Читаем без скачивания Факел свободы - Дэвид

Кто-то должен был нести ответственность за получение, обработку и ориентировку постоянного потока бывших рабов, вливающегося на Факел почти ежедневно. Новость о том, что у них, наконец, появился настоящий домашний мир, который они могли назвать своим собственным, планета, которая стала самым символом их дерзкого отказа подчиниться дегуманизации и жестокости их самозваных хозяев, прошла через межзвездное сообщество беглых рабов, подобно разряду молнии.

Джадсон сомневался, что какой-либо изгнанник когда-либо возвращался на родину с бо?льшим рвением и решимостью, нежели всякий раз видимый им новичок в по-видимому бесконечном потоке спонсируемых АРЛ транспортных судов, прибывающих сюда на Факел. Население Факела взрывоподобно увеличивалось, и была воинственность, оскалы, бросающие вызов, с каждым судовым потоком свежих иммигрантов. Независимо от того, какие философские различия могли существовать между ними, они были бессмысленны рядом со своей ожесточенной солидаризацией друг с другом и с их новой родиной.

Но это не означало, что они прибыли сюда в спокойном и упорядоченном состоянии души. Многие из них были такими, но значительный процент шел от посадочной площадки шаттлов на негнущихся ногах, с отношением поднятой дыбом шерсти, которое напоминало Джадсону гексапуму с больным зубом. Иногда это был простой рейсовый стресс, чувство путешествия в неизвестное будущее в сочетании с подозрением, что в галактике, которая ни разу не дала им даже перерыва, любая мечта должна была быть разрушена в конце. Это сочетание слишком часто производило иррациональный гнев, внутреннюю согбенность плеч в рамках подготовки к выдерживанию еще одного звена в бесконечной цепи разочарований и предательств. В конце концов, если они придут с этой позицией, по крайней мере, они могут надеяться, что любые сюрпризы будут приятными.

Однако, для других это было еще мрачнее. Иногда много мрачнее. Несмотря на преднамеренный юмор Харпера, он знал, как и Джадсон, что любой приходивший транспорт нес по крайней мере одного "выгоревшего Баллрум" на борту.

Харпер был тем, кто придумал этот термин. На самом деле, Джадсон сомневался, что он сам когда-либо осмелился применить его, если бы его придумал не Харпер, в первую очередь, и за то, что другой человек только это сделал, Джадсон уважал его еще больше. Харпер никогда не обсуждал свой собственный рекорд в качестве убийцы Баллрум с Джадсоном, но здесь, на Факеле, было совсем не секретом что он давно забыл, со сколькими именно из множества работорговцев и руководителей "Рабсилы" он "покончил с чрезвычайным ущербом" за свою карьеру. Тем не менее, Харпер также признавал, что слишком многие из его соратников по Баллрум превращались в тех, кем, как настаивали критики Баллрум, все они были.

Всякая война имеет свои жертвы, мрачно подумал Джадсон, и не все они были физическими, особенно в том, что было до сих пор называемо "асимметричной войной". Когда ресурсы двух сторон были так дико несбалансированы, как в данном случае, более слабая сторона не могла ограничивать себя и свою стратегию основами некоего осмысленного "кодекса войны" или какого-то неуместного рыцарства. Это, не меньше абсолютной ненависти жертв "Рабсилы", было одной из основных причин для типичных образцов тактики Баллрум, принятой ими на протяжении десятилетий... и отвращения множества людей, которые отклоняли его методы, несмотря на свое собственное глубокое сочувствие аболиционистскому движению в целом.

Тем не менее, в операциях Баллрум было похоронено больше ценностей, нежели общественное осуждение. Стоимость выбранной войны с чем-то таким мощным, как "Рабсила" и ее корпоративные союзники, в области максимально кровавой цены, слишком часто выплачивалась ими в виде самостоятельного ожесточения - превращения себя в кого-то, кто не только был способен совершать злодеяния, но и стремиться к ним.

Баллрум всегда прилагал сознательные усилия, чтобы идентифицировать себя и своих членов как бойцов, не просто убийц, но после достаточного количества смертей, достаточного кровопролития, достаточных ужасов, обрушившихся на других в ответ на пережитые ужасы, эти различия стирались с пугающей легкостью. Слишком часто, приходило то время, когда играющий роль социопата преобразовывался в какого-нибудь социопата, и довольно многие бойцы Баллрум, попадавшие в эту категорию появлялись здесь на Факеле неспособные - или не желающие - полагать, что планета, населенная почти исключительно экс-рабами могла отказаться от террористической тактики Баллрум.

Джадсон в действительности не винил их за то, что они чувствовали себя таким образом. На самом деле, он не видел, как это могло бы быть любым другим путем, в настоящее время. И он пришел, чтобы ощущать не просто сочувствие, но и родство понимания мужчин и женщин, которые нащупывали и думали о том пути, который он категорически отрицал перед тем как оказался здесь, на Факеле. Он видел и узнавал слишком много сотен и даже тысяч людей, которые - как его собственный отец - испытали жестокость "Рабсилы" из первых рук, кое-кого виня за горевшую в глубине их ненависть.

Тем не менее, одной из обязанностей Иммиграционной Службы было идентифицировать людей, которые ощупью искали этот путь, потому что Джереми Экс был совершенно серьезен. И он тоже был прав. Если Факел собирался выжить, он должен был продемонстрировать своим друзьям и потенциальным союзникам, что он не собирался стать простым убежищем для террористов. Никто в здравом уме не мог ожидать, что Факел повернется против Баллрум или порвет все связи с ним, а если Джереми попытается сделать что-то подобное, его соотечественники набросятся на него, как волки. И это было справедливо, по мнению Джадсона.

Но Королевству Факел придется вести себя как звездной нации, если оно когда-либо намеревалось быть принятым в качестве звездной нации, и дома для бывших рабов, построенным бывшими рабами, в качестве примера и доказательства, что бывшие рабы умеют вести себя как цивилизованное общество, что было гораздо важнее, нежели могла быть любая открытая поддержка операций в стиле Баллрум.

У всех других, кто выражал сочувствие голосом бедственному положению жертв "Рабсилы", не покидая своего сытого, хорошо обеспеченного существования, было все же неистребимое предубеждение против рабов. Против любого, кто определялся в первую очередь как "джини". Как продукт преднамеренного генетического конструирования. Это было так, словно некоторые генетические рабы не имели даже своих собственных различий, думал он, учитывая отношение слишком многих из них как к Кощеям. В свои безрадостные моменты, он размышлял, что было бы проще, если бы у каждой группы имелась какая-нибудь важная персона, чтобы смотреть на нее.

Что это была бы эндемичная часть человеческого общественного положения, однако эти гены человека приводились к тому, чтобы быть расположенными в определенном шаблоне. В другое время, он огляделся бы и признал пути подавляющего большинства людей, которых он лично знал и кто поднялся выше этой "эндемичной" потребности и знал, что это, возможно, в конце концов, уничтожит любой предрассудок.

Но несмотря на то, что это возможно, это может быть не произойдет в одночасье. А тем временем, Факел должен был держаться, как свет, которым он был назван, доказательством того, что генетические рабы могли построить мир, а не только быть машинами воздаяния. То, что они могли вынести из их войны с "Рабсилой" и трансформировать это таким образом, который доказал бы, что, по сути, они не уступают своим конструкторам и угнетателей, но и превосходят их. И так же, как они должны были доказать это людям, которые поддерживали необходимость их существования, они должны были доказать это самим себе.

Должны были окончательно отомстить "Рабсиле", доказав, что "Рабсила" солгала. Что все, что было сделано с ними, несмотря на то, как их хромосомы были деформированы или перекручены, они все еще были человеческими существами, не меньшими наследниками потенциального величия человечества, нежели кто-либо другой.

Большинству из них было бы крайне неудобно попытаться облечь эту мысль в слова, но это не помешало им осознать ее. И когда кто-то, кто не смог согласиться с ней, прибывал на Факел, ответственностью иммиграционистов было опознать его. Не для того, чтобы отказать ему во въезде или угрожать произвольной депортацией. Конституция Факела гарантировала каждому бывшему рабу и каждому ребенку или внуку бывших рабов, убежище на Факеле. Именно поэтому Факел существовал. Но, в свою очередь, Факел требовал согласия своим собственным законам, и эти законы включали запрет на операции в стиле Баллрум, начатые на Факеле.

Несмотря ни на что другое, Факел не сажал в тюрьму людей, которые отказались отречься от традиционной тактики Баллрум, но никому из них не будет позволено оставаться на Факеле или использовать его территорию в качестве безопасного убежища между ударами в стиле Баллрум. Вот почему люди, чья собственная ненависть может заставить их делать это, должны были быть опознаны.