Читаем без скачивания Кроткая заступница - Мария Воронова

Но самое главное, что мы упустили, основной вопрос, который не задали себе, – это какого чёрта Пушкаренко вдруг подхватился и поехал к бывшей жене, с которой расстался при весьма печальных обстоятельствах?

Сорвался без всякой предварительной договорённости, даже не прощупав почву, не осведомившись, примут его или нет. Он ведь знал, что Тиханская его ненавидит, так зачем отправился к ней, а не стал искать любви у какой-нибудь другой женщины, отношения с которой ещё не отравлены мордобоем?

Ладно, в жизни всё бывает – и вечная любовь, и внезапно вспыхнувшее раскаяние, но, согласно показаниям Христины, поведение Пушкаренко мало напоминало мольбы о прощении…

Решительно взяв под руки Ирину Эльханановну и Васю, Лиза потащила их к себе в кабинет.

– Залезай. – Она хмуро хлопнула ладонью по подоконнику, и пока Вася помогал адвокатессе снять пальто, включила ноутбук.

Шаларь помог Ирине Эльханановне сесть в кресло, галантно поднёс пепельницу и огонёк и только тогда запрыгнул на свой любимый подоконник.

– Дайте мне точку опоры, и я усну, – сказал он, страстно зевая.

Лиза сочувственно покачала головой. Бедняга с дежурства, а после прогулки на свежем воздухе так хочется вздремнуть…

Она вошла во «ВКонтакте», набрала поиск друзей и ввела данные Пушкаренко. Страница оказалась удалена. В «Фейсбуке» аналогичная ситуация, а в других социальных сетях он не регистрировался.

– Вот это поворот, – сказала Лиза, разворачивая экран к адвокатессе. – Фигура Голлербаха нам всё застила, а теперь выясняется, что Пушкаренко был не так прост. С чего бы молодому мужику удалять свои страницы отовсюду?

– С того бы, что человеку понадобилось лечь на дно. Классическая картина. Если узнаем, что его выгнало из дома, раскроем преступление, вот и всё.

Лиза вздохнула. Никто не даст Васе командировку в Киев. Значит, надо искать какие-то выходы на украинских коллег, как-то замотивировать их, чтобы копнули поглубже, а не ограничились формальными ответами.

Вдруг она вспомнила, что Христина сейчас находится в Киеве. Может быть, попросить её немножко пошпионить? Нет, закон не одобряет привлечение частных, тем более заинтересованных лиц к расследованию преступлений.

Все трое понимали, что как ни трудно будет вычислить таинственную женщину, доказать её вину окажется стократ труднее. Благодаря молчанию Голлербаха никаких вещественных улик против неё нет. Он запомнил маникюр – стало быть, женщина была без перчаток, но на орудии убийства не обнаружилось пригодных для идентификации отпечатков пальцев.

Почему женщина допустила такую небрежность? Была в состоянии аффекта?

Ирина Эльханановна попросила дело и, открыв фотографию камня, предположила, что маленькая кисть руки женщины, затянутая в перчатку, не позволяла ей надёжно удерживать орудие убийства.

Камень мог выскользнуть в самый неподходящий момент, и что тогда? Эффект внезапности потерян, женщина остаётся безоружной против молодого сильного мужика, и тут уж непонятно, кто кого.

Вероятно, она собиралась тщательно протереть камень, но не ожидала, что совершённое убийство так сильно на неё повлияет.

– А каким очевидным всё казалось сначала, – вздохнула Лиза, и старая адвокатесса только улыбнулась в ответ.

Вася на подоконнике уже откровенно клевал носом, и Лиза прогнала его домой, после чего достала из стола протокол допроса Христины, который пока не подшивала в дело. Ей почему-то не хотелось рассказывать о страданиях девушки при Василии, бедняжке ещё предстоит хлебнуть унижения, так что, пока есть возможность пощадить её чувства, надо воспользоваться.

Нахмурясь, Ирина Эльханановна сказала, что закон возбраняет убивать подлецов так же, как и порядочных людей. Хорошо это или плохо, но прошлые злодеяния Пушкаренко никак не оправдывают её подзащитного. «Но бедная девочка, сколько ей пришлось перенести! – вздохнула старая адвокатесса. – А теперь, когда что-то стало у неё налаживаться с Голлербахом, его возьмут и посадят, и это будет адская несправедливость!»

Лиза вдруг решилась и достала из сумки свою последнюю книгу. Смущаясь, рассказала Ирине Эльханановне, чем занимается в свободное время.

– О, как интересно! А почему я не знала?

– Я скрываю, – Лиза смущённо улыбнулась, – а то будут все смеяться надо мной, мол, взрослый человек, а фигней страдаешь, как маленькая.

Ирина Эльханановна с улыбкой погладила томик:

– Обязательно прочту! Вы мне подпишете?

Выводя дарственную надпись, Лиза волновалась. Как-никак, это был первый раз в её жизни, когда она кому-то подписывала свою книгу.

– Потом расскажете, понравилось ли вам?

– Конечно! Ваш читатель обретает лицо. – Ирина Эльханановна хотела спрятать книгу, но вдруг задержала её в руках. – Шваб? Почему?

– Вы никуда не спешите, Ирина Эльханановна? – спросила Лиза, и рассказала про Гришу, про его болезнь и одинокую смерть, про своё одиночество.

Адвокатесса слушала молча, и по её непроницаемому лицу нельзя было понять, сочувствует ли она собеседнице или скучает, проклиная своё любопытство.

Когда Лиза замолчала, Ирина Эльханановна ещё некоторое время курила, глубоко затягиваясь. Наконец, энергичным жестом потушив сигарету в пепельнице, она сняла очки и внимательно посмотрела Лизе в глаза.

– Не стану вас утешать, девочка моя, – вздохнула она, – и обещать, что всё будет хорошо, и желать счастья тоже не стану. Кто его знает, как оно пойдёт дальше… Жизнь порой бывает к нам очень жестока, а судьба неумолима. Я сама рано осталась вдовой и растерялась, но нашёлся человек, который сказал мне то, что я сейчас повторю вам, хоть звучит оно и не очень обнадёживающе: тот, кто умеет быть один, никогда не будет одинок, а тот, кто умеет быть несчастливым, никогда не бывает несчастен.

Направляясь к людям, которых обманул бывший муж, Христина боялась жесткого приёма и допускала, что с ней вообще не станут разговаривать.

Не исключено, что по адресу, данному Костиком, живут уже другие люди, и снова придётся всё начинать с нуля: то ли падать в ноги тётке, вперемешку с крохами полезной информации слушать тонны проклятий в свой адрес, то ли искать предлоги для общения с родственниками бывшего мужа, опять-таки принимая на свою голову хулу и поношения.

Квартира располагалась недалеко от её гостиницы, и Христина решила пройтись пешком, благо после вчерашнего дождя установилась солнечная погода.

Быстро шагая по тротуару, Христина с удовольствием вспоминала встречу с Людмилой Ивановной. Сначала её немного напрягло, что внешность подруги оказалась совсем не такой, как на аватарке, но Людмила объяснила, что всегда стеснялась своего лица, и вообще первый опыт публичности оказался для неё тяжёлым. Мысль о том, что кто угодно сможет увидеть её, оказалась такой неприятной, что она разместила фотографию малоизвестной артистки, на которую всегда хотела быть похожей.

Вспомнив, что, начиная свою деятельность в социальных сетях, она сама долгое время скрывалась под умильной картинкой кошечки, Христина тут же простила подруге маленький обман.

Хотя почему Людмиле Ивановне надо было стесняться своего лица, девушка так и не поняла. На её взгляд, настоящая Людмила Ивановна оказалась очень симпатичной, гораздо миловиднее своего кумира, хотя что-то общее у неё с артисткой было: такие же большие серые глаза и мелкие правильные черты.

Благодаря подтянутой фигуре и грациозным движениям подруга смотрелась очень моложаво, и Христина подумала, что, возможно, ошибалась, думая, что ей должно подходить к пятидесяти годам.

Они очень мило провели время – сначала поели суши в «Евразии», а потом Людмила проводила Христину до гостиницы.

Кажется, женщины пришлись друг другу по душе и договорились обязательно выкроить время повидаться ещё раз до отъезда Христины.

Девушке импонировала деликатность Людмилы, которая, узнав о скорбном поводе, приведшем её в родной город, и задав несколько вежливых вопросов, поняла, что Христина не расположена обсуждать смерть мужа, и быстро перевела беседу на другие темы.

«Странно, проникнувшись взаимной глубокой симпатией, мы очень мало узнали друг о друге, – с улыбкой думала Христина, – так много у нас обеих болезненных воспоминаний, что безопаснее говорить о книгах и сплетничать… Ну да ничего, вслед за симпатией придёт и доверие, и бесцеремонность. Как Елизавета Алексеевна, дай ей бог счастья! Тоже могла бы проявлять деликатность, и весь гной так бы и копился в моей душе, а она не побоялась причинить мне боль, и теперь я здорова!»

Как это обычно бывает, самое интересное направление разговор принял, когда настало время прощаться. Подменяя подругу в группе на сайте, Людмила придумала несколько оригинальных штучек, но без разрешения настоящего администратора не решалась их внедрить и подобной тонкостью окончательно завоевала сердце Христины.