Читаем без скачивания Любовницы по наследству - Вячеслав Школьный

— А, старый знакомый! — Взлохмаченный Павел Константинович, одетый в запачканную мелом почти со всех сторон красную рубаху и латаные спортивные брюки, первым из присутствующих обратил на меня внимание и поднялся со стула. — Ну, проходи, кобелёк, гостем будешь.

— Это и есть новый Томкин хахаль? — скептически поинтересовался один из его приятелей, худощавый, кутающийся в блестящую от грязи фуфайку, мужчина лет пятидесяти с козлиной бородкой и усеянным глубокими морщинами лицом.

— Он самый, Федя, он самый, — закивал головой Павел. — Наверное, эта дрянь всё-таки до него дозвонилась, — видишь, прилетел, как на крыльях, голубок. Чего вылупился, кореш?! Проходи, познакомься с людьми. Это Федя, — уважительно указал на бородатого, — а это, — махнул рукой на второго, сдававшего карты опухшего небритого субъекта приблизительно моих лет в заштопанной тельняшке, — Антон, гордость воздушно-десантных войск. Сейчас он тебе крылышки ощиплет.

— А почему же третьего своего друга не представляешь, а Павел… Константинович? — Я брезгливо бросил взгляд в сторону лежащего среди собственной блевотины отвратительного парня.

— Он, как сам понимаешь, не у дел. Расклеился немножко наш браток… — На лице Ишаченко возникла злорадная ухмылка. — А мы о тебе сегодня вспоминали, всё голову ломали, как бы тебя найти и наказать за твой чрезмерный боевой пыл, а ты — вот он здесь, сам явился, не запылился.

— Короче, друг любезный, — грозным тоном произнёс я. — Где Тамара? Говори, куда ты её дел?

— Я дел? — удивленно воскликнул хозяин дома, несмело приближаясь в мою сторону и тщательно разжёвывая пожелтевшими от никотина зубами кончик сигареты. — По-моему, она сама убежала в спальню и забаррикадировалась там от греха подальше.

— Хватит тюльку травить, Сироп, — агрессивно воскликнул Федя. — Кончаем этого фраера, если хочешь, и дело с концом.

Он сделал еле уловимый знак сидящему напротив на табурете Антону. Того просить дважды было не надо. Огромный как центральноафриканская горилла парень с широкими плечами и тупой, перекошенной от принятого внутрь большого количества спиртного, рожей поднялся во весь свой рост и медленно двинулся на меня.

— Постойте, ребята, я ведь не драться с вами сюда пришёл. — Мои глаза поочерёдно бегали то в левую, то в правую сторону, изучая одновременно приближающихся ко мне агрессивных противников. — Давайте решим всё по мирному. Вы идёте себе бухать куда-нибудь в другое место и оставляете несчастную женщину в покое.

— А отсосать ты не хочешь? — злорадно воскликнул Павел, делающий шаги куда медленнее и боязливее, чем Антон. — Ишь, какой герой нашёлся! Врывается в чужое жильё, да ещё и права качает тут. У себя дома надо было порядки наводить, паренек. А сюда уж коль пришел, так будь добр, — подчиняйся нашим правилам.

— Да не качаю я никаких прав. — Мои ноги самопроизвольно повели меня назад. — Просто хочется обойтись малыми жертвами, без лишней, как говориться, крови. Думаю, на этот раз вам достаточно одной побитой посуды будет.

— Хм, — недовольно фыркнул поднявшийся за спиной Антона Федя. — Он, оказывается, ещё и на язычок остренький. Намыльте этому щенку голову, пацаны! Пускай не болтает почем зря.

— Постойте, ребята, не надо… — Договорить следующей фразы я не успел. Бывший десантник стремительно выбросил один из своих огромных пудовых кулаков в сторону моего лица.

Слава Богу, реакцией он меня не обделил. Я ловко поднырнул под медленно продвигающуюся руку пьяного парня, тем самым удачно увернувшись от удара.

Но Антон оказался не настолько прост, как казалось на первый взгляд. Своей второй пятернёй ему удалось крепко ухватить меня за шиворот куртки. Моя фуражка слетела с головы и упала под ноги. Я почувствовал, как неприятно трещит по швам ни в чем не повинный воротник. Чего-чего, а порчи личного имущества допускать было никак нельзя. Этого я не мог терпеть больше всего на свете. Что может быть хуже, чем видеть, как какой-то отмороженный полудурок рвёт твою одежду у тебя же на глазах? В моей крови образовалось такое количество адреналина, что даже самому стало страшно, — а вдруг какой-то из кровеносных сосудов вот так сам по себе от перенапряжения возьмёт и лопнет?

Разговаривать с этими людьми больше было не о чем.

Павел нерешительно обошёл огромного Антона со стороны и бросился на меня справа. Я вовремя заметил его движение и выбросил в нужном направлении правую ногу. Каблук ботинка с огромной силой врезался нападающему точно в грудь. Этого хватило, чтобы без проблем отбросить Павла на несколько метров назад. Его расслабленное тело мощно ударилось о дубовый косяк и вылетело в дверной проём. Раздавшийся из неосвещённой комнаты громкий стук гласил о том, что он о что-то неловко споткнулся и грохнулся спиной на пол.

Антон тем временем неторопливо заносил правую руку для следующего удара. Моё промедление могло быть подобно смерти. Для того, чтобы сохранить себя целым, нужно было ударить его первым, а для этого ума много не потребовалось, — благо двигался не совсем ловкий противник с расторопностью беременной коровы. Его лицо оказалось полностью для меня открытым, — не воспользовался бы данным обстоятельством разве что только ленивый.

Кулак снова пронёсся мимо моей головы, лишь слегка задев несчастное ухо. Зато я уж постарался на славу. Болевой толчок ребром правой ладони в ключицу немного ослабил хватку Антона и дал мне возможность резко выпрямиться. После этого сразу же последовали боковой удар левой в челюсть и удачная «подача», в которую я, по возможности, вложил почти всю свою силу, правым кулаком снизу в подбородок. Зубы противника клацнули так звонко, что я даже на миг зажмурился, боясь, как бы, вылетая изо рта, они не повыбивали мне глаза.

Такого, конечно же, случиться никак не могло. Пьяный Антон просто-напросто не смог удержаться на ногах. Он потерял равновесие и неуклюже грохнулся рядом со спящим приятелем, прямо в лужу его блевотины.

Я моментально перевёл свой взгляд на Федю, который отработанным бандитским движением выдернул неизвестно откуда, — то ли из-за пояса, то ли из-за пазухи, самодельную бандитскую финку, лезвие которой отражало приятным блеском даже от тускло горящей лампочки. Моя рука решительно ухватилась за ближайший табурет и подняла его на уровне плеч.

— Назад, тварь!!! — не своим голосом заорал я. — Убью, мразь!.. Быстро брось перо! Брось, я сказал!..

Вопреки моим ожиданиям Федя тут же отшатнулся и выронил из ладони своё холодное оружие. По всей видимости, он был не настолько пьяным, как его собутыльники, и чувство испуга в этот момент было ему не чуждо.

Я заметил, как слева от меня что-то мелькнуло, и наотмашь ударил туда табуретом. На этот раз челюсть Антона щёлкнула гораздо громче. Громила взвыл от боли, как обреченный бык на бойне, и снова принял прежнее горизонтальное положение.

— Куда встаёшь, говнюк! — Я вошёл в своеобразный азарт, а потому доводил свой голос чуть ли не до хрипоты, перебивая все старания магнитофонного певца. — Лежи, падла, и не рыпайся!

Моё секундное замешательство дало возможность Феде быстро поднять свою финку и сделать решительный шаг вперёд. Мне ничего не оставалось, как таким же неделикатным образом, каким был повержен Антон, уложить на пол и его. На этот раз табурет не выдержал и, соприкоснувшись с лицом бывшего уркагана, разлетелся на несколько отдельных дощечек. Финка вылетела из руки, а сам Федя, схватившись за сломанный нос, отпрыгнул в сторону подоконника и, больно ударившись об него поясницей, медленно осел по горячим зубцам батареи.

От неожиданности того, как быстро я разобрался со своими противниками, у меня перехватило дух. Чего только человек со страху не может сделать? Гордость за совершённый «подвиг» переполнила всё моё естество до самых краёв.

Немного успокоившись от перенесённого лёгкого шока и убедившись лишний раз, что все обезвреженные мною «опасные рецидивисты» лежат на своих местах и не делают никаких попыток подняться, я наконец-то вспомнил о Тамаре.

Найти её оказалось очень даже несложно. Переступив через ноющее от боли и трясущееся от страха тело Ишаченка, я демонстративно выключил громогласный магнитофон и моментально оказался у запертой двери, из-за которой сквозь щель в темноту зала выходила тонкая полоска света.

— Тамара, вы там? Откройте, это я, Андрей!

В замочной скважине резко повернулся ключ, и уже через какую-то секунду взлохмаченная перепуганная женщина в застёгнутом на все пуговицы цветастом домашнем халате предстала передо мной.

— Андрей! — Увидев меня, Тамара неестественно встрепенулась. — Слава Богу, ты цел! А я то думала, — они тебя там убивают…

Женщина бросилась ко мне как к самому родному в мире человеку, напрочь забыв о каких бы то ни было правилах приличия, крепко обхватила руками мою шею и уткнулась покрытым слезами лицом в отворот моей куртки.