Читаем без скачивания Ночь судьбы - Дмитрий Казаков

Ощущая себя центром внимания, сын конунга нахмурился. И в тот же миг пропели трубы, тонко и пронзительно. В противоположной от Терика стене открылась незамеченная им ранее дверь, и на песок ступил высокий воин. Мускулистые руки сжимали меч, глухой шлем мешал увидеть лицо.

Воин молча поклонился Терику и пошел на него. Все ясно – поединок. Терик улыбнулся и поднял секиру. Он не ожидал, что Выбор окажется столь прост. Но так даже лучше.

После первых ударов йотун переменил мнение. Меч противника сверкал, словно молния, и бил с чудовищной силой. С трудом удавалось защищаться. Утомленные долгим путешествием руки и ноги не очень хорошо слушались, и Терик даже не помышлял о контратаках.

Звон оружия, толчки крови во вдруг ставшем тяжелым и неповоротливым теле, скрип песка под ногами, пот, текущий по спине. Терик кружился, отражая удары, и чувствовал, как слабеют руки, как тяжелеет секира. Противник казался неутомимым.

Отскочив в очередной раз, Терик ударился спиной о забор. Где-то невообразимо далеко ревели зрители. но бойцам было не до них. Йотун дернулся в сторону, и меч с хрустом врубился в дерево. Не давая его выдернуть, сын конунга прыгнул вперед, врезался всей тяжестью в не ожидавшего такого поворота событий противника. Тот глухо хакнул и повалился на песок.

С яростным ревом обрушил Терик топор, но тот разрубил лишь песок. Верткий воин ускользнул, и пока Терик разворачивался, поднял меч. Но теперь уже ему пришлось отбиваться. А Терик атаковал, с яростью обреченного.

Один из ударов Терика пришелся в панцирь на плече. Тот хрустнул, показалась кровь. Вновь и вновь бил сын конунга, и, наконец, его противник рухнул. Из-под шлема текла кровь, руки бессильно скребли песок.

Торжествующе вскричав, вскинул Терик секиру. Проревел хрипло: «Я победил! Где мой Дар?»

Стихли крики зрителей. Дверь, из которой вышел воин в шлеме, налилась золотом. Не сомневаясь в победе, Терик шагнул к ней, дернул за ручку. Белый, светящийся туман, поплыл оттуда. Терик недоуменно нахмурился – и так и застыл, не в силах двинуться. Сияние охватило его, и мир перестал существовать.

Дверь в Храм, как и в прошлый раз, была в форме дубового листа, если представить такой лист в сажень высотой, растущий прямо из земли. Маленькое солнышко приветливо улыбнулось Брану. Улыбнулось, и исчезло – Врата раскрылись.

Повелитель альвов без колебаний переступил порог. Пахнуло холодом, и еще – запахом тления. Дверь закрылась, и сразу же вспыхнул свет. Бран спокойно стоял, ожидая, пока не привыкнут глаза.

Обнаружил себя в комнате со стенами из каменных глыб. Низкий потолок почти касался макушки, свет источали свечи, обильно налепленные прямо на пол у стен помещения.

Проверив, легко ли выходит меч из ножен, Бран двинулся вперед. Комната, или скорее, коридор, тянулся вдаль, сколько хватало взгляда, и на всем его протяжении горели свечи. Через каждые двадцать-тридцать шагов пол обрывался уступом сажен трех в высоту. В первый раз, наткнувшись на такой уступ, Бран едва не свалился, столь неожиданно выскочила навстречу пропасть. Но затем привык и уверенно спрыгивал, спускаясь все ниже.

После пятого уступа монотонность пейзажа изменилось. Свечи пропали, .над головой неожиданно открылось небо, какое-то блеклое, но дающее свет. Едва Бран сделал шаг, как прямо из камня с ошеломляющей скоростью начали расти деревья. Сперва альв решил, что это трава. Но вскоре глазам предстали молодые сосны и ели вперемешку с дубами, пальмами и плодовыми культурами. Деревья поднялись выше головы, скрыли обзор. На самых быстрых из них появились цветы, среди ветвей потекли приятные запахи.

Начинал он идти по голому камню, а через сотню саженей пришлось пробираться сквозь настоящий лес. Листва весело шумела, доносилось пение птиц. Все как на самом деле, смущало лишь странное смешение растений севера и юга.

Обойдя ель, которой на вид было не менее сотни лет, Бран запнулся о корень, и невольно опустил глаза. А когда поднял, то обнаружил впереди поляну, хотя только что перед глазами был сосняк. Посреди поляны стояли два кресла, и на одном из них кто-то сидел. Кто точно, Бран понять не мог. Черты лица незнакомца плыли, менялись, текли самым непредсказуемым образом. Иногда он становился почти прозрачным, иногда превращался в нечто непонятное. Бран с трудом сдержал тошноту.

– Проходи, садись, – пришел из ниоткуда низкий голос. Фигура в кресле не пошевелилась, не открыла рта. Лишь на голове ее выросли ветвистые рога – и почти сразу пропали, втянувшись в череп.

– Кто? Я? – тупо спросил повелитель альвов, делая шаг вперед. Все шло совсем не так, как в прошлый раз, и Бран начал нервничать. Тогда пришлось одолеть восьмерых противников, среди которых были и маги, и воины, и животные.

– Ты, – вновь пророкотал голос, похожий на гром.

Бран безропотно опустился в кресло, что оказалось жестким и неудобным. Существо в другом кресле теперь походило на альва: светлые глаза, серебристые локоны до плеч, острые уши. Но картинка быстро смазалась, и вот напротив сидит Гологоловый: темная кожа, маслянисто блестит безволосый череп.

– Кто ты? – отважился спросить Бран.

– Я – это ты, – ответил голос, а Гологоловый в кресле обратился в столб алого пламени. Бран испуганно отшатнулся, но огонь сгустился в фигуру Зеленоволосого. – И не ты!

– Ты – Творец? – спросил еще раз альв.

– Может быть, – пророкотало вокруг, обещая грозу. – Вы меня так называете, но это не совсем правда. Кто я – не могу осознать и сам. И во многом это следствие того, что вы называете Катастрофой.

– Вот как! – воскликнул Бран, глядя, как Зеленоволосый обращается в облако, и как из тумана конденсируются черты животного, похожего на волка.

– Я – это вы, и не вы. Я есть этот мир, и не есть он. Я – Сила, текущая везде. Ничего не рождается во мне и ничего не умирает. Но пути мои искажены Катастрофой, и я не могу знать, что было до нее.

– Все это хорошо, – невежливо прервал Бран собеседника, что сначала обратился в дерево, а потом стал роем пчел. – Но какое отношение твои слова имеют ко мне?

– Почти никакого, – пчелы слились в туманное облако, и алые глаза уроженца степей глянули на Брана с тоской. – Но именно это я должен сказать.

– Почему? – спросил Бран, нервно ощупывая рукоять меча.

– Не знаю, но иначе нельзя, – фигура Красноглазого обратилась в камень, который медленно оброс мхом. – Ты – жертва предыдущей Ночи Судьбы, ты нес ее груз целый Цикл и еще нашел силы прийти сюда снова. Ты уже больше, чем просто альв. Ты – это я.

– Как так? Не понял!

– Все ты понял, – камень осыпался кучей сизого песка, которая закружилась в вихре и сложилась в фигуру громадного изумрудного жука. – Только принять не хочешь. А эта Ночь – уже не твоя.