Читаем без скачивания Долг грабежом красен - Михаил Серегин

Либерзон тяжело вздохнул и продолжил:

– Нет, Вова, я помогу вам всем, чем смогу. И неважно, рискую я при этом жизнью или нет.

Он почесал своим крючковатым пальцем надбровную дугу и добавил:

– К тому же я надеюсь на ваше благоразумие и на то, что вы не станете подставлять меня под стволы этих негодяев.

Полунин улыбнулся в ответ и сказал:

– Спасибо, Изя. Разумеется, я не буду рисковать ни тобой, ни твоими близкими ради своих целей.

– В таком случае можно сегодня же ехать, – произнес Либерзон. – Чем меньше народа знает, что вы у меня, тем лучше.

– Куда ехать? – удивился Полунин.

– В лес. Не так давно я решил поправить свое здоровье. Вы знаете, я, как и вы, не люблю медиков, и мне посоветовали одного корейца-лесника, который по совместительству еще лечит травами. Периодически он делает для меня сборы, а я приезжаю к нему раз в месяц и покупаю их у него. Думаю, что за умеренные деньги он позволит вам пожить у него столько, сколько вам надо.

Либерзон снова почесал надбровную дугу.

– Ну а мне сделает небольшую скидку за такого богатого клиента, – добавил он.

Он налил Полунину еще чаю, а сам пошел в комнату собираться в дорогу. Через полчаса, наняв такси, они уже направлялись к месту, о котором говорил Либерзон.

«Мерседес» Томашевского остановился у самых ворот завода «Нефтьоргсинтез», Альберт Николаевич вышел из машины и в сопровождении своего референта отправился на территорию завода.

Через несколько минут они появились в кабинете председателя Совета директоров нефтяной компании «Аркада», где их встретил хозяин кабинета Олег Сатаров.

Рядом с ним за столом для заседаний сидел его ближайший помощник Сергей Романенков.

Томашевский, зайдя в кабинет, поздоровался и, не спрашивая разрешения, уселся за стол. Рядом с ним пристроился и референт. Сатаров с полуулыбкой взглянул на Томашевского и спросил:

– У вас есть для меня какая-то информация?

– Да, – ответил тот, – хочу поделиться с вами своей радостью. Вопрос о покупке мной пакета акций решен. С сегодняшнего дня я являюсь акционером вашей компании.

Референт, слегка наклонившись к своему шефу, поправил:

– Нашей компании.

Томашевский одобрительно кивнул и повторил:

– Да, нашей с вами компании.

– Ну что ж, поздравляю вас, – произнес в ответ Сатаров и, усмехнувшись, добавил: – Не сомневаюсь в том, что господин Серегин был очень доволен сделкой.

Томашевский неопределенно пожал плечами и ответил:

– Я бы не сказал, что очень, но это уже не имеет отношения к делу. Теперь мы уже официально стали вашими партнерами, и, я полагаю, самое время обсудить наши общие планы.

– Хочу и я сообщить вам о своих переменах, – вместо ответа сказал Сатаров. – Под моим контролем теперь находятся остальные сорок пять процентов акций.

– Ну что ж, – Томашевский одобрительно кивнул. – Очень хорошо. В таком случае нам тем более стоит обсудить, как мы будем реализовывать наши прежние договоренности.

Сатаров пожал плечами:

– Мне кажется, Альберт Николаевич, вы слегка торопитсеь. Еще не решен вопрос с Полуниным. Мы не знаем, где он и что он замышляет.

– Что бы он ни замышлял, нам он уже вряд ли сможет причинить вред в рамках акционерной компании, поскольку вы и я контролируем больше пятидесяти процентов. Мы выиграли эту войну, и самое время поделить добычу и обсудить дальнейшие перспективы. Я хочу сразу сделать вам предложение. Если я буду контролировать сорок процентов акций компании, то в ближайший год я добьюсь значительного повышения инвестиций. Где я найду деньги, это моя проблема. Вы же займетесь внутренними делами завода и общими текущими проблемами производства. Хочу также сообщить вам, что…

– Я думаю, – прервал Томашевского Сатаров, – не стоит торопиться. Большие дела, Альберт Николаевич, быстро не делают. Мы здесь с моим замом обсудили создавшуюся ситуацию и пока еще не определились до конца, чем заниматься и в каком объеме. Как будет ясность в этом вопросе, мы вам немедленно сообщим.

Во взгляде Томашевского отразилось одновременно недоумение и раздражение.

– Вы уверены, что это правильное решение? – произнес Томашевский. – Чем раньше мы обсудим наши дела, тем лучше будет и для нас с вами, и для компании.

– Я уверен в этом, – твердо заявил Сатаров. – Давайте действительно обсудим это попозже, пусть в городе все утрясется и успокоится. Вы только что совершили выгодную сделку, поэтому можете уезжать к себе в Москву с чувством выполненного долга. Через месяц вы вернетесь, и мы спокойно все обсудим. А сейчас извините, Альберт Николаевич, мне надо ехать к руководству, на меня, знаете ли, в последнее время свалилось много дел, не совсем для меня привычных, поэтому кручусь как заводной и сильно устаю к вечеру.

Томашевский медленно поднялся и, кивнув на прощание Сатарову, покинул его кабинет. Когда он уселся в свой «Мерседес», референт бодро обратился к нему:

– Не переживайте, Альберт Николаевич, никуда эти бандюки не денутся, Администрация твердо обещала нам помочь в борьбе за этот завод. Да и какие из них, извините меня, управляющие? Приедем сюда через месяц, и они будут говорить с нами совсем по-другому.

– Возможно, ты и прав, – задумчиво глядя на мелькающие за окном машины дома, ответил Томашевский. – И нам лучше вернуться сюда через месяц, когда все успокоится. Но поверь мне, Леня, я немало повидал в жизни. Что-то мне подсказывает, что через месяц они действительно будут разговаривать с нами по-другому, но эта перемена будет отнюдь не в лучшую сторону. Сатаров говорил сейчас со мной так, будто мои козыри ему уже не страшны, так как у него на руках куда более сильная карта.

– Этого не может быть, местное руководство обещало нам поддержку, – заявил референт. – Вряд ли он пойдет против них.

– Поживем – увидим, – ответил Томашевский.

– Ну что, Владимир, идешь сегодня со мной на рыбалку? Или опять останешься дома сидеть? – спросил у Полунина лесник Ким, заходя к нему в комнату.

Полунин лежал на кровати, закинув одну руку за голову. Во второй у него дымилась зажатая между пальцев сигара.

– Если тебе нужна моя помощь – сети снять или что, – то пойду.

– Нет, Володя, помощь мне не нужна, просто я хочу, чтоб ты прогулялся.

Кореец Ким был маленького роста. Он постоянно улыбался, словно давал всем понять, что плохого настроения у него не бывает. Выглядел, несмотря на то что давно уже разменял пятый десяток, молодцевато и бодро. В его черных как смоль волосах не было ни одного седого.

– Ты как будто не понимаешь, Володя, здесь такие места, такая природа, осень на дворе, кругом красотища. Ходи, любуйся и отдыхай. А ты сидишь здесь, организм свой никотином отравляешь.

– Отдых, Александр, – ответил Полунин, – зависит от состояния души, а не от окружающей обстановки. А в душе у меня спокойствия нету. Так что извини меня, я лучше здесь полежу.

Ким немного потоптался на месте, понимая, что ему в очередной раз не удастся уговорить своего постояльца, и, развернувшись, вышел из комнаты. Полунин улыбнулся, глядя ему вслед. Ему был очень симпатичен этот кореец, с которым он прожил под одной крышей уже больше двух месяцев.

Сторожка Кима находилась на окраине просторной поляны достаточно далеко от проселочной дороги. Это было очень тихое, красивое место.

Сам дом представлял собой небольшое строение, в котором, кроме просторных сеней, были и две больших комнаты. Одну из них, ту, что поменьше, занимал хозяин. В другой, которая считалась залом, жил Полунин.

Помимо того, что дом отапливался русской печью, по прихоти городских туристов, иногда приезжающих к Киму, он построил в зале и камин.

Вечерами они вдвоем с Кимом собирались у камина, пили чай, ведя неспешные разговоры.

Ким оказался внимательным и приятным собеседником, отчасти потому, что он больше стремился слушать, нежели говорить сам.

За все это время Ким ни разу не спросил ни Владимира, ни раз в неделю приезжавшего к ним Либерзона, откуда Полунин приехал и почему он здесь живет. Его совсем не интересовала биография Полунина, но сам Владимир Киму явно нравился. Впрочем, о себе кореец рассказывал охотно.

Владимир узнал, что кореец уже лет пять является лесником, до этого он был научным сотрудником Института экологии леса. Но поскольку институт давно уже находится в плачевном состоянии, Ким вынужден был поменять работу.

Пожив на природе какое-то время, кореец понял, что в город возвращаться не хочет, там ему просто нечего делать. Дети уже выросли, внуки еще не появились. Жена же, наоборот, была сугубо городским человеком и приезжала к нему в лес не чаще одного раза в месяц.

Ким вел большое натуральное хозяйство. У него был приличный огород, в дворовых постройках он держал кур. Кроме этого, он ловил и солил рыбу, занимался звериным промыслом.