Читаем без скачивания Sто причин убить босса - Макс Нарышкин

Нас выпустили, когда часы на моей руке показывали четверть третьего. Если вспомнить, на какие вопросы я отвечал и что говорил, то из всего этого можно составить неплохой производственный роман. Но как следователь ни старался, вписать в мою биографию хотя бы несколько строчек из жизни Столярова ему не удалось. Не получилось ему это сделать и при разговоре с Алей. Девочка держалась молодцом и пользовалась, судя по всему, излюбленной тактикой всех женщин тупить. Разговор со мной у следователя занял два с половиной часа, с Алей — двадцать минут. Но именно после общения с ней он выглядел как мужик, утомленный долгой супружеской жизнью.

— Что ему от нас надо? — спросила Аля, садясь рядом со мной в такси.

— Ему хочется найти доказательства моей причастности к смерти Столярова. Все остальные на эту роль не подходят. Один сосед работает в миграционной службе, другой заведует творогом, третий металлопрокатом, в общем в подъезде из подозрительных личностей, которые нигде не работают, только я. У тебя печать с собой?

— Нет, дома, а что?

Дура.

— Сейчас поедешь домой и привезешь. Я буду в квартире. В третий раз он не появится.

Сегодня суббота, думал я, стоя на балконе и потягивая ледяное пиво. Столярова убили в пятницу. Поздно вечером в пятницу…

Включив телевизор, я вывел изображение видеоглазка на экран и стал ждать Альбину.

Это из области бреда преследования, но предположим, что Вольдемара прикончил не гулявший у него вечером собутыльник, а люди Белан. Я содрогнулся при этой мысли, ведь из этого следовало, что документы «СВП» уже переиначены. Компания принадлежит не Столярову формально, и не мне фактически, не мне — вложившему в нее все до последнего цента со своего счета. Если мне не удастся в понедельник утром ввести себя в реестр собственников, я не просто погорел. Я нищий. А все, что было мною приобретено, уйдет к Белан.

Кажется, теперь до меня начинает доходить, за что в мире крупного бизнеса убивают людей. Вот за это и убивают. Мой миллионный счет обнулился, и все ушло в карман суки, не имеющей к этому никакого отношения. Что теперь прикажете делать?

Впрочем, я подгоняюсь. Нужно дождаться понедельника, и тогда все станет ясно. Но, Пресвятая Богородица, как мне дождаться?!

Вскочив, я метнулся к компьютеру.

Щур, нужен человек из регистрационной палаты. Сейчас.

Есчесно, на твоем месте я прямо сейчас заработал бы штуку.

Заметив краем глаза движения на экране телевизора, я повернул голову.

На площадке стояли трое типов сомнительной наружности, и один из них тянул руку к звонку.

Трель просвистела и замолкла. Я с тоской посмотрел на компьютер.

Немного постояв, тот же тип снова нажал кнопку. Я думал, что они позвонят, позвонят, а потом войдут. У меня почему-то нет в этом сомнений. Типы не из прокуратуры и не из милиции. Слишком хорошо одеты для этих заведений.

Немного посовещавшись, троица приняла решение, и тот, чья роль сводилась к нажиманию кнопки звонка, отошел в сторону, предоставив возможность и другому показать свое искусство. Я впервые в жизни увидел, как выглядят отмычки.

Они так спокойны, потому что на косяке не светится красный глазок сигнализации. По их мнению, я или дома, но не хочу их видеть, или меня нет, и я просто забыл поставить квартиру на охрану. Их устраивает любой вариант.

Прокравшись к порогу, я бесшумно вставил ключ в замочную скважину. Раз им нет разницы, дома ли я, то и мне должно быть все равно. Сейчас отмычка наткнется на ключ, и это вызовет немало кривотолков. В любом случае пару минут для совещания им надо.

Прикинув, гожусь ли я для проведения мероприятия, которое должно было состояться неминуемо, я нашел свой вид удовлетворительным. Документы, как и носки, всегда лежат у меня в специально отведенном месте, поэтому искать их не нужно. Пока Щур молчит, у меня есть время поработать. Сунув диск в комп, я стал перекачивать файлы Белан. Когда из сумки одного из гостей появился небольшой домкрат, я уже скачивал манускрипт Машеньки и его перевод.

Дверь застонала. Ее открывали подобным образом впервые.

Когда петли треснули, комп слабенько пискнул, и я тут же поймал почту.

Через два часа, на Патриарших, он любит бегать по утрам в голубом костюме.

Дверь загудела и боком стала заваливаться в квартиру.

Комп я выключил тем же способом, что и они открывали дверь — я выдернул шнур из розетки и через мгновение был уже на окне.

Я никогда не думал, что придется этим заниматься. По телевизору, дело прошлое, видел такое раз двадцать. И каждый раз, когда смотрел очередной фильм, где главный герой ходит по выступу на стене дома, мысленно усмехался. Я полагал, что у героя должно быть как минимум еще пяток вариантов отхода. Сейчас понимаю — все это: ходьба по стенам, перестрелки под водой, прыжки с крыши на крышу и секс в авто — вызвано жизненной необходимостью. У героя действительно не было другого выхода. Вот так начнешь заниматься самостоятельным бизнесом в Москве, и начнешь проникаться доверием к кинематографу…

Добравшись до ближайшего окна и стоя на высоте двадцати метров над асфальтом, я вспомнил об Але. Ее появление в моей квартире в данный момент не совсем уместно, что ли…

Вынув из кармана трубку, я позвонил. Сизарь у моих ног торопливо топтал голубиху и косился на меня, словно проверяя, не собираюсь ли я занять его место.

— Да, Евгений, я слушаю.

— Аля, не ходи сейчас ко мне. Ходи на Патриаршие пруды.

— А что случилось?.. Тебя плохо слышно.

— Напротив, роуминг здесь должен быть. Ты поняла меня? — удостоверившись, что поняла, я сунул трубку в карман.

Если вот так идти по выступу, то рано или поздно я снова окажусь у своего окна. Однако и лестницы вниз тут тоже нет. Строители времен Иосифа Виссарионовича не рассчитывали, что страна доживет до такого дня, когда передовая молодежь будет ходить по стенам.

Миновав окно первое — не хочется бить стекла в квартире заместителя начальника УФСБ г. Москвы, — я добрался до второго. Так Титов до дисквалификации любил забивать во внутреннем чемпионате — я врезал пяткой по раме и она, гулко ухнув, выбила стекла наружу. Куски разной формы полетели вниз и через мгновение я услышал разноголосый вой двух машин. Вот поэтому я никогда не ставлю машину во дворе под окна.

Забравшись в комнату — она оказалась кухней, я прошел к входной двери. Если на ней такие же замки, как и на моей, покойной, то придется искать запасные экземпляры. А потом хоть объясняй, что ворох вещей в хате — не следствие твоего шмона, хоть не объясняй. Одна радость — на окнах нет датчика, как в квартире зама контртеррористического ведомства.

И вот, когда я уже мысленно отворил дверь и спустился вниз, когда невидимый вышел из подъезда, миновал машину с четвертым типом, который, по моему представлению, обязательно должен был их ждать, когда я поймал такси и столь же легкомысленно направился к Патриаршим прудам, начались неприятности. Обычно такого рода неприятности я называю большими. Это когда клиент в последний момент отказывается от контракта или девочка, приведшая тебя ночью в свой дом попить кофе, на пороге говорит: «Только тихо, а то разбудим папу».

За моей спиной кто-то облизнулся. Если это хозяин квартиры, то пасть его должна быть размером не меньше тарелки «НТВ+».

Гав.

Холодея душой и телом, я обернулся.

Гав.

Передо мной стояло какое-то животное, и по всему было видно, что оно только что поело. Пообедал он, по всей видимости, центровым «Лос-Анджелес Лейкерс», потому что тот не вошел в него полностью, и теперь с брылей твари свисали шнурки его кроссовок. Приглядевшись, я увидел, что это все-таки не шнурки, а слюни. Они болтались из стороны в сторону каждый раз, когда тварь открывала пасть, чтобы незлобно, и скорее по принуждению, чем по нужде, сказать: «Гав». Звучало это неубедительно, и будь она хотя бы в пять раз поменьше, я уже давно врезал бы ей мокасином по морде и вышел. Но черт его знает, что будет, если пнуть это животное, и вообще сумею ли я достать ногой до этой морды…

— Послушай, я не вор…

А ей было поровну. Ей за отсутствием датчиков на окнах было сказано: «Всех впускать, никого не выпускать», она и старается.

Решив проверить, как она реагирует на нештатные ситуации, я взялся рукой за замок, и тут же понял, что ситуация как раз штатная. Тварь подняла верхнюю губу и похвасталась зубами. Каждый из них был с мой палец.

— Хорошая собака…

Хорошая собака подошла ко мне, полумертвому от ужаса, и оттолкнула от двери. Следующий тычок мордой был в спину, и я понял, что мне следует идти в комнату. Доведя меня таким образом до середины зала, она улеглась на пороге и зевнула так, что мне мгновенно вспомнился Дроздов со своей передачей о бегемотах.

От нервного перенапряжения я стал чесаться. У меня чесались локти, колени, спина, затылок. Я расчесывался, как выбравшийся из тайги турист. Через полтора часа меня ждут на Прудах. В квартире моей чужие люди. А я сижу и чешусь, как паршивый кот.