Читаем без скачивания Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

Долго метался он над землей, ощупывая, словно насекомое усиками, потоки Силы, пытался определить, что же произошло, кто или что прорвало стену? Обнаружить, к собственному удивлению, не смог ничего. Вывод один – через границу прошел маг, умеющий скрыть свое присутствие, свернуть собственную Силу в тугой кокон.

Возвращение прошло очень тяжело. Слишком долго Межамир пробыл вдали от тела, истощил и себя, и Снегиря, который во время сеанса играл роль источника дополнительной Силы.

Тьма вновь сомкнулась над верховным магом Новгорода, и вот он уже в своем теле. Головная боль ударила подобно копью, остро и безжалостно. Рядом, вцепившись в стол, стоял Снегирь. Лицо его было бело, словно снег. Затем мир закружился безумным круговоротом, и пол со всего размаху ударил Межамира в лицо.

Очнулся он оттого, что по лицу текла вода. Помотал головой, осторожно открыл глаза. Вода перестал течь, а над собой верховный маг увидел озабоченное лицо Весемира:

– Все в порядке? – спросил он.

– Да, я уже в сознании, – Межамир приподнялся, сел, обнаружив, что лежал на лавке. Голова болела не так остро, но достаточно сильно. И хотелось спать.

– Что удалось увидеть? – спросил Весемир, отставляя кувшин.

– Судя по всему, маг. Придется тебе ехать самому. Возьмешь человек сто из моего полка. Неси бумагу, я подпишу приказ.

Зрение мутилось, рука дрожала, но Межамир заставил себя нацарапать нужные слова, подписался криво. Приложил перстень. На бумаге остался герб княжества – алый щит, украшенный турьими рогами.

Весемир принял приказ почтительно, крикнул что-то в сторону. Заботливые руки тотчас поддержали падающего Межамира. Последнее, что он слышал, было: «Отведите в покои. разденьте и уложите в кровать!»

Не успели пройти и полверсты с места обморока Родомиста, как маг вновь забеспокоился. Чем-то ему не понравилось небо. Замер, как вкопанный, и смотрит – на восток.

Крик хлестнул по ушам подобно хлысту.

– В укрытие!

Ратан недоуменно осмотрелся. Маг уже не стоял, а несся туда, где деревья выглядели наиболее густыми. Ничего не оставалось, как припустить следом.

Маг заставил всех забиться в самый густой кустарник, так, чтобы и с двух сажен не было видно. Потом еще велел прикопаться снегом. А когда Леслав спросил, в чем дело, ответил длинной речью:

– Маги, именуемые дальновидящими, способны создавать своего двойника из чистой Силы и отправлять его на далекие расстояния, дабы обозревать, что там происходит. Дальновидящих не так много, я, например, обладаю этой способностью в малой мере. Но над нами сейчас, невидимый для обычного зрения, кружит двойник Силы одного из магов Новгорода, пытаясь обнаружить нарушителей границы.

– И что делать? – встревожился Леслав.

– Лежать и не рыпаться, – ответил маг строго. – Есть шанс, что он нас не заметит.

Лежать в кустах пришлось до самого вечера. Снег таял, вода протекала в рукава и валенки. Намокли так, словно купались в одежде.

Когда оранжевое яблоко солнца толстым боком коснулось вершин деревьев, маг позволил подняться. Но далеко путники не ушли. Едва тьма пала на лес, остановились и начали собирать хворост, много хвороста. Предстояла тяжелая ночь: ночь сушки промокшей одежды.

Море открылось неожиданно, огромное, могучее. Терик вздрогнул, осознав, что чуть холмистая, уходящая за горизонт серая равнина – и есть море. Стихия не бушевала, но, словно играючи, демонстрировала свою мощь жалким обитателям суши. Сине-серые волны, высотой в несколько сажен, обрушивались на берег, заставляя землю трястись в ужасе, а затем с удовлетворенным рычанием отползали.

Немалый путь пришлось преодолеть, дабы увидеть эту впечатляющую картину. Позади остались нападения грифонов, что налетали, кровожадные и безжалостные, с северных гор, тяготы дороги по руслам рек. Более тысячи верст следов от саней оставили путники менее чем за пятнадцать дней. Члены отряда похудели, измучились, как и кони, которым довелось тащить тяжелые сани. Большая часть отряда, а также все кони пустятся в обратный путь, в Нордбург, а Терику и еще двенадцати отважным йотунам предстоит отправиться на юг, водным путем.

Вывел предводителя из задумчивости Гуннлауг, старший шкипер. Дабы привлечь внимание Терика, он невежливо дернул того за рукав. Сын конунга и не вздумал обижаться – в дороге все равны. Кивнув Гуннлаугу, Терик последовал за ним. Наступило время спустить на воду корабль, специально построенный для этого путешествия. Стройный корпус, задранные нос и корма – типичный драккар. На таких йотуны уже сотни лет бороздят воды, только размеры немного меньше обычного, всего пять сажен в длину, полторы – в ширину.

Устье Порубежной реки, как и море, оказалось свободно ото льда. Сани подтащили насколько можно ближе к воде, затем распрягли коней. Копыта облегченно цокали по скользкой поверхности, когда кони отходили в сторону. Застучали топоры – сани, сделанные из прочнейшей железной сосны, теперь придется уничтожить. Подрубать сани следует осторожно, а, учитывая прочность дерева, которое с риском для жизни добывают только на Грифоновом хребте, сделать это совсем не просто.

Сменилась не одна четверка рубщиков, на топорах появились зазубрины и вмятины. Затем треск огласил реку, и драккар с гулом осел на лед, подмяв обломки саней. Лед треснул, пошел сеточкой морщин, но выдержал.

Навалились всем отрядом. Тяга немалая, но руки сильны, а лед – скользок. Деревянная глыба драккара сначала медленно, а потом быстрее и быстрее заскользила вниз по течению. Когда лед стал крошиться под ногами, йотуны остановились, тяжело дыша и утирая вспотевшие лбы. Корабль же, словно невиданный зверь, скользнул в темную воду, подняв фонтан брызг.

Закрепленным заранее канатом корабль подтянули к берегу, веревка змеей обмоталась вокруг стройной сосны, дабы не дать деревянному красавцу сбежать. Дело сделано – можно и за трапезу.

Воины с хохотом откупоривали бочки с пивом. Запылали костры, и по притихшему лесу потек аромат жареного мяса. Когда Терик смотрел на веселящихся спутников, что пили за конунга, за Нордбург, за успех похода, то сердце его наполнялось силой и уверенностью. «Да я за этих парней даже в глотку к дракону полезу», – думал он, делая объемистый глоток из кружки. Пиво улучшало настроение и согревало.

Веселье все крепло, и вскоре первая песня огласила берега, заставив волны на миг замереть в изумлении.

Утро поднималось над лесом холодное и унылое. Серая безжизненная заря нехотя высунулась из-за деревьев, затем раздумала, спряталась, выставив вместо себя тусклый, бледный день. Когда Хорт проснулся, то с удивлением обнаружил, что еще раньше встал Родомист. Охотник только протирал глаза, а костер уже полыхал, и котлы, повешенные по всем правилам, исправно булькали, распространяя запахи каши и травяного отвара.