Читаем без скачивания У Ромео был пистолет - Диана Лилит
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Наполняя очередную рюмку дорогим коньяком, она вздыхает и даже не обращает внимания на дочь, которая садится за стол перед ней. Чуть позже она поднимет на нее свой мутный взгляд и грустно улыбнется.
– Не смотри на меня так, Даника. Ты же знаешь, я не выношу этого.
На лице Даники появляется злая ухмылка. Она берет в руки одну из рюмок, словно пародируя пьяную женщину напротив, и наливает себе коньяк.
Ей не привыкать. В нормальном представлении, мать и дочь будут ходить вместе на шопинг, в театр, прогуливаться вечером по парку. Но не Даника и ее мать-алкоголичка.
Даника никогда не пьянеет в компании своей матери. Максимум легкое, почти прозрачное головокружение. Она словно начинает ощущать движение Земли вокруг своей оси, не более того.
– Твой муж опять со шлюхой? – выпивая залпом рюмку и откусывая дольку засахаренного лимона, спрашивает Даника. Ее словно не беспокоят чувства матери.
Та в ответ горько кивает. На глаза наворачиваются слезы. Признак того, что ей пора бы остановиться. Но она наливает себе еще.
– Чего молчишь? Как себя чувствуешь? – спрашивает Даника, словно погоду обсуждает.
– Нормально. Я чувствую себя нормально, – вздыхает мать. Даже будучи пьяной, она не забывает врать. Это уже рефлекс.
– Ты знаешь, это же нормально – иногда чувствовать себя ненормально. – Даника пожимает плечами.
– Ты права, да. Как говорят французы, c’est la vie![3] – смеется мать.
– Ну да, хреновая у тебя la vie, однако, – с сарказмом подмечает Даника.
– Она у всех такая. Появится у тебя муж – поймешь. Водку будешь?
– Доставай, – равнодушно отвечает Даника.
Пошатываясь, мать направляется к кухонной стойке и достает из шкафчика еще не открытую бутылку.
– Ты куда-то ночью пойдешь? – спрашивает она Данику в поисках того, чем бы открыть водку.
– Да, к Джетро.
– Вы употребляете наркотики… – закрыв лицо ладонью, шепчет она.
– Ты пьяна.
– Прости.
– Да мне все равно, – отвечает Даника, делая глоток.
– Размешать не с чем, извини.
– Так тоже нормально.
– Ты уверена?
– Да, мама, я уверена, – с ноткой раздражения в голосе отвечает Даника.
Затем мать садится перед ней.
– У тебя все хорошо?
– Прекрасно.
– Даника, ты чересчур…
– Я же сказала, что все прекрасно. Налей мне еще. – Она придвигает пустой стакан.
Мать молча наполняет его.
– Вы с Леоном совсем разные. Он такой мягкий, ранимый, сочувствующий, вечно терзаемый сомнениями и желанием помочь. Ты же – его противоположность, я никогда не встречала столь хладнокровных людей.
По пьяни мать Даники всегда заносит не туда. Она говорит о том, о чем побоялась бы сказать на трезвую голову.
– Мама, прекрати. Мне тошно от твоего нытья.
– Прости, прости, не знаю, что на меня нашло… – Она снова начинает рыдать. Нервы Даники сдают, но она не уходит, а только наливает матери еще.
– Пей давай, хватит. Ты снотворное приняла?
– Да, я не пропускаю, – вытирая слезы, отвечает она.
– Не плачь, мама. Мне тоже плохо. Теперь тебе спокойнее?
– Не думай, что я хочу, чтобы ты страдала. Просто, когда ты говоришь, что тебе плохо, будто напоминаешь мне, что у тебя есть сердце. Прости меня, дочка, мне никогда не понять тебя. Я бы отдала все, чтобы принять на себя все то, что выдержала ты. Прости меня. – Она снова заходится волной рыданий.
– Лучше подумай, каково Леону… – говорит Даника, а спустя двадцать минут оставляет задремавшую мать в одиночестве со словами: – Я не хладнокровная. Я пытаюсь что-то изменить. Хотя тут вряд ли что-то поможет.
Ночной уличный воздух оживляет. Небо сегодня звездное, Даника не знает, куда себя деть. Она растратила все фейерверки и петарды, а магазин уже закрыт. Она знает, где сейчас Джетро: курит опиум в подвале со своими друзьями. Ей не хочется идти к ним. Она почти каждый вечер проводит там. С Кристиной говорить настроения нет. Та либо спит, либо выпивает в компании подружек из колледжа. Скучнее их нет никого. Есть еще компания мажорных мальчиков… На редкость славные, хоть и по-детски глупые ребята… Хотя кто сейчас не смеется над вейперами, кроме самих вейперов?.. Но и к ним Даника сегодня идти не хочет.
Ноги сами ведут ее на старую детскую площадку, к качелям, которые с ранних лет влекли ее, но не разрешались: «Это общественная площадка, мы сделаем тебе отдельную, дома».
Но за все эти годы родители только и делали, что обещали. А теперь, когда Даника сама себе хозяйка, она часто ходит сюда кататься. Ночью тут ни души: ни детей, ни кошек и собак, ни наркоманов, ни пьяниц. Даже бомжи сюда почему-то не суются, словно это место проклято и видеть его может только сама Даника.
Ей нравится сильно раскачиваться, когда при движении вперед можно вытягивать ноги к небу и делать вид, что ботинками пинаешь луну, облака и звезды. Иногда начинает кружиться голова. Это будто свидание с космосом. А потом становится страшно. Чуть расслабляешь тело, и кажется, что сейчас улетишь ввысь, к чертовой матери. Но в этом страхе есть своя прелесть. Душа вырывается из тела и парит над городом, наблюдая за его жителями. Иногда можно встретить своих знакомых. Даника любит представлять их и то, что они делают каждую минуту своей жизни. Когда она только влюбилась в Джетро, ее не покидали мысли о нем. Собственно, именно с первой влюбленностью у нее появилась привычка сбегать по ночам и гулять по пустынным улицам и крышам. Ей нравилось забираться так высоко, чтобы лицезреть весь город, а затем взглядом искать, где живет ее парень. Она любила воображать его действия в данный момент. А затем начинала плакать от счастья, которое приносила любовь.
Сейчас она тоже сидит и плачет, оттого что тех наивных и кинематографически красивых чувств уже не вернуть. Ностальгия любит навещать нас бессонными ночами. Даника не исключение.
Она пересаживается на скрипучую карусель и, медленно отталкиваясь одной ногой, крутит ее, а сама смотрит в
