Читаем без скачивания Время Вызова. Нужны князья, а не тати - Роман Злотников

— Рустам, что ты такой тихий, или случилось что?

Рустам приподнял нос и, бросив быстрый взгляд в сторону Виктора, буркнул что-то невнятное. Виктор поднялся и, подойдя к Рустаму, уселся напротив него. Рустам где-то с минуту делал вид, что слишком занят, чтобы отреагировать на появление прямо перед носом собственного начальства, но затем не выдержал и, подняв голову, в упор посмотрел на Виктора. Тот удивленно покачал головой. По всей левой скуле Рустама растекался иссиня-багровый синяк.

— И что это означает?

Рустам скривился:

— Да так… хулиганы привязались.

— Хулиганы?

— Ну да. — Рустам поежился, но, видимо, до него дошло, что утаивание информации ни к чему хорошему не приведет, и он нехотя пояснил:

— В Люберцах, на рынке. Я уже кассу снимал. Четверо их было… Говорят, у нас русский город и никакие «чурки» тут торговать не будут… — Рустам аж захлебнулся от возмущения. Ну еще бы. Он был коренным москвичом, причем уже в третьем поколении. И вырос не где-нибудь, а на Арбате, самой русской, самой московской из всех московских улочек. В подвале повисла напряженная тишина. Все недоуменно переглядывались. Это как это? Нет, кое-кто после доброй чарки и сам был не прочь поругаться по поводу того, что, мол, от кавказцев житья не стало или евреи-гады все скупили, но Рустам-то тут при чем? Он же свой, нашенский, вместе со всеми выживает как может, крутится… Это ж что за беспредел такой?..

Антонина Алексеевна, глядя на Виктора, нерешительно потянулась за трубкой, но тот мотнул головой. Не то. «Крыша» у них тоже была кавказская, и если наезд действительно был, так сказать, расовый, то все могло обернуться только хуже. Лучше было сначала во всем разобраться самому.

— Ты как, завтра работаешь или болеешь? — спросил он у Рустама. Тот упрямо насупился:

— Работаю. Будут еще они мне указывать…

— Хорошо, на всякий случай с тобой поедет Семеныч. — Виктор оглянулся. Семеныч слегка побледнел, но затем мужественно вскинул подбородок и согласно кивнул.

На следующий день Виктор взял с собой Игоря и Пагрушева.

До привокзального рынка Люберец они добрались на Игоревой «шахе». Рустам установил прицеп на старом месте. У ближнего от перрона входа на рынок. Игорь остановил машину на противоположной стороне площади и повернулся к Виктору. Тот покачал головой:

— Подождем…

Вчерашние трое появились, когда уже совсем стемнело и основная толпа от московских электричек, привозящих возвращающихся из Москвы с работы жителей Люберец, схлынула. Вернее, на этот раз их было уже не трое, а пятеро. Виктор заметил их, когда они еще шли по рынку, по-хозяйски косясь по сторонам и свысока поглядывая на испуганных бабок. Заметив прицеп Рустама, они обрадованно загомонили и рванули вперед. Виктор отрывисто бросил:

— Игорек, давай к нашим. Быстро!

Они едва успели. Два жлоба, опрокинув весы, как раз вытаскивали Рустама из-за импровизированного прилавка, а еще один, схватив за грудки Семеныча, что-то надсадно орал в его выпученные от страха глаза.

— Э, пацаны, а ну — тормози! — рявкнул Виктор, выскочив из машины. Все присутствующие тут же уставились на него, только одни настороженно, а другие удивленно-радостно. Парень с тяжелой челюстью, в черной вязаной шапочке и дешевой китайской куртке, из-под которой торчали камуфлированные штаны, судя по всему, бывший здесь за главного, зло рыкнул:

— Э, а ты кто такой?

— Человек, которого ваши действия затрагивают напрямую. — Виктор кивнул Игорю и Сашке, и те с крайне угрожающим видом придвинулись вплотную к тем двум жлобам, что держали Рустама. Жлобы слегка ослабили хватку, и Рустам, зло дернувшись, вырвался из их явно не братских объятий.

— Это — мои люди. Что вам от них надо?

Парень в камуфляжных штанах окинул его оценивающим взглядом.

— Хозяин, значит? — Он нарочито небрежно усмехнулся и, оглянувшись на своих, лениво протянул: — А чего это у тебя, хозяин, нерусь работает?

Ого! Да они продолжают по-вчерашнему чесать… они что, серьезно? Ну тогда не обижайтесь… Виктор, конечно, мог говорить и на их языке, но раз они так цепляются за свою дурацкую «расовую» теорию, то уже оказываются на таком поле, на котором против Виктора у них вряд ли есть какие-то шансы…

— А-а, так ты предпочитаешь сам работать на нерусь? — невинно осведомился Виктор.

— Чего-о? — озадаченно протянул тот.

— Ну… как я понял, в твоем мире есть только две национальности — «русь» и «нерусь». И, поскольку они неизбежно должны вступать в некие отношения работника и работодателя, ты, оказывается, считаешь, что «русь» должна работать на «нерусь»?

Парни напряженно морщили лбы, пытаясь разобраться, как это они, исконные защитники русских от нерусских, могли сказать ТАКОЕ. Наконец им надоело разбираться. Старший зло насупился и заорал:

— Ты дурку-то не гони! Ты по существу отвечай.

— Ладно, с этим все понятно, — кивнул Виктор. — Второй вопрос: Пушкина знаешь?

Парень озадаченно насупился, но затем решил не отступать от «генеральной линии» и зло прорычал:

— Ты кончай воду мутить, а то ща как…

— А знаешь, кто у него дед был?

Подобный вопрос, похоже, был совершенно неожиданным и потому слегка выбил парня из колеи. Ну не поднимаются в подобных разговорах столь высокоинтеллектуальные темы. Он осекся, тупо моргнул и переспросил:

— Кто?

— Негр, — припечатал Виктор, и тут же, не давая оппоненту прийти в себя, развил успех: — А как этого деда звали, сказать?

Парень ничего не ответил, только ошалело моргал глазами.

— Абрам! — нанес Виктор последний удар.

— Да ты гонишь! — зарычал парень, простой и понятный мир которого сейчас рушился на глазах.

— Ничуть, — мотнул головой Виктор, — во всех биографиях написано — Абрам Петрович Ганнибал, бывший невольник, купленный царем Петром и отправленный им затем учиться в Европу. Между прочим, прославленный русский генерал.

— Точно, Баклан, — заорал вдруг кто-то из «супротивников», — я еще кино о нем видел. Он еще на русской бабе жениться не хотел. А его царь за это в ссылку послал.

— Заткнись! — заорал Баклан и, ожегши Виктора бешеным взглядом, зло бросил: — И че? Теперь нам неруси жопу лизать?

Виктор молча покачал головой:

— Это как ты хочешь. Но моих людей больше не тронь. Рустам в Москве родился. И отец его с матерью тоже. А дед его за войну два ордена имеет и медалей штук шесть, в том числе, кстати, «За оборону Москвы». А ты какие медали имеешь? — Он сделал паузу, давая Баклану возможность ответить, а затем продолжил: — Так что не тебе его русскость проверять… А если ты это просто так мутишь, а на самом деле под этой маркой просто торговцев «пощипать» вздумал, то не обижайся. Я сам с тобой больше говорить не буду, а других людей к тебе пришлю. И, могу тебе гарантировать, — там будет и «нерусь», и самая что ни на есть для тебя настоящая «русь», но тебе, Баклан, от этого легче не будет. ПОНЯЛ?