Читаем без скачивания Паутина удачи - Оксана Демченко

Смешно вспомнить: впервые попав сюда, я ненавидела всей душой столицу и даже этот прекрасный вокзал. Мне был противен вид шпилей дворца, на которые Алексей указал с платформы магического депо, едва мы досюда добрались. Там, на малом перроне, в стороне от суеты и лишних глаз, мы покинули «Зеленую стрелу». Перепуганный машинист, у которого и через пять дней после папиного воспитания синяки толком не утратили яркости, поклонился нам раз десять и с тоской обернулся к новым пассажирам, бесцеремонно заселяющимся в вагоны. Им ли привыкать к беспрекословному подчинению? Маги пси и дознаватели – всем необходимо спешно попасть на место аварии. Никто не желает слышать, что «Стрела» имеет некое расписание, что пассажирский состав десятый день в тупике, что движение на северной и западной ветке парализовано и пассажиры демонстрируют всю гамму чувств, изучаемых в курсе пси, – от ступора до черного бешенства…

Лешка тогда бодрой рысью проволок меня через парк к главному зданию вокзала. Наш поезд на юго-запад, к Томиному прежнему пансиону, где мы должны были встретиться в первый раз, отходил через десять минут. Бризов тащил меня за руку, ругался и торопил. А я не могла оторвать взгляд от шпилей дворца, сразу их приметив. Черные, тонкие и хищные – моему зрению они представлялись жадной пятерней, загребающей жар светлой дневной удачи. Она текла жидким огнем по рельсам совсем рядом, такая могучая, что становилось не по себе от близости силы, от соблазна зачерпнуть и воспользоваться доступным. Спасибо ректору Юнцу: предупредил заранее, да еще и своему Лешеньке велел за мной присматривать.

Теперь я уже привыкла. Раз двадцать мы с Томой посещали вокзал, выбираясь из пансиона «Белая роза» в выходные. Прямо заправские горожанки…

Лешка остановился резко, и я уткнулась в его кожанку носом. Виновато глянула снизу вверх на мага, обернувшегося ко мне лицом. Точно – оскаленным и недружелюбным. Достала я его, как пить дать достала…

– Рена, до поезда четыре часа, – с отчаянием сообщил Алексей. – Я точно или убью тебя, или разнесу вокзал. Уймись. Можно подумать, я серый волк и собираюсь скушать Тому без соли, сырьем.

– Кто ж тебя знает, – не унялась я.

Год назад я была куда как тише в поведении. Но без мамы-папы, с подругой, слишком деликатной, чтобы постоять за себя… Да еще без денег! Мы были самыми нищими в пансионе. Две серенькие мышки, при виде которых шикарно одетые барышни фыркали до смешного демонстративно. Тома не замечала и держалась молодцом, но давалось ей это тяжело. А я решила, что фыркать к осени станем мы, и ходить по центру коридора – тоже. Пусть жмутся к стенам и шипят без звука. Я Ленкина дочка. И без синяков их построю во фрунт! Действовала по маминому методу: «Я им «только правду» говорю». Громко, вежливо, внятно и изобретательно. Вот так оно и получилось: сперва им, а после – всем прочим, в привычку вошло…

– Реночка, а хочешь, – решился на крайний шаг Лешка, – я тебя к начальнику вокзала отведу? Он обрадуется, он бы и сам за тобой прислал попозже, наверняка. Мы с Томой будем чинно пить кофе здесь, вон за тем столиком. Ты сможешь следить за соблюдением приличий из оконца, как настоящая монстра.

– Я не монстра!

– Бэкки, иногда, знаешь ли, – жалко покраснела Тома, – ты бываешь… несколько чересчур настойчива.

– Кофе, значит, – сдалась я, заинтересованно изучая «оконце» на уровне третьего этажа. Огромное, метров десять в ширину. Оно находится в «рубке» управления вокзалом. Отличное место. Я туда каждый раз смотрю с тоской и надеждой. Но без Лешки к начальнику пробиться весьма непросто, даже невозможно, он ведь понятия не имеет, что я тут. Да и не особенно хорошо мы знакомы…

– Тома, занимай столик, – улыбнулся Лешка, тряхнув своей линялой и вечно нечесаной челкой. – Монстра попалась на крючок.

– Потом тебе же ее оттуда вытаскивать, – предупредила мага мудрая Тома.

Алексей тяжело вздохнул и поставил саквояж на подставку, принесенную расторопной служаночкой кафе. Магов даже в столице не особенно много. Лешка – человек уважаемый вопреки своему ужасному, как он надеется, характеру. Ему нет еще двадцати, однако любимчик Юнца уже дипломированный маг-стихийщик и дипломированный же инженер. По слухам, в зиму господина Бризова пытались переманить и перекупить представители военного ведомства. Обещали место штатного боевого мага в чине первого помощника начпоезда на «Черном рыцаре». Юнц был решительно против, Лешка тоже – он учителю не возражает. Но военные старались, писали и обхаживали. Как уверяет сам Лешка, последний разговор состоялся в зале отдыха студентов при колледже, и прервался он самым трагикомическим образом. Ректор Юнц натравил на военных призрака ректора фон Гесса. Теперь потрясенная армия считает сурового призрака новым и страшным секретным оружием родины…

Лешка усадил Тому в кресло, строго нахмурился в сторону официантов, требуя обеспечить его даму полнейшим и немедленным вниманием, с вымученной улыбкой обернулся ко мне и оттопырил локоть. Я просунула ему под мышку свою лапку – а как еще назвать мою тощую руку в длинной замшевой черной перчатке, – и мы пошли к заветной двери с грозной надписью «Посторонним вход строго воспрещен». Алексей позвонил, зверски зыркнул на привратника, шевельнув плечом с нашивкой машиниста магического депо, и нас пропустили. Замок щелкнул за спиной, мы стали подниматься по узкой винтовой лестнице.

– Рена, почему ты меня так тяжело изводишь? – не выдержал молчанки Лешка. – С осени мы просто враги.

– Потому что ты, как мне кажется, врешь Томе. Ты за ней ухаживаешь, а сам…

– Дурацкая идея, – поразился маг, спотыкаясь и останавливаясь, так что я снова въехала носом ему в куртку. Спина судорожно дернулась. – Вот если бы я ухаживал за тобой ради Томы… нет, это слишком страшно даже в теории.

– Юнц прикажет – и не пикнешь, – упрямо заверила я, хотя внутренне успокоилась за подругу.

– Все имеет свои пределы. Даже мое уважение к учителю, – отозвался маг, ускоряя шаг. – Не представляю, как ты найдешь себе кавалера баз жесткой обработки последнего магом-пси на полное подчинение. Ты же монстра! Прости, но это так. Кроме Томы с ее ангельским терпением, тебя никто не выдерживает дольше получаса. Сколько можно всем по поводу и без повода правду резать?

Последний виток лестницы закончился, Алексей обернулся и подал мне руку. Вежливый он. Мальчик из хорошей семьи, хоть и небогатой. Точнее, совсем бедной: папа у нашего Бризова – сельский врач, мама – учительница. Чистенькая такая и аккуратненькая нищета… обычная плата за чрезмерное человеколюбие. Их уважают, им говорят спасибо со слезами на глазах. Они чужих детей выхаживают и в люди выводят, и ни один из выздоровевших больных не торопится заняться бесплатным ремонтом у благодетелей, которые ютятся в лачуге с протекающей крышей. Точнее, ютились, пока Лешка не доучился до третьего курса и не стал зарабатывать достойные деньги. Он молодец, ни рубля отцу не переслал. Тот извел бы на больных. Лешка сам приезжает, заказывает работы, мебель, посуду – и сам оплачивает.