Читаем без скачивания Дракон. Книга 3. Иногда они возвращаются - Игорь Алимов

— Знаешь, в чем ирония, старик? — ухмыльнулся Сумкин. — Да в том, что «гао» по-китайски — «высокий». Чуешь? Высокий = Высоков… Ты, — повернулся он к Дюше, — а что ты можешь про этого Высокова рассказать? Ну не сердись, не сердись! Потом дашь мне в лоб, а пока помоги чем можешь. Сами мы не местные. Видишь, в какой мы с этим стариком заднице оказались…

— Я бы хотел сначала понять… — Дюша кашлянул, испытующе переводя взгляд с Чижикова на Сумкина. — Хотел бы уяснить… Черт, так это все правда — что мне Костя рассказывал?! Про третий век до нашей эры и прочие дела?!

— Правда, правда, — утомленно подтвердил Сумкин. — Свидетельствую как непосредственный участник событий. Даже раненный злодейской стрелой в ногу и окропивший своей горячей молодою кровью историческую китайскую землю. Не надо на меня так смотреть! Я не свихнулся. Я — нормальный. Он, — великий китаевед указал пальцем на Чижикова, — тоже не свихнулся. Он — тоже нормальный. Конечно, если бы он читал побольше книжек и почаще прислушивался к авторитетному мнению старших…

— Замолчи, — веско попросил Дюша, и Сумкин сразу заткнулся. — Дай переварить информацию.

— Переваривай, — пожал плечами Сумкин. — Старик, ну-ка глянь: там твой кот кого-то поймал, кажется. Не схарчил бы чью-то домашнюю скотинку! А то привлекут за ущерб, а оно нам надо?..

— Шпунтик, фу-фу-фу! — кинулся Чижиков к восседающему в оконном проеме коту. — Что это у тебя?.. Хомяк какой-то… Ну и морда у него, поперек себя шире!

— Э-э-э! — вскричал Громов, тоже устремляясь к окну. — Э! Да это Кьюха! Слышь, котейко, отдай Кьюху, — и Дюша требовательно протянул Шпунтику лопатообразную ладонь. — Кьюху есть нельзя.

— Кьюху? — заинтересованно вклинился в разговор Сумкин. Все трое, казалось, были рады нежданной паузе в разговоре.

— И точно: хомяк! Ай, молодец, ай, охотник!

Шпунтик с недоумением смотрел на собравшихся перед ним людей. Так «фу-фу-фу» или «ай, молодец, ай, охотник»? Отпустить? А если сбежит? Это ж дура-мышь, у нее мозгов лягуха наквакала.

— Котя, скажи своему коту, чтобы отпустил Кьюху, немедленно! — попросил Дюша, все так же требовательно удерживая ладонь под хомяком. Хомяк свисал из Шпунтиковой пасти совершенно неподвижно, изображая совсем мертвого и совсем холодного, аж трогать противно, лишь усы едва заметно подрагивали.

— Шпунь, послушай… — Обратился к Шпунтику Чижиков. — Немедленно плюнь бяку. Не бойся, Дюша ее поймает.

Кот внимательно посмотрел на хозяина: ты уверен? Потом разжал зубы. Хомяк плюхнулся на Дюшину ладонь, мгновенно ожил и принялся старательно обнюхивать новое пространство.

— Кьюха, — нежно улыбнулся хомяку Громов. — Опять сбежал, скотина? Куда! — придержал он враз пошустревшего хомяка.

— А почему Кьюха? — поинтересовался Сумкин, разглядывая животинку.

— Кьюха — хомяк моей соседки. Ее зовут Чэнь Вэй, а этого парня, — Дюша слегка подбросил хомяка на ладони, — она назвала Сяо-кью. «Сяо» понятно, это «маленький», «малыш», а «кью» — английская буква «Q». Потому что хомяк такой же круглый и с таким же маленьким хвостиком. Ну а я зову его Кьюхой.

— Глобализация в действии… — Усмехнулся Сумкин. — И что нам с этим парнем теперь делать?

— Да ничего. — Громов зажал хомяка в кулаке. Снаружи остался лишь любопытный нос. — Сейчас посажу в какую-нибудь банку, а Чэнь вернется с работы и заберет.

— А как она узнает, что Кьюха здесь?

— Чэнь не узнает, что он здесь. Но зато мы сразу услышим, что Чэнь узнала, что он сбежал, — доступно объяснил Дюша. — Чэнь очень громко заорет. Кьюха ведь постоянно от Чэнь намыливается в побег. То ли характер у Кьюхи такой, что его на путешествия тянет, то ли Чэнь любит его не в меру, и он от ее любви спасается… Вишь, какой жирный! Кьюха регулярно от Чэнь подрывается. Затырит под завязку семок в защечные мешки — и в путь. Я его уже четвертый раз отлавливаю.

По поводу того, кто отловил хомяка на этот раз, Шпунтик мог бы возразить, но глубокомысленно промолчал и вышел через окно на карниз.

— Так о чем мы? — спросил Сумкин, когда все вернулись за стол. Посреди стояла стеклянная банка, в которой сидел толстый Кьюха. Хомяк мгновенно обжился: присел на дно, куда Громов бросил пару кусков мятой газеты, добыл семечек из защечного мешка и теперь удовлетворенно грыз одну за другой, не забывая принюхиваться к окружающей обстановке. — Дюша, так ты можешь нам о Высокове что интересное поведать?

— Интересное? Вряд ли… — Громов скрутил сигаретку. — Я и не знаю его почти. Так, видел пару раз, имя-фамилию запомнил… Я ведь кто? Скромный торговец чаем, в посольство не вхож.

— Итак, мы знаем, что ничего не знаем, — подытожил Сумкин. — По крайней мере, про Высокова-Гао, или как там его на самом деле… Или их. Но главная печаль в другом: мы с ним, — кивнул Сумкин на Чижикова, — попали немного не по адресу. Если верить всему тому, что нам сказала Ника, то получается, что злые ребята из будущего не успокоились и все-таки подправили ход истории. Только зашли не от корней, то есть не со стороны Цинь Ши-хуана, но пропололи исторические грядочки попозже. Это все ненаучные фантазии, но другого объяснения я пока не вижу. Предупреждая возможные вопросы с мест, уточняю: то, что вмешательство в ход истории случилось много позже, проистекает из обстановки вокруг нас — Пекин расположен на своем месте и населен китайцами, которые говорят на языке, привычном и понятном мне безо всяких девайсов из будущего… — Сумкин вынул из кармана и положил на стол перед собою универсальный амулет-переводчик. — Странности начинаются на уровне новейшей истории, место Мао Цзэ-дуна в которой, а также на деньгах занял Дэн Сяо-пин. Далее: тут бродит как минимум один двойник, а именно твой, — укоризненно ткнул сигаретой в сторону Чижикова великий китаевед, — и не абы с чем, но с целью разузнать что-то о твоем покойном дедушке. Я понятия не имею, зачем злым понадобился твой дедушка, тем более что дедушки нет среди живых, но что своих целей злые не достигли, или достигли не до конца, или достигли не так, как им мнилось, — могу дать голову на отсечение!

Громов крякнул, вцепился в бороду.

— Мужики, это ж дурдом какой-то…

— А то! — развеселился Сумкин. — И мне еще завтра на конференцию надо, доклад делать. Стою вторым в расписании секции, аккурат после обеда. Конференция-то, между прочим, должна была лишь через неделю начаться. Нормально, да? А, Дюша?

Чижиков вдруг ясно увидел, что теперь ему своим умом не обойтись. Придется положиться на коллективный разум. Потому что в историю эту оказалось вовлечено уже слишком много людей. И двое из них — хороших и надежных — сейчас сидят с ним за одним столом, и каждый по-своему переживает происходящее: Сумкин — с присущим ему насмешливым скептицизмом, Громов — гудит от напряжения, не зная еще, как уложить в голове все то, что ему рассказали. Коте оставалось одно: не посвящать их по возможности в тайну предметов и зеркала. Чижиков по-прежнему чувствовал, что этого делать нельзя. А остальное… отчего бы не показать?