Читаем без скачивания Инь, янь и всякая дрянь - Дарья Донцова

– Ужасно, – вздрогнула я.

– Все там будем, – с жестокостью медика заметила Женя. – А домик хороший. Хотите, покажу?

Мне стало не по себе.

– Там три комнаты, я вас в спальню не поведу, – успокоила Женя, – гостиную продемонстрирую, кабинет, ну еще кухню. Надо же вам знать, в какие условия тетю положите. Кстати, мой вам совет: завтра с утречка приезжайте и зарезервируйте коттеджик, а то кто-нибудь его перехватит. Пошли?

Делать нечего, пришлось соглашаться.

Женя отперла дверь. Несмотря на то что в спальне лежала неподвижная больная, в помещении не пахло ничем противным.

– Не бойтесь, – сказала медсестра, – Самойлова нас не услышит.

– У нее нет постоянной сиделки? – удивилась я.

– Ночью за ней не нужен пригляд, – пояснила Женя, – больная лекарства получает и спит, а днем с ней Катя сидит. Хорошая девушка, могу ее для вашей тети порекомендовать. Вот гостиная.

Медсестра щелкнула выключателем.

– Здесь как дома, – поразилась я. – Подушечки, пледы, книги…

– Если человек надолго селится, то он свое привозит, – кивнула Женя. – Алена вещи из проданной квартиры сюда притащила, все надеялась, вдруг Оксана оживет. Вон сколько фотографий расставила!

Я машинально посмотрела в сторону длинного комода, на котором теснились ажурные рамочки, и вздрогнула.

– Вы знаете, кто на снимках?

Женя помотала головой.

– Нет, откуда… А что?

Я подошла к комоду и уставилась на фото молодого человека. Может, кто и назовет его симпатичным, но мне парень показался похожим на Микулу Селяниновича – простоватого, не особо умного крестьянина из русских народных сказок. Большие голубые глаза, курносый нос, белокурые волосы, крупный рот и шрам от рта к уху.

Стоп! Мне моментально вспомнился магазин «Рюи Блаз», продавщица Наташа, которая тычет пальцем в страницу гламурного журнала и говорит:

– Ну такой он сексуальный, прямо меня затрясло всю! Похож на этого парня как две капли воды. Только у него на щеке шрам был, а у модели лицо чистое.

– Как его зовут? – вырвалось у меня.

– Кого? – спросила Женя.

– Вот этого мужчину, – указала я на снимок.

– Понравился? – захихикала медсестра.

– Да, – быстро соврала я.

– На Иванушку-дурачка смахивает, – фыркнула Женя. – Вы переверните фотку, там иногда имя пишут.

Я послушно посмотрела на оборотную сторону. Ничего. Кстати, что за журнал показала мне продавщица? «Мадемуазель»? «Леди»? «Мисс»? Какое-то совершенно идиотское название…

– Тут еще кабинет, – Женя потянула меня в другую комнату, – и кухня.

Мне пришлось идти за медсестрой и изображать восторг.

– Хороший домик? – спросила Женя, когда мы вышли на лужайку.

– Замечательный, – кивнула я. – Ой!

– Что такое?

– Телефон забыла! Держала его в руке, положила на комод и ушла!

– Ну вы даете… – укорила Женя и снова отперла дверь. – Сами найдете? Или помочь?

– За пару секунд справлюсь, – заверила я и ринулась в помещение.

Я схватила рамочку с фото и запихнула ее в сумочку. Очень некрасиво брать без спроса чужие вещи, но этот парень покупал в магазине «Рюи Блаз» светлую блузку, и он произвел неизгладимое впечатление на продавщицу, которая, как многие глупые девушки, испытывает восторг при виде явно криминальной личности.

– Порядок? – спросила Женя, когда я вышла.

– Хорошо вовремя спохватилась, – я продемонстрировала аппарат, – там записная книжка. Думаете, через неделю можно будет тетю сюда перевозить?

– Да, – подтвердила Женя.

– Но вдруг Самойлова поправится?..

– Это невозможно, – уверенно заявила медсестра. Потом подняла руку, ткнула пальцем вбок и сказала: – Скорей уж ведьмина береза в яблоню превратится, чем такая больная встанет. Да она…

Но я уже перестала ее слушать. Мой взгляд невольно устремился в том направлении, куда указывал палец Жени. Я увидела огромную березу, верхняя часть ствола которой разделялась на три дерева.

– Что это? – воскликнула я.

– Где? – прервала болтовню Женя.

– Дерево…

– Ведьмина береза, – пожала плечами медсестра. – Почему ее так назвали, не знаю. Она не на нашей территории растет. Вернее, раньше лес тоже к дому престарелых относился. Ну я же вам рассказывала! Прежний главврач, Антон Данилыч, продал землю под строительство поселка, срубил бабок и удрал, а новый начальник открыл коммерческое отделение и…

– Как называется поселок? Ну тот, который на бывшей вашей территории вырос?.. – подскочила я.

Женя наморщила лоб:

– Вроде «Прекрасные дни»… или нет, «Чудесные мгновения», кажется.

– «Лучшие времена»?

– Ой, точно! Откуда вы знаете? – обрадовалась девушка. – Верно. Мне про Антона Данилыча баба Роза рассказывала. Она еще так злилась, все повторяла: «Вона как получается. У одних лучшие времена настают, а другим фига».

Я опять перестала слушать тараторку. Ну почему я не догадалась, что дом престарелых и клубное поселение находятся в одном лесном массиве? А как я могла это сообразить? В «Лучшие времена» вход с улицы Калашникова, в дом престарелых – совсем с другой стороны. Если бы не очень приметная «ведьмина береза», я бы никогда не связала вместе интернат и «русскую деревню», в которой пытаются забыть про блага цивилизации опупевшие от прогресса горожане.

– И все гребут деньги. Конечно, им же не надо по ночам работать… – врезался в ухо голос Жени.

– Там есть забор? – перебила я ее.

– Где? – осеклась медсестра.

– Можно с территории интерната попасть в поселок?

Женя вытаращила глаза.

– А зачем?

Хороший вопрос, но меня интересует совсем другое.

– Территория огорожена?

– Наша?

– Да, – я начала злиться, – ваша.

– Наверное, – растерянно ответила медсестра, – я так далеко не хожу. Грязно и можно одежду ветками порвать.

– Пойду изучу местность! – воскликнула я.

– Не пролезете, – попыталась остановить меня Женя, – там дорожек нет.

– Попробую, – отмахнулась я, устремляясь вперед.

– Да зачем? – крикнула мне вслед она.

– Хочу убедиться, что территория надежно защищена, – нашла я ответ. – Вдруг я заплачу огромные деньги, а тетя убежит. Она у меня страстная грибница, захочет сыроежек насобирать и заблудится.

Женя оказалась права – в лесу давно не ступала нога человека. Сначала я шла по относительно широкой тропинке, затем она превратилась в едва видимую ниточку и в конце концов оборвалась.

Я стала озираться. Со всех сторон меня окружали кусты и деревья, стояла пронзительная, совершенно не московская тишина, и было темно. Хорошо что у меня, женщины предусмотрительной, в сумочке лежал маленький, но мощный фонарик. Я включила осветительный прибор, продралась сквозь кусты, и тут луч света наткнулся на строение, похожее на сарай.

Очень осторожно я приблизилась к укромному домику и увидела железную табличку с полустертой надписью «Для игрушек № 1». Моментально вспомнился опыт учительской работы. Преподавателям платят не очень большие деньги, и, чтобы приносить домой чуть больше десяти копеек, я взяла еще и ставку воспитательницы на продленке. Получилось весьма удобно: около двух я заканчивала рассказывать старшим школьникам про Пушкина и шла к первоклассникам, которых родители оставляли в школе до семи вечера. В мои обязанности входило: покормить ребятишек обедом, вывести погулять, сделать с ними уроки. Так вот о прогулке. Малыши хотели летом играть в мяч, а зимой ездить на санках. Чтобы бедные мамы и папы не таскали на себе туда-сюда барахло, администрация учебного заведения построила парочку сараев, где и хранились вещи. Похоже, в интернате была та же система. Словоохотливая Женя рассказала мне о детях-инвалидах, которые ранее жили в той части леса, которую продал под строительство предприимчивый Антон Данилыч.

Я приблизилась к сараю и потянула на себя дверь. Она легко распахнулась, и я шагнула в не слишком просторное, примерно десять квадратных метров, помещение.

С потолка, покрытого облупившейся побелкой, свисала на витом проводе голая электролампочка. Я пошарила пальцами по стене, нащупала выключатель, щелкнула клавишей и на секунду зажмурилась.

Очень неэкономно. В сарае была вкручена слишком яркая, похоже стопятидесятиваттная, лампочка. Я приоткрыла один глаз, второй, поморгала и попыталась оценить интерьер. Окна нет, да оно в сарае, предназначенном для хранения детских игрушек, и не нужно. Две стены занимают пустые полки, на них, наверное, ранее лежала всякая ерунда: машинки, ведра, совочки. Третья стенка голая. Вероятно, около нее ставили санки или лыжи, а может, самокаты… Но вот странность!

В сарае никто давным-давно не делал ремонта, а свободная стена белая-белая… Но только в центре, по краям она серая, пыльная, масляная краска потрескалась, облупилась. Кто-то совсем недавно покрыл часть стены свежей краской. «Маляр» особо не старался – не очистил поверхность, не заштукатурил ее, а просто набрызгал эмаль. Я подошла вплотную к белому пятну. Вероятно, «ремонтник» воспользовался баллончиком, валик или кисть непременно оставили бы следы. И лампочку ввернули новую – она чистая, без пыли. И потом, хорошо зная, как борются в государственных учреждениях за экономию, я подозреваю, что раньше здесь горел «прожектор», предназначенный скорее для освещения холодильника, а не «груша» в более чем сто свечей. И стул! Да-да, посередине комнаты стоял стул. Не очень новый, но и не разваливающийся от старости. Белый, пластиковый, такие легко можно приобрести в любом магазине. Или…