Читаем без скачивания Повседневная жизнь Стамбула в эпоху Сулеймана Великолепного - Робер Мантран

Еще одна категория торговцев — это ремесленники. В силу простоты ремесленной техники по изготовлению из сырья изделий ее владелец очень часто, если не всегда, выступает не только в качестве производителя, но и в качестве продавца продукта своего труда. Иными словами, между ремесленником и покупателем отсутствует посредник Работа ремесленников протекает средь бела дня у всех на виду в мастерских, которые по совместительству выполняют и функцию лавочек, поскольку перед их входом выставляются на обозрение прохожих и на продажу готовые изделия. Как правило, мастерские-лавки ремесленников одной корпорации расположены вдоль одной же улицы — такое сосредоточение желательно и для правительства, и для руководителей корпорации, и для ее членов, каждого в отдельности. Численность ремесленников очень велика: согласно данным Эвлийи Челеби, в Стамбуле середины XVII века имелось 23 214 мастерских-лавочек и 79 264 ремесленника, мастеров и подмастерьев (рабочих), то есть выходит по 3–4 ремесленника на каждую мастерскую. Столь внушительное число не должно, однако же, слишком удивлять, если принять во внимание, как много требовалось ремесленной продукции, чтобы удовлетворить потребности столичного населения — как бедного, так и богатого. Ремесленники находятся в частичной, но чаще в полной зависимости от импортеров и одновременно — под неусыпным надзором службы мухтесиба: именно их прежде всего имеет в виду ихтисаб (свод регламентов), издаваемый правительством. Однако ремесленники в большей, пожалуй, степени, нежели остальное трудовое население, проникнуты сознанием своих прав и того, что их корпоративная организация служит наилучшим средством защиты этих прав: вот источник огромной жизнестойкости их корпораций.

Остается выяснить, что собой представляет «государственная торговля». Прежде всего необходимо отметить, что в Стамбуле имеется один первостепенной важности коллективный потребитель. Это султанские дворцы, казармы, государственные мастерские и прочие хозяйственные единицы, находящиеся в собственности султана и его правительства и нуждающиеся в продуктах питания, одежде, тканях, предметах роскоши, сырье и прочем. Государство, обеспечивая себя всеми необходимыми ему материальными благами, пользуется среди прочих потребителей непререкаемым приоритетом. Такое обеспечение осуществляется двумя различными способами. Снабжение продовольствием и некоторыми видами промышленного сырья имеет своим источником натуральные поставки султанскому правительству в виде податей, взимаемых с крестьянского населения. Их ассортимент и объемы определяются правительством на длительные сроки. К примеру, овцы, птица, фрукты, овощи, служащие предметами потребления в дворцах и казармах, «подведомственны» интенданту, несущему ответственность за снабжение доверенных ему объектов по утвержденному меню. То же самое можно сказать и о поставках пшеницы, ячменя, фуража и дров. Этот сектор потребления никак не пересекается с товарным ассортиментом рынков Стамбула, а потому и не оказывает никакого воздействия на хозяйственную жизнь столицы. Сырье и продукты, находящие себе применение в судостроении, отливке пушек и изготовлении прочего оружия, производстве пороха, чеканке монеты, являются предметами государственной монополии, их экспорт возбраняется. «Мачты, весла и вообще все, что изготовляется из древесины, не проходит через таможню, но их вывоз к христианам никогда не получал разрешения. Такого же рода запреты остаются в силе относительно железа, меди, конопли, дегтя, смолы и гудрона… Вывоз тех материалов, что служат строительству и оснастке судов, приравнивается здесь к контрабанде — в той же мере, как и вывоз оружия, пороха и свинца…»{243} Аналогичные меры предосторожности предпринимаются относительно золота, серебра и меди, необходимых для чеканки монет, а также меди, свинца, олова и других металлов, потребных при производстве оружия.

Другой способ снабжения официальных учреждений — закупки, производимые в приоритетном порядке правительственными агентами на рынке Стамбула и в провинциях. Эти закупки распространяются на зерно и некоторые промышленные товары — такие, к примеру, как производимое в Салониках сукно, которое идет на одежду янычар и некоторых служителей в Серале. Не покидая Стамбула, дворцовые интенданты имеют возможность приобрести предметы роскоши и иностранного производства: меха, ценные ткани, жемчуг, ювелирные украшения, венецианские зеркала, духи и пр. Одним словом, они могут купить по праву первоочередности решительно все необходимое для жизни Сераля и нормального функционирования государственных предприятий. Эти государственные закупки — важный фактор в увеличении роли Стамбула как центра потребления. Временами капризы некоторых султанов, в особенности Ибрагима I, имели следствием вздорожание некоторых товаров. Так, «Ибрагим I тратил деньги без счету, когда речь шла о закупке рабынь, амбры или пушнины; цены на невольниц подскочили в такой степени, что ни одну из них невозможно было приобрести дешевле 500 пиастров, а самые красивые продавались за 2 тысячи; амбра, аромат которой он вдыхал в себя как духи и которую он подмешивал в горячий кофе, чтобы поднять самочувствие, поднялась до баснословной цены от 15 до 20 пиастров за мискаль… Увлечение султана пушниной привело к тому, что сибирская белка, рысь и горностай вышли из моды, зато цена на соболей поднялась в десять раз»{244}. Впрочем, речь идет лишь о предметах роскоши.

Выше уже говорилось о месторасположении торговых кварталов в столице. Это побережье Золотого Рога, квартал Бедестана и Баязида, уличные артерии Мехмет-паши джаддеси и Узунчарши джаддеси. В прямоугольнике, очерченном упомянутыми улицами, как раз и располагаются основные рынки, самые большие складские помещения, таможенные склады и торговые базы, бедестаны и самое большое скопление лавок и караван-сараев. Самые крупные пакгаузы — это государственные склады, состоящие из огромных залов. Они находятся в ведении интенданта с подчиненными ему секретарями и сторожами. Именно здесь государство хранит пшеницу, ячмень, растительное масло, строевой лес, фураж, соль, порох.

Со своей стороны негоцианты и оптовики также располагают хане (ханами), прекрасными каменными строениями, которые одновременно выполняют функции офисов, складских помещений и даже гостиниц — негоцианты, прибывающие из провинций или из-за границы, могут здесь остановиться: «В городе множество зданий, внешне напоминающих монастыри. Это — ханы. Они обычно представляют собой большой квадратный двор, в центре которого фонтан с большим бассейном; стороны этого квадрата суть аркады, под которыми вдоль стены тянется ряд дверей, ведущих в комнаты, причем каждая из комнат оснащена очагом; аркады служат цоколем для галереи, возвышающейся над двором и обрамляющей его с четырех сторон; она также состоит из ряда комнат, во всем подобных тем, что расположены внизу; в этих хане останавливаются купцы. Чтобы получить в свое распоряжение одну или несколько таких комнат, надобно переговорить с ключником хане, хранящим при себе все ключи от них, а также дать ему половину или четверть пиастра, чтобы он взял на себя труд открыть комнату. Каждый день своего пребывания в хане вы ему же уплачиваете акче, два или три, соответственно таксе. Складские помещения сложены, как правило, из камня»{245}. Не всем путешественникам эти ханы и караван-сараи приходятся по вкусу. Так, Ферманель пишет: «Прибывающие в Константинополь вынуждены останавливаться в караван-сараях, так как там отсутствуют гостиницы или постоялые дворы европейского типа. Караван-сараи — это крытые большие помещения, которые постояльцам не предоставляют ничего, кроме крова над головой, и в которых им, постояльцам, приходится ночевать порой среди лошадей и верблюдов»{246}. Эти строения предназначаются исключительно для оптовой торговли и для тех, кто ею занимается.

В Стамбуле процветает совершенно особый вид коммерции, который близок к торговле предметами роскоши, но специализируется лишь на одном товаре: это торговля невольницами. Спрос на рабынь велик, причем не со стороны султанского сераля, который располагает собственной системой пополнения за пределами Стамбула, а со стороны крупных правительственных чиновников и богатых горожан. Торговля невольницами полностью сосредоточена в руках еврейских купцов: «Евреи, которые торгуют почти исключительно ими, выращивают их в собственных домах с тем большим старанием, что они (рабыни) принесут со временем своим первым хозяевам наибольшую прибыль. Евреи обучают девушек множеству профессий — таким, к примеру, как пение, игра на музыкальных инструментах, танцы, вышивание. Все это — для того, чтобы товар соответствовал самому изысканному вкусу покупателя…»{247} По своему происхождению рабыни — по большей части уроженки России, Кавказа, иногда польки, приводимые в Стамбул татарами, союзниками Османской державы{248}. Невольничий рынок, эсирпазары, расположен неподалеку от Бедестана и представляет собой «большую площадь, окруженную маленькими каморками, в которых невольники разных полов размещены раздельно; всякий, имеющий потребность в слуге, служанке или наложнице, заходит в них, чтобы осмотреть товар и поторговаться о цене»{249}. Эта отрасль торговли (кстати сказать, очень прибыльная) подлежит контролю интенданта, который взимает и с продавца, и с покупателя по десятой части от цены невольника или невольницы. Рабы обоих полов не могут быть проданы христианину или еврею — по крайней мере в течение XVI и в начале XVII века. Позднее, как кажется, стали возможными отступления от общего правила. Так, Кикле пишет: «Христианину не дозволяется покупка турецких рабов, но их может купить для него кто-нибудь из его турецких друзей»{250}. В конце XVII века{251} приобретение немусульманами рабов становится юридически признанным фактом, поскольку регламент 1689 года уточняет размер налога, который уплачивается христианином и евреем за каждого приобретенного раба.