Читаем без скачивания Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

Поднялся на небольшой холм и остолбенел. Прямо перед ним, на высоте пяти саженей от земли, весела, яростно рыча, черная грозовая туча. Из нее колотили оранжево-фиолетовые молнии, оставляя в земле оплавленные ямы. Были видны струи дождя, что свирепо хлестал изуродованную землю. Между раскатами грома слышались завывания ветра.

«И мне идти туда?» – спросил Хорт. Туча в ответ приглашающе заворчала и выбросила очередной каскад молний.

Обреченно вздохнув, Хорт дождался момента, когда молний было особенно много и, едва они погасли, ринулся под низкий черный свод.

От первого же раската заложило уши. Молния сверкнула совсем рядом, опалив руку. Ветер сотней ледяных лезвий ударил в лицо, выжимая слезы. Потоки воздуха мчались с такой силой, что Хорту казалось, что с него сейчас сорвет одежду, волосы и кожу. Если бы ветер дул строго навстречу, пройти бы не удалось, но, к счастью, ураган постоянно менял направление. По сравнению с ним дождь, что мокрыми щупальцами пригибал к земле, казался мелочью.

Вслед за первой последовал целый каскад молний. Даже сквозь закрытые веки глазам было больно от сверкающих небесных стрел. Хорт бежал вслепую, петляя, как заяц, и огненные потоки проносились мимо, не задевая его.

Все кончилось неожиданно. Ворчание грома и свист ветра остались позади, молнии более не сверкали и потоки воды не обрушивались на голову. В бессилии рухнул Хорт на мокрую траву, не открывая глаз.

Сесть получилось не сразу, затем Хорт смог подняться на четвереньки. Руки и ноги тряслись, во рту ощущалась пустынная сушь. Когда разлепил глаза, едва сдержал рвоту. То, что на ощупь казалось травой, на самом деле было скоплением белесых тощих червей. Земли под ними видно не было. Взору представала лишь бахрома из слабо шевелящихся тел.

Поспешно встал, отряхивая одежду. Впереди возвышалась пламенная стена, высотой до низкого неба. Жаркий ветер Хорт чувствовал даже здесь. Гроза исчезла, растаяла, сменившись монолитом черного утеса. По его поверхности бегали багровые блики.

Прикосновение к левому плечу было до того осязаемо, что Хорт едва не побежал. Но тут же понял: это рука друга, рука Родомиста. Маг стоял за спиной и молча улыбался. Через его ладонь потекло в тело странное тепло. Под его влиянием правее сердца разгорелся огонек, словно там затеплилась свеча. По рукам и ногам заструилась теплая, почти неосязаемая жидкость. «Сила, – понял Хорт. – Я ощущаю то же. что и маги!»

Сила бежала бурными потоками, навевая уверенность и покой.

Мгновения хватило Хорту, чтобы понять, как пройти через пламя. Вода в огне – испарится, воздух – будет отброшен, земля – оплавится, лишь огонь сможет пройти сквозь огонь.

Повинуясь воле бывшего охотника, Сила пришла в движение. Огонек в груди загорелся ярче, и Хорт ощутил, что странным образом, не передвигая ног, идет к пламенной стене.

Огонь оказался прохладным и слегка шершавым на ощупь. Шаг, еще один, приятная вибрация пронизывает тело, и стена остается позади. Наложенное на себя заклинание почти сразу перестало действовать, и в спину ударила волна жара. Затрещали волосы, и Хорт рванул вперед, подальше от исполинского костра.

Пройдя огонь, ощутил себя совершенно опустошенным. Равнодушно смотрел, как из мрака впереди возникает корона белого металла, сияющая, словно снег на горных вершинах. «Нужна ли мне она? – подумал Хорт, и тоска обрушилась на него черным смерчем. – Зачем?»

Руки на плечах чуть сжались, и Хорт вновь почувствовал присутствие погибших (погибших?) друзей. «И все было зря?» – мелькнула мысль. Он решительно шагнул вперед и взялся за корону.

Жар заструился по пальцам, вошел в тело. Сияние слепило глаза, но Хорт нашел силы нацепить тяжелый обруч на голову. И тут же перестал видеть. Даже закричать не смог. Из раскрытого в судороге рта не вылетало ни звука. Белое пламя пронизало его, каждый мускул, каждую косточку, заставляя тело корчиться в муке преображения. Внутри белого скользили алые и синие полосы. Они казались чуть холоднее. Чем ярче сиял алый, тем бледнее становилась фигура Ратана за спиной, а чем ярче синий, тем сильнее растворялся в белизне Родомист.

Сияние заполонило все. Голова закружилось, и Хорт ощутил себя чекой огромного колеса, вернее, осью сразу трех колес. Нижнее колесо, на уровне ног, состояло из двенадцати спиц. Кружились нанизанные на них животные – символы месяцев: Еж, Тур, Заяц... Среднее, центр которого приходился на грудь, несло на себе тотемы дней месяца – Грифон, Собака, Лось... Верхнее, вращающееся вокруг головы, несло символы лет: Олень, Баран... Кружение животных навевало ужас, и Хорт, дабы спастись от него, поднял голову. Сверху на него смотрело огромное лицо Брана. Альвийские глаза были холодны, острые уши вызывающе торчали. Но черты лица под взглядом Хорта начали плыть. Золото волос сменилось русой всклокоченной шевелюрой, глаза округлились, нос сменил форму, и вот уже Хорт словно смотрит в огромное зеркало. Понимание пришло само – над новым Циклом вознеслось лицо его властелина, лицо Человека. И все потонуло в ослепительной вспышке.

Когда Хорт пришел в себя, то случившееся показалось сном.

Над островом всходило солнце, шелестела листва и пели птицы. Но над головой бывшего охотника, и он знал это, бился, трепеща огромным сердцем, невиданный доселе Дар. Три лепестка, алый – справа, синий – слева, и снежно-белый между ними. Затылок и плечи охватывало приятно щекочущее тепло.

Ночь Судьбы миновала.

Далеко на севере, в недрах гор, проснулись послушные воле нового повелителя алые драконы. Начался новый год, три тысячи восемьсот сорок первый от Творения, первый год Цикла Огня. Никто еще не знал, что принесет он, в том числе и Хорт.