Сальпиетриера графиню Жанну де ла Мотт де Валуа.

Кр. Жан: И охота повторять вам чушь этой толстозадой идиотки. Над ее глупейшими фантазиями смеется весь Сальпетриер. А теперь станут смеяться вдвойне, если не втройне: наконец-то нашелся чудак, который ей поверил.

Титон: Ключ был только у вас, господин обвиняемый. И замок не был сломан — дверь была именно отомкнута.

Кр. Жан: Сие до меня не касается. Искать доказательства и собирать улики — ваше дело, а не мое. Я знаю лишь то, что честно соблюдал свои обязанности и преступницу графиню Жанну де ла Мотт никуда не выпускал. А как она отомкнула дверь, мне неведомо. Об этом должны проведать вы, господин королевский советник.

ПРИМЕЧАНИЕ ПРОФЕССОРА АЛИКА ЖУЛЬКОВСКОГО:

А Кривой Жан, при всей своей противоестественной страсти к поеданию малюток, рассуждает, надо сказать, вполне разумно и даже хитро.

Во всяком случае, королевский советник Титон расколоть его, как видно, так и не смог.

проф. А. Ж.

г. Лос-Анджелес

2010 г.

ЭПИЛОГ, СОСТОЯЩИЙ ИЗ ДВУХ ЧАСТЕЙ

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ИЗ МЕМУАРА КОРОЛЕВСКОГО СОВЕТНИКА ЖАНА БАТИСТА МАКСИМИЛЛИАНА ПЬЕРА ТИТОНА (1797)

Подготовил к публикации проф. Алик Жульковский

С французского перевел Михаил Ходорковский

При взятии Бастилии, в числе прочих узников получил свободу и Кривой Жан, сидевший по делу об исчезновении графини Жанны де ла Мотт. На следующий же день он был в числе тех, кто разбил ворота женской больницы Сальпетриер.

Громилы начали с того, что убили пять престарелых женщин, потом бросились на молодых арестанток и публичных женщин и перебили из них душ тридцать, насилуя одновременно как живых, так и мертвых.

Этим, однако, дело не окончилось: они проникли в спальню сиротского отделения и растлили там массу маленьких девочек, а затем перебили их.

Кривой Жан устроил в тот день в Сальпетриере отличный ужин, целое пиршество, обжарив тельца жертв в капустных листьях и обильно полив чесночным соусом. А вместо вина он выставил дюжину флаконов с «эликсиром жизни».

Надо сказать, что за время своего сотрудничества с графом Калиостро у Кривого Жана, как я выяснил, скопилось изрядное количество этих флакончиков, которые хранились в тайнике, устроенном в одном из сальпетриеровских подвалов.

Еще один эпизод. Во время сего пиршества с корзиною булок пробегала одна из служительниц Сальпетриера. Жан и его сподвижники отняли у нее хлеб и начали его пожирать, макая каждый кусок в раны еще трепещущих жертв.

Кривой Жан быстро был признан обезумевшей толпой за своего признанного главаря. Он потом повел новоявленных своих сообщников по детским приютам — искать девочек.

И каждый вечер в Сальпетриере закатывались ужасающие пиршества: ужины из жареных малюток. Кривой Жан ласково называл это «младенцевскими пирушками».

Между прочим, рядом с Кривым Жаном все время находилась пышнотелая девица, удивительно напоминавшая Анжелику. Это и была сальпетриеровская Анжелика. Впоследствии, кстати, по протекции Жана она получила орден «Почетная шлюха республики», коим чрезвычайно гордилась.

К Кривому Жану присоединилась, кстати, и Николь Леге (баронесса д’Олива), в 1785-м году с успехом сыгравшая роль нашей несчастной королевы — эту дурочку (Николь, разумеется) я допрашивал в свое время, она казалась тогда потерянной, наивной, нагло обманутой графинею де ла Мотт.

Революционная банда Кривого Жана, кроме поедания малюток, занималась также «священными экзекуциями», а именно с большим воодушевлением секла «блядей-аристократок», как тогда говорили.

Сорвав с них одежды, Жан и его подопечные, включая Анжелику и Оливу, гоняли затем обезумевших дам и девиц розгами по длинным монастырским коридорам, садам и террасам, осыпая ударами и подвергая оскорблениям, более жестоким, чем сама смерть.

Граф Калиостро в одном из своих обращений к Франции, сколько я помню, назвал Кривого Жана подлинным героем революции, апостолом свободы, неутомимым борцом с королевским режимом, с его прогнившими институтами и установлениями.

Сказывают, что в савойских горах в честь Кривого Жана односельчанами его не так давно был водружен памятник, подпись под коим красноречиво гласит: «Врагу насилия и тирании».

Несомненно, имя и деяния Кривого Жана войдут в хроники революционного времени, хотя он был всего лишь обыкновенным монстром и клиентом графа Калиостро.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ГРАФ ФЕНИКС — АВТОРУ

Эпиграф (слова Марии Антуанетты), кажется, весьма удачен. Он отмечает чрезвычайно важный пункт: встреча трона с уголовщиной, то есть с хтоническим низом (классическое описание этого низа см., например, в «Золотом осле» Апулея).

Людовик и Мария-Антуанетта были вовлечены в эту встречу с уголовщиной без вины и даже против своей воли, но на самом деле это решительно ничего не меняет: само по себе это соприкосновение (вольное или невольное) вызывает заражение, род исторического «СПИДа» (пользуясь современным выражением, надо сказать, очень удачным, но в мои времена, к счастью, неизвестным), от которого нет никакого противоядия.

Открывается подпольная клоака, из которой выходят всякие инфернальные существа, вроде Кривого Жана, Анжелики-давалки, графини де ла Мотт, графа Калиостро (всех не перечесть), завораживая своими некрофильскими играми даже прелатов, вроде шутовского кардинала де Рогана, и принцев прогнившей крови, вроде герцога Шартрского и графа д’Артуа.

Маловероятно, что Калиостро ходил навещать графиню в Сальпетриер и вообще встречался лично с Кривым Жаном. Из допросов выясняется более существенный факт: популярность этого персонажа среди существ, деформированных как нравственно, так и физически, принадлежащих ко всем слоям — самым высшим и самым низшим. Он стоит как бы в центре, в котором, как в клоаке, собираются отравленные (радиоактивные) отходы эпохи.

Это и есть революция. Об этом пророчествует Калиостро. Он — пророк клоаки, хотя его толстые плебейские пальцы унизаны перстнями с бриллиантами (фальшивыми?).

Он возбуждает искусственными средствами (эликсирчиками, неизвестно из чего намешанными, и прочими магическими средствами) в больших и малых, которые еще совсем недавно даже не считались человеческими существами, а причудой природы и ухмылкой дьявола, жажду бессмертия. Но какого?