Читаем без скачивания Авиатор: назад в СССР 5 - Михаил Дорин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Варвара Матвеевна… — прошептал я.
— Серёжа, обещай, что этот красавчик, придёт сегодня, — сказала женщина и слегка отошла от меня.
Вот блин! Так это она про Реброва! Хорошо, что я только фантазировал сейчас, а не перешёл к активным действиям.
— Да… я постараюсь. Точнее, Гелий Вольфрамович постарается, — сказал я, пытаясь как-то аккуратно поправить бугорок в штанах.
— Ох, а имя у него, какое интересное. С наукой прямо связано, — улыбнулась Матвеевна, развернулась на своих каблучках и пошла по своим делам на кухню, виляя бёдрами.
Серый, сегодня ты должен уложить в постель Вещевую. Можешь так ей и сказать. В противном случае уложат в постель тебя. И будет это в какой-нибудь психушке.
Выйдя со столовой, меня чуть не сбили два солдатика, бегущих с двадцатилитровыми канистрами в сторону своего палаточного городка. Вчера этот батальон только прибыл после выполнения боевых задач где-то в районе Саланга.
— Виноваты, товарищ лётчик, — улыбнулся один из бойцов, лишившийся где-то переднего зуба и почесал свой нос грязной рукой.
— Ничего страшного, мужики. Чего тащим, пехота? — весело спросил я, похлопав его по плечу.
— Ничего особенного — простая солярка. У нас керосиновые лампы типа «летучая мышь». Вот в них и будем заливать солярку, — ответил второй солдат с небольшим шрамом на голове.
Посмотрел я на этих ребят и подумал — кого пытаются обмануть?
— Я так понимаю, вы решили закоптиться по полной, раз решили в лампу «летучая мышь» лить соляру. Дыма на перевале не хватило? — спросил я, и лица бойцов приняли задумчивые выражения.
— А вы кто по званию? — слегка надменно спросил беззубый.
— Лейтенант.
Тут ребята сразу же поставили канистры, принялись застёгивать свои пуговицы и поправлять портупеи.
— Да тихо вы! Думаете, мне ваша брага нужна, которую вы тащите в палатку, чтоб самогонку гнать. Шагом марш! — махнул я рукой, и бойцы мигом похватали свои канистры.
Как-то не очень у меня на душе, смотря на этих солдат. Руки чёрные от грязи, волосы в пыли. И при этом умудрились где-то надыбать бражку. Вот уж точно армейская смекалка!
— Беззубый, сюда иди, — позвал я бойца, который, не выпуская из рук драгоценный груз, подошёл ко мне, пока я рылся в вещмешке, — Держи! На закуску вам «красная» и «белая» рыба, — протянул я ему две банки минтая в томатном соусе и масле.
— Спасибо, товарищ лейтенант. У нас, правда, половина пайков осталась ещё, да только старшина, козлина, жмёт!
— Базовый сухой паёк по норме 1, кажется? — спросил я и боец молча, кивнул. — Не самый насыщенный — галеты, по банке тушёнки и каши с мясом, чай и сахар. Ничего не пропустил?
— Всё верно, — вернулся к нам и второй боец. — Мы с боевых только вернулись. Посидеть хочется, дни рождения отметить. Бражка есть, а с закуской проблемы.
— С моими банками вы много не посидите, — улыбнулся я. — Это я в качестве добровольного пожертвования.
— И на том спасибо! Может, вам чем-то помочь надо? Чего достать, принести? Есть, кстати, варианты… — перешёл беззубый на шёпот. — Достать чарса…
При этих словах паренёк аккуратно достал из кармана небольшой свёрток. Из него торчали края нескольких чёрных палочек, которым явно не место в кармане рядового. Да и вообще в жизни любого человека.
Внутри всё вскипело, и я резко схватил бойца за руку, выкрутив ему кисть на излом.
— Только пискни и оторву ко всем чертям твою клешню, — сказал я, осмотревшись по сторонам.
Боец терпел, но на лице было видно, что делать ему это всё сложнее. Второй попятился сначала назад, но встретившись со мной взглядами, остановился.
Ну, это уже слишком, ребятки! Что у пацанов в голове творится? Предлагать мне такую дрянь, как чарс. При одном только его упоминании я хотел отвесить хорошего отцовского леща пареньку. А он ещё и мне предлагает?
— Есть одна хорошая фраза на этот счёт, рядовой. Когда псу нечего делать, он начинает себе вылизывать яйца, а человек — употреблять запрещённые вещества. Надеюсь, ты меня понял.
— Понял, понял, — сказал боец и выдохнул, когда я отпустил его руку, вырвав у него свёрток.
— Война идёт, наши ребята гибнут, а вы ещё себя губите этой дрянью, — злобно сказал я, бросил свёрток и растоптал его. — Сдать бы вас надо комбату, да на вашу сознательность понадеюсь. Узнаю, что других подсаживаете на эту гадость — пристрелю.
По затравленному виду ребят стало понятно, что им хочется сбежать как можно быстрее от надоедливого офицера.
— Доходчиво, товарищ лейтенант. Мы, наверное, пойдём, — медленно попятились назад ребята, а я ещё несколько секунд тёр ногой место на земле, куда бросил свёрток.
Собраться решили в беседке, предусмотрительно не посещая ужин. Всё по полевому — сваренная картошка, которая была в Афгане дефицитом пострашнее джинсов в Советском Союзе, рыбные консервы, разогретая гречка с котлетами и другие виды принесённых столовых вкусностей. Тыловик Горонян пришёл не с пустыми руками, а с парочкой арбузов и компотом.
Всё было готово к нашему небольшому застолью, за исключением главного.
— Серёга, а чего это натуральный продукт не разлит по «нурсикам» на каждого присутствующего? — поинтересовался Буянов, подтолкнув меня.
— Исправляемся, Иван Гаврилович, — сказал я и принялся разливать.
Валере и себе не наливал, поскольку это должен был сделать командир, который немного задерживался.
— Родин джан, а чего это ты там возле столовой бойцов пехоты строил? — спросил у меня Горонян. — Канистры тащат, засранцы. Чего не отобрал?
Ничего не проскользнёт мимо острого глаза тыловика! Хорошо, что мы обсуждаем только канистры, а не содержимое карманов одного из бойцов.
— Брат, да не приставай. Мама моя подтвердит, Сержик у нас правильных взглядов. А пехота пускай сама разбирается. Там же свой есть тыловик? — вступил в разговор Бажанян.
И когда только я успел с мамой Тиграна Араратовича познакомиться. Как скажет что-нибудь наш зам по лётной, так со стула можно упасть.
Выражать своё мнение Горонян ещё не закончил. Чем-то он сильно обижен на тыловые структуры мотострелковых подразделений. Про канистры уже и забыли, а вот Горонян нашёл пару других тем.
— Да я этих ишаков, которые горные пайки зашакалили на ремни армянские готов порвать. Клянусь папой и мамой, конечно, они ещё получат от комиссии завтрашней, — восклицал наш тыловик.
— А у тебя как с комиссией? — спросил Гусько.
— Ай, Савелич, зачем такую ерунду спросил? У Гороняна, как у настоящего армяна — всё в порядке. В том числе в тетрадке, — показал он свой большой рабочий блокнот.
Через пару минут к воротам жилого городка подъехал УАЗик командира. Но шёл Томин не один, а со своим и моим давним знакомым — Ребровым. Вот он-то мне и нужен будет чуть позже. А то Варвара Матвеевна обидится.
