Читаем без скачивания Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

– Что, проснулся?

– Ага, – Терик зевнул так, что из соседнего куста с испуганным чириканьем вылетела похожая на сойку пичуга. – Как твоя нога? Не лучше?

– Куда уж лучше, – Луций запустил руку в рыжину бороды и принялся остервенело там копаться. – Хорошо, что не хуже. Идти смогу.

Терик покачал головой, но промолчал. Вышли рано, надеясь пройти побольше до наступления жары. Терик, по установившемуся порядку,: шел впереди.

Прорубал дорогу сквозь сплетение кустов, ветвей и еще каких-то странных, неизвестных на севере, вьющихся растений. Разрубленные, они извивались, словно живые, норовя задеть по лицу.

К полудню вошли в рощу высоченных деревьев. Коричневые стволы возносились в полумраке, порожденном сплетшимися вверху ветвями. Подлеска не было совсем, торчала лишь трава, мелкая, блеклая. Из темноты тянуло приятной прохладой. Пахло старой древесиной.

Вступил Терик под темные своды с удовольствием. Жаре сюда хода нет, по крайней мере, пока, и чувствуешь себя, почти как дома. Да и Луций приободрился, зашагал веселее.

Что-то мелькнуло в полумраке слева, быстрое и крупное. За спиной Терик услышал шорох доставаемой стрелы. Йотун тоже приготовил оружие. Древко секиры неприятно грелось в руках, и Терику стало казаться, что он несет не мертвую деревяшку, а живое существо, с заостренной, тяжелой головой.

Нападение последовало сзади. Чуть слышно что-то царапнуло во мраке, раздалось шуршание, и тело Терика среагировало само, без участия разума. Он резко развернулся, охнув, отлетел в сторону Луций. Секира сама прыгнула вперед, лезвие ее, казалось, источало неяркий серебристый свет. Из полутьмы выдвинулось нечто по-настоящему черное, и, столкнувшись с этим сгустком мрака, лезвие прекратило светиться, окрасившись темной жидкостью.

Луций поднялся, потирая колено и морщась. А Терик только теперь смог разглядеть, кого же сразил. На земле корчился с рассеченной грудью черный, словно сама ночь, зверь. Из горла его доносился сдавленный хрип. Оскаленные зубы и длинные когти не оставляли сомнений – хищник.

– Как ты его! – сказал Луций, подойдя. – С одного удара.

– Он сам налетел, – ответил Терик глухо, – и напоролся на секиру.

Говорить почему-то было противно, словно убил не дикую тварь, а разумное существо. Но не говорить тоже было нельзя – это Терик ощущал отчетливо.

– Этот клыкастый сожрал бы меня в один присест, – сказал Луций, осматривая пасть зверя, что уже прекратил дергаться.

За спиной что-то треснуло. Терик резко развернулся, вскидывая топор. Тихо и пусто.

– Просто ветка, – сказал цверг успокаивающе. – Просто.

– Да, – Терик опустил оружие. – Надо идти.

Полумрак более не казался приятным. За каждым деревом чудилась смертоносная тень. По внутренним ощущениям, солнце клонилось к закату, когда Терик заметил впереди полосу света. Там – обычный лес, светлый, наполненный звуком и жизнью. Сын конунга с облегчением вздохнул и ускорил шаг.

Что-то зашуршало над головой. Тяжесть ударила по затылку, пригибая к земле, острое впилось в плечи. Терик яростно взревел, качнулся. Затрещала разрываемая одежда, что-то тяжелое глухо ударилось о землю в стороне.

Йотун развернулся. Скалясь и сверкая глазами, с земли поднималась тварь, как две капли воды, похожая на ту, что Терик убил сегодня. Второй черный зверь рвал Луция.

Горячая волна родилась где-то в животе, метнулась в голову раскаленной лавой. Терик услышал чей-то крик, не сразу понял, что кричит сам. Он ощутил бешенство, мышцы вздулись.

Терик метнулся вперед столь быстро, что первый зверь промахнулся. Тот же, что был занят Луцием, не ожидал нападения. Успел обернуться, подставить окрашенную кровью морду под удар секиры. С жалобным хрустом треснул череп.

Не останавливаясь, Терик выдернул оружие и развернулся, готовясь отразить атаку. Прыжок твари все же сбил его на землю, но оружие Терик в руках удержал. Чувствуя, как когти впиваются в тело, он ударил, почти без замаха, целясь в горло. Противная, горько-соленая жидкость хлынула в лицо, заливая глаза. Терик ощутил, что в голове все кружится, а самого его качает, словно в море. Потом стало темно.

Очнулся он от боли. Болело все. Стонала шея, жаловались на жизнь плечи, беспокоил правый бок. Открыв глаза, Терик долго не мог понять, отчего вокруг темно. На лице ощущалась засохшая корка.

Вспомнив, что это кровь убитого зверя, Терик догадался, что за тяжесть на ногах мешает двигаться. С трудом сел, отодвинул тяжелую тушу, очистил лицо. Видно лучше не стало, вокруг царила тьма глубокой ночи. Пахло кровью.

Секиру удалось нащупать быстро. С остальным возникли трудности. В голове шумело, руки и ноги казались слепленными из снега. Полный мрак не облегчал поиски.

Луция он нашел, почти наступив на него. Благословенная тьма скрывала все, но Терик понял – побратим мертв. Живые не могут погасить горящий внутри своего тела огонь. В тот миг, когда Терик это осознал, ноги подвели его. Вот и все – обрел брата и тут же потерял. Слезы теснились в горле – шершавые, незнакомые. Сыну конунга не приходилось терять близких. Мать умерла давно, он ее почти не помнил. Все случилось в первый раз. Был друг, и нет его. А то, что он из чужого Племени, из Полурослых, ничего не меняет. Ничего!

Мгла кружила вокруг, и внутри была мгла. Терик ощутил, как она наполняет душу, делает голову пустой и тяжелой. Так и сидел, в оцепенении, до самого рассвета. Ближе к утру тьма неохотно зашевелилась, превращаясь в полумрак, отступая в укромные уголки. И тогда Терик встал.

Погребальный костер разгорелся быстро. Секира, которой Терик никогда ранее не отважился бы рубить деревья, пригодилась как раз. Посмотрел йотун, как огонь пожирает тело побратима, и пошел дальше. Когда солнце выставило оранжевый глаз над деревьями, норовя осветить каждый уголок огромного леса, он уже шагал, почти не глядя по сторонам. Храм Судьбы ждать не станет.

После гибели Ратана все стало на удивление просто. Топи, непролазные чащи, что встречались ранее на каждом шагу, исчезли совсем. Чудовища, большие и маленькие, куда-то пропали, зато жирные, медленно летающие птицы, словно нарочно подставляли отороченные алыми перьями бока под стрелы.

Тропки, прямые и гладкие, как дороги в стольном граде, где Хорт был один раз, вели прямо на юг. Но он не радовался удаче. Сил почти не осталось, и передвигался охотник на одном упрямстве. Внутри было пусто, словно по чувствам, надеждам и желаниям промчался лесной пожар, оставив безжизненное пепелище.

Лес закончился сразу, высоким обрывом. Хорт почти не удивился. Стоял и тупо смотрел на голубую шкуру озера, лежащую внизу. В ней отражалось испещренное белыми цветами облаков небо, и портил чистоту глади небольшой зеленый остров. Он походил на странный древесный нарост.