Читаем без скачивания Кенилворт - Вальтер Скотт

— Это не могло предвещать ничего хорошего месту, избранному им в качестве своей резиденции, — сказал Гозлинг.

— Конечно нет, клянусь распятием! — воскликнул Тресилиан. — Вслед за его появлением возникли всякие недоразумения и неблагополучия, но так странно, что сейчас я затрудняюсь ясно представить себе их постепенное вторжение в семью, дотоле такую счастливую. Некоторое время Эми Робсарт принимала знаки внимания этого Варни с равнодушием, с каким обычно принимается простая галантность. Затем последовал период, когда она, казалось, относилась к нему с неодобрением и даже с отвращением. А затем между ними возникло какое-то весьма странное сближение. Варни отбросил всю эту манерность и галантность, с которой он вначале относился к ней, а Эми, в свою очередь, перестала выказывать ему плохо скрываемое отвращение. Между ними возникли отношения интимности и доверия, что мне уже совсем не нравилось. Я стал подозревать, что они тайно встречаются, ибо присутствие других их как-то стесняло. Многие подробности, которых я в то время не замечал (ибо полагал, что ее сердце столь же невинно, как и ее ангельский лик), теперь вспоминаются мне, и я мало-помалу убеждаюсь, что между ними был тайный сговор. Но что толковать о них — факты говорят сами за себя. Она бежала из отцовского дома, Варни исчез вместе с нею. А сегодня — сегодня я видел ее в качестве его любовницы, в доме его подлого прислужника Фостера. А сам Варни, закутанный в плащ, явился к ней через потайной вход в парк.

— Так вот в чем причина вашей ссоры! Мне думается, что следовало бы раньше удостовериться, что красотка действительно желала, да и заслуживала! вашего вмешательства,

— Хозяин, — возразил Тресилиан, — мой отец (а таковым я считаю для себя сэра Хью Робсарта) замкнулся в своем доме, снедаемый печалью, или, если он немного, оправился, тщетно пытается скачкой по полям и лесам заглушить в себе воспоминание о дочери, воспоминание, которое зловеще преследует его. Я не могу вынести мысли о том, что он будет жить в тоске и печали, а Эми — в позоре. Я решился отыскать ее, в надежде, что мне удастся убедить ее вернуться домой. Я нашел ее, и, увенчается моя попытка успехом или нет, я твердо решил отплыть с морской экспедицией в Виргинию.

— Не будьте столь опрометчивы, дорогой сэр, — посоветовал ему Джайлс Гозлинг, — и не впадайте в отчаяние из-за того, что баба — я скажу коротко — всегда баба и меняет своих любовников, как моток лент, когда ей только ни взбредет в голову. Но прежде чем мы займемся дальнейшим исследованием этого вопроса, позвольте спросить: какие подозрения привели вас именно сюда, к нынешнему местопребыванию этой дамы, или, скорее, к месту ее заточения?

— Последнее будет вернее, хозяин, — сказал Тресилиан. — Так вот, я явился в эти места, зная, что Варни — владелец большей части земель, некогда принадлежавших эбингдонским монахам. А визит вашего племянника к своему старому дружку Фостеру дал мне возможность убедиться, что я был прав.

— А каковы теперь ваши планы, достойный сэр? Простите, конечно, что я задаю такие вопросы.

— Я собираюсь, хозяин, завтра снова побывать у нее и побеседовать более подробно, чем сегодня. Если мои слова не произведут на нее никакого впечатления, значит, она действительно стала совсем другой.

— Как хотите, мистер Тресилиан, — сказал трактирщик, — но этого вам делать не следует. Леди, насколько я понимаю, уже отвергла ваше вмешательство в ее дела.

— К сожалению, да, — признался Тресилиан. — Этого я отрицать не могу.

— Так по какому же тогда праву идете вы наперекор ее желаниям, как бы позорны ни были они для нее и для ее семьи? Я не ошибусь, если скажу, что ее нынешние покровители, под защиту которых она отдалась, без малейшего колебания отвергнут ваше вмешательство, даже если бы вы были ее отцом или братом. А как отринутый любовник, вы рискуете, что вас отшвырнут прочь силой, да еще с презрением. Вы не можете обратиться за помощью к суду и потому гоняетесь за отражением в воде и, простите за откровенность, легко можете плюхнуться вниз и пойти ко дну.

— Я обращусь к графу Лестеру, — возразил Тресилиан, — с жалобой на подлые поступки его любимца. Граф заискивает перед суровой и строгой сектой пуритан. Чтобы не ронять своего достоинства, он не посмеет отказать в моей просьбе, даже если он лишен понятий о чести и благородстве, приписываемых ему молвой. И, наконец, я обращусь к самой королеве!

— Если Лестер, — начал хозяин, — вздумает защищать своего слугу (а говорят, что он многое доверяет Варни), то обращение к королеве может их обоих образумить. Ее величество в таких делах весьма строга (надеюсь, эти речи не сочтут изменой!) и скорее, говорят, простит десяток придворных, влюбившихся в нее, чем одного из них за предпочтение, оказанное другой женщине. Мужайтесь же, мой добрый гость! Если вы повергнете к подножию трона прошение от имени сэра Хью, усугубленное рассказом о нанесенных и вам обидах, любимчик граф скорее рискнет прыгнуть в Темзу в самом глубоком месте, нежели защищать Варни в такого рода деле. Но, чтобы рассчитывать на успех, вам надобно заняться деловой стороной вопроса. Вместо того чтобы оставаться здесь и фехтовать с конюшим и членом Тайного совета, да еще подвергаться опасности, что тебя вот-вот ткнут кинжалом в бок его наймиты, вам надлежит поспешить в Девоншир, написать прошение от имени сэра Хью Робсарта да постараться раздобыть побольше, друзей, которые могли бы походатайствовать за вас при дворе.

— Вы это правильно говорите, хозяин, — ответил Тресилиан. — Я воспользуюсь вашим советом и уеду завтра рано утром.

— Нет-с, уезжайте сегодня, сэр, до рассвета, — возразил хозяин. — Никогда я так усердно не молил бога о прибытии гостя, как теперь — о вашем благополучном отъезде. Моему родственничку суждено, видимо, быть повешенным, и я вовсе не хочу, чтобы причиной тут было убийство моего уважаемого гостя. Лучше спокойно ехать в темноте, чем днем бок о бок с головорезом, говорит пословица. Поторопитесь, сэр, я забочусь о вашей же безопасности. Ваша лошадь и все прочее готово, а вот вам и счет.

— Этого хватит с избытком, — сказал Тресилиан, вручая хозяину золотую монету, — а остальное отдай своей дочке, хорошенькой Сисили, и слугам.

— Они останутся довольны вами, сэр, — уверил его Гозлинг. — А дочь моя отблагодарила бы вас поцелуем, но в такой час она не может выйти на порог и проводить вас.

— Не дозволяйте гостям слишком вольно обращаться с вашей дочкой, любезный хозяин, — посоветовал Тресилиан.

— О нет, сэр, мы держим их в должных границах. Но меня не удивляет, что вы вдруг воспылали к ним ревностью. А кстати, могу я узнать, как приняла вас вчера в замке красавица?