Читаем без скачивания Звезда Парижа - Роксана Михайловна Гедеон

Она вообще не знала добрых людей, кроме, пожалуй, Фердинанда. Эдуард, которого Адель любила больше собственной жизни, даже больше денег, вовсе не был добр. Он даже не искал ее, когда она сбежала, а просто поехал куда-то на воды, к своей дорогой матери. Никто, никто на свете не проявляет доброты, почему же она должна быть иной?

Как всегда, при мысли об Эдуарде де Монтрее, у нее зашлось сердце. Альфред де Пажоль стал ненужным, блеклым, далеким, ничего не стоящим… Адель сделалось больно и душно. Не в силах сидеть, она поднялась, заметалась по комнате, ощущая, как волнами захлестывает ее злость. Никогда, ни на минуту ее не покидало чувство несправедливости того, как с ней поступили. Почему Эдуард так отнесся к ней? Чем Адель хуже Мари д'Альбон? Конечно, может быть, сейчас она действительно хуже, она стала шлюхой, но тогда, полтора года назад, она была такая же! Его влекло к ее чистоте, как мотылька к пламени. Она отдалась ему так беззаветно, доверчиво и сердечно. Вспоминая об этом, Адель усмехнулась: ее жертва нисколько не была оценена. Теперь Эдуарду встретилась Мари, чистая и невинная, но, поскольку она девушка благородная, спать с ней просто так, без венчания, нельзя, а с Адель было можно. Мари нельзя обманывать, а Адель можно. За Мари нельзя заплатить, а за Адель было можно! И поэтому на Мари нужно жениться, а Адель можно выбросить, потому как она уже использована…

— Никогда, — прошептала Адель. — Никогда я с этим не соглашусь.

Она не могла согласиться с тем, что была хуже Мари лишь потому, что родилась незаконнорожденной и матерью ее была куртизанка. Ее снова охватила жгучая ненависть по отношению к Эдуарду, Мари и всем д'Альбонам. Ненависть необъяснимая, животная. «Я не я буду, — мелькнула у Адель мысль, — если не учиню им что-нибудь эдакое».

Надо было досадить д'Альбонам, и не мелким комариным вкусом, а как можно сильнее. Единственной ниточкой был Морис. Жалости к нему Адель не испытывала. Слепой инстинкт подсказывал ей, что капитан д'Альбон сам даст ей в руки оружие. В том, что Морис вернется, Адель не сомневалась. Надо было только подождать.

7

Морис с тех пор, как он ушел от Адель, подарив ей двадцать пять тысяч франков, не мог отделаться от ощущения, что ввязался во что-то грязное, мерзкое, порочное и вместе с тем… низменно-притягательное и чувственно-возбуждающее. В его душе произошел такой перелом, что Морису удивительно было, как это ни мать, ни Катрин не замечают этого.

Дом после отвратительной сцены с Адель казался особенно чистым и уютным — настоящим прибежищем.

Даже мать, часто вызывавшая раздражение Мориса тем, что всех обсуждала, осуждала и корила за дурные наклонности, теперь стала роднее. Старая же графиня д'Альбон, обычно такая наблюдательная, не замечала настроения сына. Ее внимание полностью поглотило то, что случилось с супругом. Целыми часами она ломала голову над тем, как бы удачнее потратить семь тысяч франков, составляющих жалкую пенсию мужа. Старый граф д'Альбон, тяжело переживая свою отставку, сидел в кабинете, жег бумаги и нервно курил. Общался он только с Женевьевой. Таким образом, старшее поколение д'Альбонов было полностью поглощено друг другом да еще финансовыми неурядицами.

Перед женой Морис тем острее чувствовал свою вину, чем мягче и нежнее была Катрин. Вина усиливалась еще и тем, что была связана с деньгами. Катрин, всегда скромно одевающаяся, приветливая, бережливая, казалась Морису сущим ангелом, добрым и безгрешным. Морису хотелось загладить свой проступок, поэтому он несколько дней был подчеркнуто внимателен к ней, подарил букет роз и новую модную шляпку в коробке. Катрин была растрогана. Нерешительно поглядывая на мужа, она будто раздумывала, говорить или нет. Потом все таки произнесла:

— Мой друг, я боялась признаться тебе — так это несвоевременно…

— По какой причине несвоевременно?

— Твой отец ушел в отставку, и это ощутимо по нам ударило. — Она пожала плечами: — Но теперь уж ничего не поделаешь, а ребенок, я полагаю, никому не должен быть в тягость. Наоборот, твоя мать обрадуется…

— Ты ждешь ребенка?

Она кивнула, краснея так, будто это случилось впервые, потом напомнила ту последнюю ночь, которую они провели в Аньере, — тогда-то, как она предполагала, всё и случилось.

Морис был растроган. Такому известию нельзя было не радоваться.

— Как ты могла так долго молчать, дорогая? — спросил он, целуя ей руки. — Ах, Боже мой, ты всё такая же трусиха, что и раньше, и вечно воображаешь того, чего нет. Ну, кого ты могла огорчить такой новостью? Ты знаешь, как я люблю Софи и Себастьена, и знаешь, как мне хочется еще одного сына. Или я такой уж плохой отец?

— Нет, — возразила Катрин, прижимаясь щекой к его плечу, — я ни на что не могу пожаловаться. Ты самый лучший муж, я даже мечтать не могла, что мне так повезет.

— Ты заслуживаешь всего, что имеешь, Катрин, а может быть, и большего.

Эту ночь они провели вместе. Морис пытался быть как можно более нежным, осторожным и любящим. Он всё хотел заставить себя по-настоящему оценить, какое это сокровище — Катрин, и как он счастлив оттого, что у него есть дочь Софи и сын Себастьен. Теперь вот еще один ребенок будет…

Испытывая стыд за то, что у Адель вел себя, как безмозглый мальчишка, и понапрасну растратил большую сумму — иными словами, украл ее у своих же детей, — Морис хотел быть даже в мелочах очень обходительным, делал неловкие попытки загладить свою вину, о которой Катрин, невинная душа, и не догадывалась.

И всё-таки она, Катрин, показалась ему шершавой, как доска.

Он долго думал, когда она уснула. Теперь, когда в темноте не видно было лица жены, ее светлых глаз, укоры совести слабели и притуплялись, и Морис поневоле задумался о собственных ощущениях. Что и говорить, Катрин никогда не любила того, что называется супружескими утехами. То ли он был тому виной, то ли она, но, во всяком случае, его жена не скрывала, что ей было бы легче, если бы он почаще оставлял ее в покое. Ему, мужчине чуть старше тридцати, трудно было мириться с этим, но если он внутренне и досадовал, то внешне никак этого не проявлял, считая поведение Катрин обыкновенным для всякой порядочной женщины. Понемногу он даже научился жить на полуголодном супружеском пайке, изредка подпитываясь на стороне — услугами проституток с улицы или доступных служанок.

Встреча с Адель словно прорвала