Читаем без скачивания Зловещая тайна Вестерфилда - Энн Грэнджер

Сара неловко заерзала в кресле, посмотрела на Мередит пристыженно и одновременно сердито.

— От меня. Мне подружка прислала письмо с подробным описанием вечеринки, которую я пропустила. Очень откровенное. Теперь я понимаю, что о таких делах не должны знать злоумышленники… письмо было личное… — Сара покраснела. — И совсем неприличное.

— Ясно. И крайне глупо.

— Она просто хотела мне все рассказать, насмешить, позабавить! — воскликнула Сара.

— А ты сразу же показала письмо Филу, да?

На секунду показалось, что Сара сейчас вскочит с кресла и выбежит из комнаты. Но она откинула назад длинные волосы и твердо взглянула в глаза крестной матери.

— Да. Знаю, нельзя было… получается, я злоупотребила доверием. Подружка в самом деле не думала, будто я покажу письмо чужому человеку, не из нашей компании. И не следовало это делать, потому что там были дурные подробности, хотя все это правда.

— Тем более она не должна была распространяться.

— Ох, не суди так строго! — возмущенно воскликнула Сара. — Тогда мне письмо показалось забавным и абсолютно невинным. Там рассказывалось о развлечениях. К письму были приложены фотографии, где все в доску пьяные, кругом полный раздрай, как обычно бывает. Ты бывала когда-нибудь на таких вечеринках?

— Бывала, — горестно призналась Мередит. — Давно, в свое время. Но никогда никому не позволяла делать инкриминирующие снимки.

— А они позволяли. На нескольких фотографиях была я. Они были сделаны на одной из последних тусовок с моим присутствием. — Сара умолкла, глубоко вздохнула, стиснула кулаки и разжала, вытерла об колени потные ладони. — Когда пришло письмо с фотографиями, мама была в отъезде, снималась в телевизионных рекламных роликах. Я была одна и, прочитав письмо, страшно захотела с кем-нибудь поговорить. Казалось, будто я все пропустила! Пришла с письмом и снимками в коттедж к Филу, прочитала ему кое-что, насмешила, рассказывая о наших лондонских развлечениях. Как бы хвасталась. Знаю, глупо. Вела себя глупо, не отрицаю. Читала кусочки, а он хохотал. Кое-какие снимки показала. Не все. Многие так и остались в большом желтом конверте. Потом сунула письмо и фотографии обратно в конверт, мы о чем-то другом говорили, кофе пили, я довольно поздно вернулась в ректорий. Совсем забыла о конверте, только назавтра вспомнила, стала искать и не нашла. Сообразила, что он остался у Фила. Признаюсь, немножечко забеспокоилась, хоть и не сильно, потому что, в конце концов, считала его другом. Не испугалась, думала, бояться нечего.

— А он тебе его не вернул…

— Не совсем так. Когда я пришла, он в мастерской работал. Сказал, что очень занят, велел самой пойти в коттедж, поискать. Так я и сделала, ничего не нашла. Снова пошла к нему, он спросил, точно ли я конверт там оставила, не обронила ли по дороге домой где-нибудь на аллее Любви или в саду ректория. Я пошла туда, все обшарила — безрезультатно. Фил обещал посмотреть в доме, когда будет время. Я немножко боялась, что обронила конверт на аллее, где его мог найти кто-то из местных. Фила не подозревала, потому что он друг! Я ему доверяла! — Сара отчаянно выкрикнула последнюю фразу. — А он врал… Конверт был у него. Мой друг прятал письмо и врал!

Глупая девочка, печально подумала Мередит.

— Когда ты поняла, что он тебе не друг? — спросила она, уже зная ответ.

Сара снова прерывисто вздохнула.

— После обручения с Джоном. Фил полностью переменился. Я не верила своим глазам и ушам. Какая-то фантастика! Жутко ревновал. Почему? Я имею в виду, у нас с ним были совсем другие отношения. Мы были не любовниками, а друзьями! Он меня даже ни разу не поцеловал. А тут стал вести себя так, будто я ему изменила. Ничего не понимаю! — Сара устремила на Мередит озадаченный взгляд. — Сказал, будто я с ним играла, но он тоже в игры играть умеет. Потребовал разорвать помолвку с Джоном. Пригрозил заставить меня это сделать. Я подумала, что он с ума сошел. Тогда он сообщил, что письмо с фотографиями у него. Я здорово перепугалась. Даже не понимаю, как человек может до такой степени перемениться…

— Фил решил, что ты его используешь, — сокрушенно объяснила Мередит. — И ведь это действительно так, правда, Сара? Он был молодой человек, а не старая бабушка, которой можно открыть свою душу. Молодой человек, пусть порочный, но живший в ненавидевшем и презиравшем его окружении. Он жил сам по себе с двумя котами, и вдруг является хорошенькая девушка из высшего общества, сидит у него в мастерской, помогает в работе, плачется в жилетку, он чувствует себя нужным, сильным, умным, что абсолютно не соответствует действительности. На самом деле он был слабым, не имел друзей, наживал врагов, может быть, даже был импотентом, кто знает? Ты внушила ему убеждение, что он самый удачливый молодой жеребец в округе, а потом выдернула у него из-под ног коврик, объявив о помолвке со свистуном, который разъезжает в «порше», носит модные костюмы, постоянно отправляется в деловые поездки…

— Замолчи! — крикнула Сара. — Все не так! Фил был страшным человеком! Не надо его оправдывать! Нельзя оправдывать мужчин, которые преследуют и запугивают женщин из нашего приюта. — Она крепко сжала кулаки, на побелевшем пальце сверкнуло рубиновое кольцо. — Если бы Роберт был жив, Фил не осмелился бы на такое. Не посмел бы пугать меня, надо мной издеваться. Прислал мертвую птицу. По-моему, ее загрызли коты. Она была завернута в кусок ткани, лежала в красивой подарочной коробке. Я открыла посылку, увидела мертвую птицу, кишевшую червями. Было и другое.

Значит, Альби Эллиот прав, угрюмо подумала Мередит.

Сара содрогнулась, стала растирать голые руки.

— Кроме того, он закатывал жуткие сцены. Не просто злился — приходил в настоящее бешенство. Однажды влепил мне пощечину, я маме не стала рассказывать. Пришел в ректорий и начал орать на меня перед мамой. Она приказала ему убираться, а он схватил со стола лампу, швырнул в нее через всю комнату и чуть не попал. После этого мама велела поставить ворота с охранной системой.

— Вы обращались в полицию?

— Нет! — Сара отчаянно дернулась в кресле. — Не хотели, чтобы Джон узнал! У него такая семья и работа, он не пожелал бы огласки. И мама при своей известности рисковать не хотела. Вдобавок, если бы Джону стало известно, он неправильно истолковал бы мои отношения с Филом. Я каждый день ходила к нему в мастерскую и прочее… Он не так бы понял.

— Возможно. Конечно, не понял бы. Только не обманывайся, будто Джонатан ничего не знал. Ты ведь позволила Лорримеру написать твой портрет, правда? После твоего отъезда он отнес его в галерею в Бамфорде, попросил выставить на продажу.

Сара тяжело сглотнула.

— Знаю. Я умоляла забрать его. Он обещал, когда выдастся время. Потом соврал, сказал, что портрет уже продан.

— Не соврал. Портрет купил Джонатан.

Мередит на миг показалось, что Сара вот-вот потеряет создание. Девушка зашаталась, глаза ее остекленели, потом наполнились паническим ужасом.

— Быть не может! Он не знал…

— Знал. Кто-то его своевременно проинформировал — нам пока неизвестно, кто именно. Лорример отправился в галерею, но опоздал. Лейзенби его опередил. Филип догадался, кто купил картину, и это было для него тяжелым ударом.

— Ох, нет, — с безнадежным упорством пробормотала Сара и сердито взглянула на Мередит. — Тебе до сих пор его жалко! Он был ужасным человеком. В чем ты меня обвиняешь?! — Она злобно взвизгнула.

Мередит вздохнула:

— Я ни в чем тебя не обвиняю. Тебе было жалко себя, ты думала лишь о себе, иначе с кем-нибудь поговорила бы, подумала о том, как отразились на Лорримере ваши отношения. Хотя на него повлияла не только ты, но и прочие, черт побери! Роберт мельком познакомился, заказал написать с фотографии портрет твоей матери. Можно представить, как потел над ним Филип, надеясь на начало новой карьеры! И ничего не вышло. Роберт больше никому его не порекомендовал, потом умер. Еве портрет вообще не понравился. Он висит на стене исключительно потому, что Роберт его заказал и купил. Она могла бы сказать какие-то теплые слова автору, но не сказала. Кстати, не в гостиной ли он швырнул в нее лампу? Она стояла рядом с портретом?

Сара кивнула, и Мередит продолжила:

— Теперь хорошенько подумай. Стоя перед написанным им портретом, она его выгоняет из дома. Он чувствует себя полным ничтожеством, у которого за душой ничего нет. Он не в нее бросил лампу, Сара. Бросил в портрет, попал в раму. Это его ничуть не оправдывает, но он хотел быть настоящим художником. А продавалась только керамика, что позволяло покупать наркотики. Ушла только картинка с котом. Неудачи озлобляют, неудачники очень легко наживают врагов.

На сей раз молчание длилось долго. Его прервал стук, будто наверху кто-то что-то уронил. Сара по этому поводу ничего не сказала. Откинула обеими руками волосы, тихо проговорила: