Читаем без скачивания Игра без козырей - Дик Фрэнсис

— Утром, — сказала женщина. — Потом он еще раз приходил, прямо перед вами, принес веревку и сказал, что скоро вернется с плакатом.

Значит, пока зеркало поднимали на дерево, мы с Чико сидели в кустах и ничего не заметили. И потом человек пришел, чтобы определить правильное положение зеркала против солнца. В два часа. Время, когда завтра будет третий заезд. Важнейший в соревнованиях. Кому-то из жокеев свет ударил бы прямо в глаза.

Белый флаг — зеркало немного влево, оранжевый — немного вправо, нет флагов — найден правильный угол.

Завтра, после того как у открытого рва случится катастрофа, он придет и наклеит на стекло плакат, и самые тщательные поиски ничего не обнаружат. Еще одно несчастье на ипподроме Сибери. Погибшие лошади, затоптанные жокеи. «Мистер Уитни, не посылайте больше моих лошадей в Сибери, это просто какое-то проклятое место, всегда там что-нибудь случается».

Я ошибался в одном: религиозный плакат должны были наклеить не на следующий день.

Глава 13

— По-видимому, вам лучше войти в дом, — вежливо предложил я пожилой паре. — А мы сами объясним человеку, который идет сюда, что сделали с его зеркалом.

«Папа» посмотрел на дорожку, ведущую от шоссе, обнял жену за плечи, словно защищая ее, и пробормотал:

— Э-э... да.

Они двинулись к дому, когда в ворота входил крупный мужчина со складной алюминиевой лестницей и большим рулоном бумаги под мышкой. Минутой раньше я услышал скрип шин его фургона, скрежет тормоза, стук хлопнувшей дверцы и дребезжание алюминиевой лестницы, когда он вытаскивал ее из машины. Чико тихо скорчился на дереве, наблюдая за происходящим.

Я стоял спиной к солнцу, которое светило прямо в лицо человеку, входившему в сад. Его физиономия никак не ассоциировалась с религиозной деятельностью, а напоминала скорее лицо боксера-тяжеловеса: мощное, как скала, и жестокое, как у профессионального убийцы.

Он подошел ко мне прямо по траве, бросил на землю лестницу и спросил:

— Что здесь происходит?

— Зеркало, — ответил я. — Его придется убрать.

Глаза у него сузились, тело напряглось.

— На нем будет плакат, — рассудительно начал он, взмахнув бумажным рулоном. Внезапно рулон полетел в сторону, и он бросился на меня.

Борьба длилась недолго. Он собирался ударить меня в лицо, но в последний момент всадил оба кулака мне в живот — ему пришлось здорово нагнуться. Скорчившись от боли, я схватил лестницу и с размаху врезал ему по коленям.

Земля заходила ходуном, когда он рухнул, как колосс. Он перекатился на бок, его пиджак распахнулся. Я рванулся вперед и выдернул револьвер, выглядывавший из его подмышечной кобуры. Револьвер легко поддался, но громила отбросил меня в сторону. Я снова упал и распластался на траве. Он встал на четвереньки, нашел в траве револьвер и ухмыльнулся. Потом вскочил, будто распрямившаяся пружина, и с удовольствием пнул меня в бок. Тут же отпрыгнув назад, он направил на меня ствол револьвера.

Чико яростно закричал. Боксер повернулся и шагнул к дереву, только сейчас заметив второго противника. Выбирая цель, он отдал предпочтение тому, кто еще был способен сопротивляться. Теперь он целился в Чико.

— Лео! — крикнул я. Ничего не произошло. Я попытался еще раз: — Фред!

Тяжеловес чуть повернул ко мне голову, и в этот момент Чико спрыгнул на него с высоты десяти футов.

Раздался выстрел, и день снова разлетелся на сверкающие, искрящиеся частички. Я лежал на земле, прижав колени к подбородку, и тихо стонал, проклиная себя за то, что вечно лезу не в свои дела.

Привлеченные шумом обитатели бунгало вышли в садики и с удивлением смотрели через забор на происходившее. Пожилая пара, в саду которой мы устроили кавардак, с побледневшими лицами стояла у окна, раскрыв рты от изумления. Здоровяк собрал слишком много зрителей для убийства.

Чико уступал ему в размерах, но был почти равен по мастерству. Когда они сцепились, я, скорчившись, пополз по тропинке к воротам садика. Исход битвы нетрудно было предугадать, и следовало отрезать Фреду путь к отступлению.

Боксер тяжело бежал по тропинке. Увидев меня, повисшего на воротах, он поднял револьвер. Но сейчас вокруг было полно людей, зрители смотрели из окон всех домов. В жгучей ненависти он взмахнул револьвером у меня над головой, но я избежал удара, отпустив стойку ворот и прижавшись к земле. Теперь меня защищала от его ботинка металлическая решетка забора.

Громила протопал по тротуару, хлопнул дверцей фургона, и тот исчез в облаке пыли.

По тропинке сада, пошатываясь, шел Чико. Из его разбитой брови сочилась кровь. Он выглядел встревоженным, но не расстроенным.

— Мне послышалось, будто ты говорил, что чертовски хорошо дерешься? — поинтересовался я у него.

Он подошел и опустился на колени рядом со мной.

— Будь ты проклят! — Он провел пальцами по своему лбу и вздрогнул.

Я усмехнулся.

— А ты убежал, — фыркнул Чико.

— Разумеется.

— Погоди-ка... — Он взял у меня из рук маленький фотоаппарат. — Только не говори мне, что ты его... — Лицо у него расплылось в дьявольской улыбке.

— А разве в конечном счете мы не за этим сюда пришли?

— Сколько?

— Четыре раза его и два — фургон.

— Сид, ты положил меня на обе лопатки! Сдаюсь.

— Прекрасно, только подожди...

Я откатился в сторону и извергнул к корням живой изгороди то, что осталось у меня в желудке от завтрака. К счастью, крови не было. Я сразу почувствовал себя лучше.

— Сейчас я пригоню сюда фургон Марка Уитни, чтобы забрать тебя, — решил Чико.

— Ничего подобного, — запротестовал я, вытирая рот платком. — Сейчас мы вернемся в сад за домом. Мне нужна пуля.

— Это на полпути к Сибери. — Чико забрал у меня платок и вытер разбитую бровь.

— Опять будешь спорить?

Я ухватился за ворота и со второй попытки выпрямился. Мы одарили зрителей успокаивающими улыбками и направились в сад за домом.

Осколки разлетевшегося зеркала покрывали всю лужайку.

— Влезь на дерево и посмотри, нет ли в нем пули. Она попала в зеркало и, может быть, застряла в стволе. Если нет, мы прочешем весь сад.

На этот раз Чико воспользовался алюминиевой лестницей.

— Наконец-то повезло! — крикнул он сверху. — Она здесь.

Я наблюдал, как он перочинным ножом аккуратно вырезает из участка ствола, прежде закрытого зеркалом, сплющенный кусок свинца. Затем он спустился вниз и положил мне на ладонь пулю. Я осторожно спрятал ее в маленький карман на поясе брюк.

Пожилые супруги, словно две черепахи, выползли из бунгало. Разумеется, они были напуганы и ошеломлены. Чико предложил им снять с дерева остатки зеркала. Он быстро собрал их в кучу и отнес в мусорный бак.

Немного подумав, Чико поднял с укрытой на зиму клумбы плакат. Он развернул его, и мы оба не могли удержаться от смеха.

Благословенны кроткие, ибо они наследуют землю.

— У кого-то из них весьма развито чувство юмора, — сказал Чико.

Несмотря на его сопротивление, мы вернулись на наш наблюдательный пункт в кустах дрока.

— Тебе еще мало? — ворчал Чико.

— Патруль появится здесь только в шесть, — напомнил я. — А ты сам говорил, что сумерки — самое подходящее время, если они решили сделать какую-нибудь гадость.

— Но они уже сделали одну попытку.

— Им ничто не мешает поставить еще одну ловушку, сюрприз, — возразил я. — Тем более что штука с зеркалом, даже если бы мы не заметили его, не очень надежна Она слишком зависит от солнца. Да, знаю, по радио передали, что будет хорошая погода. Однако одно-единственное проплывшее облако может все испортить. Уверен что у них в запасе есть и другие фокусы.

— Очень оптимистично, — проворчал Чико.

Он повел Ривелейшна вдоль дороги к фургону, чтобы спрятать его там, и долго не возвращался. Вернувшись, он сказал:

— Я обошел всю конюшню, и хоть бы одна душа остановила меня и спросила, мол, как ты сюда попал? У них что, вообще нет никакой охраны? Уборщицы ушли домой, а в столовой стряпала какая-то женщина. Она сказала, что я пришел слишком рано, обед будет готов к половине седьмого. Вокруг трибун пусто.

Солнце почти спустилось к горизонту, к вечеру становилось прохладно. Мы мерзли и ежились в свитерах.

— Ты догадался, что зеркало установлено, еще до того, как начал прыгать через барьеры, — заметил Чико.

— Это было вполне вероятно, вот и все.

— Но ты же мог спокойно ехать вдоль ограды параллельно шоссе и заглядывать в каждый сад, как мы и сделали потом. А ты вместо этого зайцем скакал по ипподрому.

— Все правильно, — вяло улыбнулся я. — Я же говорил тебе: поддался искушению.

— Псих. Ты же должен был знать, что упадешь.

— Разумеется, я не знал. Зеркало могло не сработать так эффективно. Но всегда полезно проверить теорию на практике. И кроме того, я хотел проехать по скаковой дорожке. У меня было бы отличное оправдание, если бы меня остановили. Это было грандиозно. И заткнись.