Читаем без скачивания Чужое сердце - Джоди Пиколт

В те первые месяцы я вынуждала себя вставать по утрам лишь по одной причине: потому что в мире теперь жил человек, который нуждался в поддержке больше, чем я. У новорожденной Клэр не было выбора. Ее надо было кормить и укачивать, ей надо было менять подгузники. Она настолько укрепила меня в настоящем, что мне пришлось расстаться с прошлым. То, что я осталась жива, – полностью ее заслуга. Возможно, поэтому я теперь столь решительно настроена ответить тем же. Но даже забота о Клэр не могла обеспечить мне идеальную защиту. Я срывалась в бездну отчаяния из-за сущих мелочей. К примеру, втыкая семь свечек в именинный торт, я вспоминала, что Элизабет было бы уже четырнадцать. Открывала коробку, много лет простоявшую в гараже, и вдыхала запах миниатюрных сигар, которые время от времени курил Курт. Свинчивала крышку с баночки вазелина – и замечала крохотный отпечаток пальца Элизабет на засохшей поверхности. Брала с полки книгу – и из нее выпадал список покупок, составленный Куртом: «Канцелярские кнопки, молоко, соль».

Шэйну Борну я бы сказала одно: эффект, оказанный его преступлением на мою семью, заключался в том, что моей семьи не стало – и точка. Я бы перенесла его в тот момент, когда четырехлетняя Клэр остановилась на лестнице и, уставившись на фотографию Элизабет, спросила, где живет эта девочка, так похожая на нее. Я бы хотела, чтобы он понял, каково это, когда запускаешь руку по выгоревшей равнине своего тела – и понимаешь, что не чувствуешь собственных прикосновений.

Я бы хотела показать ему несмываемое кровавое пятно на паркете в той комнате, которую он построил (она какое-то время служила Клэр детской). Я бы сказала ему, что, хотя я давно постелила там ковер и сделала из нее гостевую спальню, по-прежнему не отваживаюсь пересечь ее и лишь ступаю на цыпочках по периметру.

Я бы хотела показать ему больничные счета Клэр, на оплату которых быстро ушла вся страховка Курта. Я бы хотела, чтобы он сопровождал меня в тот день, когда я явилась в банк и, не пряча слез от кассирши, попросила ликвидировать депозит на высшее образование, открытый на имя Элизабет Нилон. Мне бы хотелось вновь пережить те минуты, когда Элизабет сидела у меня на коленях, я читала ей вслух, а она засыпала и обмякала в моих объятьях, как будто все ее косточки враз теряли прочность. Мне бы хотелось еще раз услышать, как Курт называет меня Рыжей, запуская пальцы в моц волосы. И чтобы мы вместе смотрели телевизор в нашей спальне, и чтобы уже было за полночь. Мне бы хотелось опять собирать грязные носки, которые Элизабет, словно крошечное торнадо, разбрасывала по всему дому. Когда-то я ее за это ругала… Мне бы очень хотелось повздорить с Куртом из-за суммы кредита.

Раз уж им суждено было умереть, я бы хотела знать об этом заранее, чтобы дорожить каждой секундой, прожитой вместе, и не думать, что таких секунд будет еще миллион. Раз уж им суждено было умереть, я бы хотела быть рядом с ними. Чтобы, прощаясь с жизнью, они видели мое лицо, а не его.

Я бы с удовольствием отправила Шэя Борна в ад, и где бы он ни очутился после смерти, пусть мои дочка и муж будут как можно дальше.

Майкл

– Зачем? – спросила Джун Нилон. В голосе ее смешались горечь и печаль, сложенные на коленях руки нервно подергивались. – Зачем ты это сделал? – Она подняла глаза и посмотрела в лицо Шэю. – Я пустила тебя в свой дом. Я дала тебе работу. Я доверилась тебе. А ты… Ты забрал все, что у меня было.

Шэй беззвучно шевелил губами и переступал с ноги на ногу, периодически ударяясь лбом о железные стенки. В глазах у него мерцал безумный огонь, словно он истово пытался упорядочить слова и мысли.

– Я могу все уладить, – наконец произнес он.

– Нет, не можешь, – твердо сказала она.

– Ваша вторая дочка…

Каждая мышца в теле Джун, казалось, напряглась.

– Не смей даже упоминать ее! Не смей произносить ее имя! Просто ответь на мой вопрос. Я ждала одиннадцать лет. Скажи, зачем ты это сделал.

Он плотно зажмурился, на лбу проступила испарина. С губ его срывался еле слышный шепот, призванный урезонить не то Джун, не то его самого. Я чуть подался вперед, но шум, доносящийся из кухни, заглушал слова. И тут злосчастное мясо – или что там у них шипело – наконец сняли с гриля, и мы все отчетливо услышали:

– Ей лучше было умереть.

Джун вскочила, как распрямленная пружина. Лицо ее стало таким бледным, что я испугался, как бы она не лишилась чувств, и на всякий случай привстал тоже. Однако в следующий миг ее щеки уже налились кровью.

– Ублюдок! – крикнула она и выбежала из кафетерия.

Мэгги дернула меня за рукав и одними губами велела:

– Догони ее.

Я повиновался. Промчавшись мимо двух офицеров, Джун выскочила на стоянку, даже не подумав забрать на вахте свои права в обмен на пропуск посетителя. Я не сомневался, что она лучше пойдет в автоинспекцию и заплатит за новые, чем вернется в тюрьму.

– Джун! – крикнул я. – Подождите, прошу вас!

Догнал я ее только у машины – старого «Форд-Таурус» с полоской скотча на бампере. Сотрясаясь в рыданиях, она никак не могла попасть ключом в замок.

– Позвольте, я вам помогу. – Я открыл дверь и придержал ее, но Джун так и не села в машину. – Мне очень жаль…

– Как он может так говорить? Она же была маленькой девочкой. Красивой, умной, идеальной девочкой.

Я обнял ее и позволил выплакаться у себя на плече. Потом она об этом пожалеет; потом она скажет, что я воспользовался ее состоянием и манипулировал ею. Но сейчас я просто держал Джун в объятьях, пока она не стала дышать более-менее ровно.

Спасение очень отдаленно связано с общим законом мироздания, куда теснее – с его частностями. Иисус простит Шэя, но чего стоит его прощение, если Шэй не сможет простить себя? Этот импульс велел ему отдать свое сердце, этот же импульс приказал мне помогать ему, дабы перечеркнуть тот голос, что я отдал за его гибель. Сделанного не воротишь, поэтому мы пытались делать что-то новое, способное отвлечь от былых ошибок.

– Мне бы очень хотелось познакомиться с вашей дочкой, – тихо сказал я.

Джун отстранилась от меня.

– Мне бы тоже этого хотелось.

– Приглашая вас сюда, я вовсе не хотел, чтобы вы заново переживали боль утраты. Шэй искренен в своих намерениях. Он понимает, что в его жизни не будет ничего полезного, кроме его смерти. – Я взглянул на колючую проволоку, опоясывавшую здание тюрьмы. Терновый венец для добровольного спасителя. – Он забрал у вас самых родных людей. Так позвольте же ему хотя бы уберечь Клэр.

Джун нырнула в машину, заливаясь слезами, и резко тронула с места. Я проводил ее взглядом до тюремных ворот, когда машина вдруг остановилась. Поворотники испытующе заморгали.

И тут, к моему удивлению, зажглись фонари тормозов. Она дала задний ход и в мгновение ока оказалась в считанных дюймах от меня.

– Я возьму его сердце, – хрипло сказала Джун, опустив стекло – Я возьму его. И я буду наблюдать, как подыхает этот сукин сын, и мы все равно не будем квиты.

Не находя слов, я лишь кивнул. И когда ее машина помчалась прочь, красные габаритные огни напомнили мне глаза самого дьявола.

Мэгги

– Что ж, – протянула я, когда отец Майкл, пошатываясь, вернулся в помещение, – встреча явно не удалась.

Звук моего голоса, похоже, вывел его из глубокой задумчивости.

– Она согласна принять его сердце.

От изумления я открыла рот.

– Шутишь?

– Нет. Мотивы ее ужасны, но… Она согласна.

Я не верила своим ушам. Учитывая, какой катастрофой обернулась наша попытка реституционного правосудия, я скорее ожидала, что Джун Нилон купит автомат узи и свершит личное правосудие. Мысли суматошно метались у меня в голове. Ведь если она согласна принять сердце Шэя Борна (какими бы мотивами она при этом ни руководствовалась), передо мной открывается широкий простор для действий…

– Ты должен будешь написать аффидевит, в котором как духовный наставник Шэя укажешь, что донорство является неотъемлемой частью его религиозных верований.

Он глубоко вздохнул.

– Мэгги, я не могу подписываться под каким-либо заявлением, касающимся Шэя…

– Конечно, можешь! Соври, и дело с концом. Сходишь потом на исповедь. Ты же не ради себя это делаешь, а ради Шэя. Еще надо будет позвать кардиолога, чтобы он обследовал Шэя и определил, подойдет ли его сердце Клэр.

Священник закрыл глаза и кивнул.

– Тогда я пойду расскажу ему?

– Нет, – улыбнулась я. – Я хочу сама.

Сделав небольшой крюк, я снова прошла через рамку и направилась в переговорную комнату возле яруса I. Через пару минут туда привели Шэя, и сопровождавший его офицер недовольно проворчал:

– Если его постоянно будут таскать туда-сюда, пускай штат раскошелится на личного водителя.