Читаем без скачивания Сожженые мосты ч.6 (СИ,с иллюстрациями) - Александр Маркьянов

Все что могло сгореть — сгорело.

После часа нахождения на месте пожара, видя, что его помощь не требуется, Дмитрюк решил отойти в туалет.

Народа на пожаре было много, и с каждым часом его прибывало все больше и больше, уже все потушили и сейчас осторожно разбирали то, что осталось от самолета — в общем, капитан решил отойти подальше, чтобы никого не вводить в смущение. Это значит — за лесополосу, там было неубранное хлебное поле, колосья уже наливались желтизной.

Отойдя немного от лесополосы, Дмитрюк начал искать, где бы присесть, и тут что-то привлекло его внимание. Какой-то пролежень… как будто здесь лежало какое-то животное. Он происходил из сельской местности, и знал, что кабаны и медведи очень даже не против разнообразить свой рацион. Но что для кабана, что для медведя было рано, тем более что кабан выкопал бы себе копытами большую яму, и тут этого не было.

Забыв про свои насущные потребности, Дмитрюк осмотрелся, руками поднял примятые колосья, чтобы посмотреть на землю. Никаких следов, но видно, что тот, кто это сделал, потом ушел к дороге. Пройдя по следу, он понял, что здесь все-таки был человек — в двух местах остались-таки смазанные следы. Человек шел очень аккуратно, следов почти не оставалось… он не сломал ни единого колоска, тем более что колосья тут низкорослые, такой сорт пшеницы, ее скармливают скоту…

Еще два-три часа — и все бы поднялось. Не осталось бы никаких следов.

Выйдя по едва заметному следу к дороге, он прошел по обочине. Нашел еще один выходной след. И еще…

Вечером, в Санкт Петербурге был объявлен траур. Гремели пушки Петропавловки, басом отвечали форты Кронштадта, отдавая последний салют ушедшему в мир иной главнокомандующему.

05 августа 2002 года.

Персидский залив, Персия. Оперативное соединение «Флотилия 17»

Ночью Персидский залив замирает. Мелководный, теплый — этот кусок моря в окружении раскаленной пустыни и гор является одним из самых желанных кусков мирового океана, если считать в геополитическом смысле. Персидский залив — это нефть, это газ, это глубокая переработка нефти и газа до шестого передела включительно. Персидский залив — это вода с нефтяной, радужной пленкой на ней и частоколом блестящих ректификационных колонн по берегам. Нефть в основном перерабатывают здесь же, и здесь же грузят на танкеры. Далеко в море уходят толстые хвосты труб, по каждой из которых, не пригибаясь, мог бы пройти человек, заканчиваются эти ответвления от трубопроводов — далеко в море. Это так называемые станции, каждая имеет свой сложный буквенный код, обозначающий, откуда эта станция питается и что отгружает потребителям. К станциям ежедневно причаливают танкеры, они столь огромны, что не могут грузиться у берега и всю жизнь проводят на открытой воде, единственный раз они видят сушу во время их постройки. Эти левиафаны, предварительно сбросив из танков балластную воду (никакие штрафы не помогают), ведомые мощными буксирами причаливают к станциям — и живительный черный дождь проливается в их танки. В основном это бензин — миру надо много бензина, мир не может без него жить, а здесь — бензина более чем достаточно. Потом те же буксиры выводят груженый танкер на большую воду, на фарватер — он обозначен длинной цепочкой тральных вех, снабженных фонарями и радиомаяками. Они здесь необходимы, потому что Персидский залив мелководен, полно отмелей и если груженый под пробку танкер напорется на мель, то снять его без разгрузки прямо в море будет невозможно. Современные танкерные команды невелики — обычно это двадцать-двадцать пять человек, большая часть работ на судне выполняется автоматикой. Главный на танкере — капитан, он зарабатывает столько, что часто выходит на пенсию миллионщиком, а за проводку судна в порт быстрее нормы получает премию, достаточную чтобы купить на нее автомобиль. Самый большой бардак обычно бывает у горловины Ормузского пролива — там мало того что фарватер никакой, так еще и полно островов. Танкеры встают в очередь, один за другим, их проводит лоцманское судно, потому что рельеф дна здесь такой, что не помогает никакая автоматика. Каждый год огромные землечерпалки, базирующиеся на Бендер-Аббас и на Мускат, выходят, чтобы углублять фарватер на этом участке — но каждый год все приходится повторять заново.

Сейчас на фарватере было на удивление тихо — старые морские волки, отдавшие здоровье в этих местах припомнить не могли, чтобы не было очереди на проводку. Однако же ее не было — Исламский Халифат объявил эмбарго на поставки нефти — черной крови этих земель. Теперь танкеры грузились только на станциях, идущих от Абу-Даби и от Басры — и то и другое принадлежало русской короне, а она эмбарго не объявляла, даже несмотря на явно недружественные действия объединенного, британо-американского флота. Хуже было другое — страховщики, учитывая нездоровую обстановку в заливе резко взвинтили стоимость страховки, а владельцы танкеров — стоимость фрахта. В пабах Лондона — столице мирового коммерческого судоходства — шутили, что в кой-то веки раз в этом году Ллойд[39] сработает без убытков. Большая часть танкеров грузилась теперь на станциях, расположенных на побережье Средиземного моря — и огромная пробка образовалась теперь уже на проход по Суэцкому каналу, который и до этого-то был перегружен. Да еще и стоимость продукта там была дороже, потому что в цену входил тариф на перекачку по трубопроводам. В общем и целом — сплошные убытки.

Но пока капитаны танкеров в ожидании проводки через Суэц лаялись между собой, выясняя где чья очередь, пока на Лондонской, Нью-Йоркской, Санкт-Петербургской товарно-сырьевой бирже стоимость базовых товаров — бензина «Нормал»[40] и сжиженного газа «N 1 осушенный» медленно но неуклонно ползла вверх — Персидский залив спал.

Но не весь…

Невидимая в темноте радужная пленка разорвалась, повинуясь грубому насилию — и на поверхности залива появилась голова. Черная голова морского чудища с единым, большим, на пол-лица глазом стеклянной маски. Дышало чудище через гофрированные, армированные сталью — чтобы не перерезали в безмолвной и жестокой подводной схватке — трубы, ведущие за спину, где уютно устроились баллоны с дыхательной смесью. Чудище замерло, осматриваясь.

Никого. И ничего. Только впереди — остров. Кешм, порт, прикрывающий один из главных портов Персии — Бендер-Аббас. Здесь есть все что угодно — и артиллерия, и авиация на аэродромах и противокорабельные ракеты. В общем — это стратегический объект, который нужно обезвредить. Любой ценой.

Осмотревшись, боевой пловец погрузился.

То же самое происходило в данный момент на всех малых островах, которые в изобилии имеются в Персидском заливе. Форур, Киш, Лаван, все эти острова были признаны ключевыми точками, потому что штаб счел вероятным, что при начале штурма исламские экстремисты могут разлить по поверхности залива нефть и поджечь ее, попытавшись тем самым блокировать фарватер и не дать десантным кораблям пройти в залив. Могли и попытаться взорвать заводы по переработке сжиженного газа — взрыв выйдет очень мощный, несколько килотонн, а материальный ущерб — просто огромным. Поэтому — первыми удар наносили спецназовцы флота с острова Рыбачий в Черном море. В сотрудничестве с разведкой морской пехоты они должны были высадиться на берег и острова[41] первыми, захватить и обезопасить инфраструктуру переработки и отгрузки нефти и газа. Только после этого — в действие должны были вступать основные силы флота, сведенные в десантное соединение N 17.

Семь боевых пловцов из группы подводных средств движения ждали восьмого на глубине примерно метров пять под поверхностью. Они проделали путь больше тридцати километров, выйдя с подводной лодки «Макрель» типа «АМУР-1650», сейчас лежащей на дне где-то на траверзе полуострова Мусандам, в стороне от судоходного фарватера на глубине всего двадцать метров — до рубки можно было донырнуть. Три подводные лодки доставили к берегу тридцать шесть боевых пловцов каждая, оставшиеся — группа надводных средств движения — как раз должна была сейчас спускать на воду свои быстроходные катера с большого десантного корабля, стоящего на траверзе Муската. В вертолетах должны были занимать свои места ударные соединения морской пехоты, которые должны были высадиться ночью и закрепить успех спецназовцев. Пока операция развивалась по плану.

Нырнув, спецназовец безошибочно нашел висящие в мутной воде транспортеры — каждый на четыре человека, с нейтральной плавучестью, способны преодолеть сто морских миль без подзарядки батарей с полным грузом. Полный груз — это четверо, со снаряжением, четыре боевых пловца. В отличие от американского аналога, где двое сидели в открыто кабине, а двое — держались на рукоятки на боку «большого скутера» — здесь у каждого в транспортере было свое место, снабженное маленьким сидением, козырьком и шлангом, для питания дыхательной смесью — при движении спецназовцы дышали смесью со скутера, а не с баллонов.