Читаем без скачивания Паутина удачи - Оксана Демченко

Олег кивнул, принес свою холщовую сумку и порылся в ней, присев на край дедовой лежанки.

– Поясничные боли есть итог долгого сидения в неудобной позе, – важно начал вещать мальчик, откупорив баночку с перечной мазью. – Они бывают у всякого, даже у малых детей. У вашего Сани тоже, когда он усердствует в занятиях.

– И у тебя? – понадеялся дед. Страдать болями в столь юной компании ему показалось не зазорным.

– Вчера я едва разогнулся, – шмыгнул носом Олег. – Давайте лечиться, дед Корней. Я вам прописываю перечные растирки, а затем аппликацию меха либо войлока на больной участок.

– Эк ты умно завернул про овчину, – поразился дед, прикрывая глаза и расслабляясь. – Ну а, положим, ежели не полегчает?

– Воспользуемся более действенными методами, – не смутился Олег. – Я как раз учу уколы иголками. Способ пока применяется ограниченно, он не из наших мест происходит. Но ректор Юнц прислал мне наилучшее пособие с полной картой точек.

– Знаешь, покуда остановимся-ка мы на этой… аппликации, – попросил Корней.

Перечная растирка уже грела. Пальцы у щупленького Олега оказались на удивление крепкими и ловкими. Они разминали поясницу, мелко разбирали мышцы по волоконцу, гладили, мяли, теребили, похлопывали. Корней еще раз вздохнул, полностью расслабляясь, и, к собственному удивлению, немедленно заснул. Утром он очнулся до зари, бодрый и отдохнувший. Овчина давно сбилась в сторону, а тепло и легкость в пояснице остались. Дед потянулся, чувствуя себя совсем еще не старым. По комнате тихо, как тень, сновала Лена, собирала на стол ранний завтрак. Улыбнулась отцу, подставила таз, подала полотенце, набрала в ковшик воды:

– Вставай. Король сказал, надо людей собрать и по-человечески встретить начальника. Чтобы его сразу увидели, каков есть. И чтобы он знал, куда пришел работать. Он ведь, судя по всему, из станционных, настоящего ремпоезда не видел иначе как через окошко своего домика…

– Защищаешь? – удивился Корней.

– Нет. Ты меня знаешь, тятя. Я сперва объясняю, за что накопила обиду, а уж после и бой могу дать.

– Оно да, оно разумно, – вздохнул дед, умывшись.

Вернув полотенце, Корней натянул чистую рубашку и одобрительно глянул на лавку, где уже были выложены его фуражка, куртка, наглаженные брюки. Сапоги жирно и ровно блестели: их начистил Саня. Дед оделся, быстро опустошил тарелку, выпил обжигающе горячий чай и вышел из комнаты.

У насыпи тупиковой ветки путей вдоль состава стояли едва ли не все обитатели поезда. Ближе к голове состава – мастер-ремонтник по паровозу и пара его помощников, затем подручные самого Корнея. Далее Король – бригадир ремонтников – и его старшие по всем трем малым бригадам. Люди переговаривались и выглядели обеспокоенными. Дружно закивали, поклонились, приветствуя Корнея и признавая его право старшего. С надеждой проводили взглядами: этот начальник свой, понятный и привычный. Может, он и новому растолкует, как следует дело вести, не ломая устоявшийся порядок.

Фролу Кузьмичу о собрании сообщил посыльный, совсем недавно. И начпоезда едва успел спуститься по сходням своего вагона, озираясь с немалым удивлением. Кажется, он лишь теперь осознал: под его рукой две сотни душ. Это лишь взрослые! А еще есть дети, вон их сколько – только что под колесами не ползают. Магистральный ремпоезд – большая структура. Самодостаточная, как порой говорил Михаил Семенович. Дед Корней подошел к новому начальнику, поправил фуражку – то ли поздоровался, то ли приложил пальцы к околышу, приветствуя совсем уж официально, даже по-военному.

– Принимайте ремпоезд, Фрол Кузьмич. Я вас проведу и со всеми тут познакомлю. Люди у нас толковые, грамотные и работящие. Мы на хорошем счету, всегда сдаем участки без недочетов, на «отлично». Я был заместителем начальника, покуда не прислали инженера, а теперь вернусь к основному делу, стану работать исключительно как машинист. Это вот мой помощник, кочегары, мастер-ремонтник нашего паровоза и всего состава, его подручные. Далее… Вот начальник объединенной ремонтной бригады. Его первый помощник, старшие малых бригад.

Корней указывал на людей, они называли свои имена, иногда добавляли пару-тройку фраз по поводу дела или просто приветствовали Фрола Кузьмича. Тот кивал, неуверенно улыбался, часто оборачивался к помощнику, проверяя, записываются ли имена и ведется ли протокол. Очень хотелось новому начальнику внедрить свой, нелепый для поезда, порядок… А пока приходилось идти на поводу у Корнея, ловко подстроившего знакомство вне планов и расчетов. Все проходило неплохо, даже складно, пока не назвал себя Король. Он еще говорил, представляя Сашу и остальных, а начпоезда уже не слушал, с нескрываемым, прямо-таки суеверным ужасом глядя на страшного человека. Проклятого! Безымянного! Отмеченного шрамом черной, как смоль, смертельной ночной удачи…

От эдакого ужаса Фрол Кузьмич сразу и решительно отвернулся, желая видеть перед глазами нечто более понятное и простое. Например, Корнея. Ершистого, ворчливого, но имеющего фамилию, не состоящего под судом и работающего в поезде добровольно, за жалованье.

– Пройдемте-с в мой вагон, – тихо предложил Фрол Кузьмич. – Важно решить многие вопросы сразу. В том числе оформить передачу дел. Опять же я человек одинокий-с, мне потребуется экономка.

– Так ведь как с осмотром участка-то? – Брови деда поползли вверх, глубже сминая лоб морщинками.

– Пусть этот… – Фрол Кузьмич не решился обернуться или назвать Короля по прозвищу, только дернул подбородком. – Пусть сам покуда осмотрит.

Корней вздохнул с некоторым облегчением. Ему показалось, что глянцевая начальственность господина Сушкова дала первую тоненькую трещину, пока незначительную. Прямо восстать против Короля не рискнул, от работы не отстранил. Уже вроде бы неплохо. Пожилой машинист позволил себе слегка улыбнуться, кивнул Королю, соглашаясь с планом дня. На дрезину, к приводу, тотчас встали двое. Сам зять с тетрадью в жестком переплете уселся на переднюю скамью, дал команду к отправлению и взялся за привычное дело – осмотр участка и обозначение перечня и сложности предстоящих работ.

Плотно прикрыв дверь купе-кабинета, Фрол Кузьмич уселся в кресло, указал Корнею на место напротив и деловито развернул подробную карту участка, непрерывно теребя и даже заминая бумагу пальцами. Помощник внес два стакана с чаем. Начпоезда быстро хлебнул горячего, поморщился:

– Корней Семенович, давайте исключим вчерашнее недоразумение-с… По поводу запертой двери, да. Попробуем разобраться во всем, так сказать, с чистого листа-с. Вы человек опытный, разумный и уважаемый.

Дед согласно кивнул, отхлебнул чай. Начало беседы ему вполне понравилось. Фрол Кузьмич судорожно вздохнул, изображая раскаяние. Выложил на стол отчет в кожаных корочках: