Читаем без скачивания Слишком много любовников - Анна и Сергей Литвиновы

Хоть я и прикинулся в разговоре с квартирным хозяином страшно занятым, что делать дальше, я не знал. Беседа с Василисой принесла мне, возможно, какие-то зацепки – но они относились к делам давно минувших дней. И к женщине по фамилии Евхаривцева. Но при чем здесь, спрашивается, Алена Румянцева, ее исчезновение, ее таинственный сообщник и пропавший Влад?

Я вышел из кафе на бульвар и решил пройтись. На ходу мне всегда лучше думается – если можно назвать столь высоким словом вялое копошение мыслей под черепной коробкой.

Я выбрался на проспект Мичурина и пошел по нему не к реке, а в противоположную сторону. Довольно скоро я достиг просторной площади, в одном углу которой каменный истукан указывал рукой вперед, к победе коммунизма, а в другом возвышался пресловутый Желтый дом, упомянутый вчера моим квартирным хозяином, – в прошлом, вероятно, обком партии, а ныне – областная администрация. От площади, помимо проспекта Мичурина, отходило еще три улицы, и название одной из них – тихой, усаженной тополями – показалось мне знакомым: Октябрьская. Я напряг память и понял, что сегодня утром прочитал о ней в Римкиных файлах. Номер дома, равно как и номер квартиры, я тоже помнил (о своих мнемонических правилах я ведь уже рассказывал). И я решил: а почему бы и нет?

Многоквартирный дом, в народе именуемый «дворянским гнездом», действительно находился на расстоянии пешего хождения от обкома-администрации. Вроде бы дом как дом – одноподъездная многоэтажка. Правда, кирпичная. И лишь внимательный взгляд мог заметить, что межоконное расстояние здесь явно больше, чем в обычных панельках, – стало быть, потолки высоченные. И окна вакуумные, но не пластиковые, а с дубовыми переплетами. И тихий двор со всех сторон обнесен высокой прозрачной изгородью, за которую простым-обыкновенным гражданам доступа нет. Для автомобилистов – автоматические ворота, для пешеходов – калиточка, снабженная домофоном.

Номер квартиры я тоже помнил, поэтому нажал его.

– Слушаю, – раздался хрипловатый женский голос. Такие властные голоса обычно не принадлежат прислуге или бедной родственнице.

– Валентина Петровна? – осведомился я.

– Ну и?

– Меня зовут Павел. Я частный сыщик, из Москвы. Я работаю на вашего мужа. И хотел бы с вами поговорить.

После минутного размышления калитка щелкнула. Как я понял, это означало приглашение войти.

Быстрый бесшумный лифт с зеркалами вознес меня на шестой этаж.

Дверь в квартиру оказалась приотворена.

В моей последней практике два подобных вхождения в приоткрытые двери заканчивались лицезрениями мертвого тела: сначала мужа Алены – Зюзина, потом – Вячеслава Двубратова. Но история, как известно, мало кого чему учит. Меня – так точно нет. Поэтому я постучал в косяк и, не дожидаясь ответа, вошел.

Но в этот раз судьба меня хранила. На первый взгляд. Потому что взору моему предстала – в просторном холле, на безупречно отлакированном наборном паркете – женщина лет сорока, в спортивном костюме, но с идеальным макияжем.

– Вы Павел? – она смерила меня взглядом. – Частный сыщик?

– Да, это я.

Кругом лучились зеркала, помещение освещала изысканная люстра – похоже, муранского стекла. Спортивный костюм на женщине тоже был не какой-нибудь «Адидас», а (спасибо Римкиным урокам, я определил) «Джуси кутюр». Огромный портрет в золоченой раме изображал двух прилизанных деток в форме какой-то элитной гимназии или заграничной частной школы: мальчик и девочка, шерстяные костюмчики, галстучки, гербы заведения.

– Это наши с Мишей детки, – заметила женщина. – Никас Сафронов писал.

– Прекрасный портрет, – воспитанно похвалил я.

– Пойдемте, Павел, на кухню, чайку попьем, – с несколько капризными интонациями и по-псевдомосковски упирая на «а», пригласила меня дама: получилось «па-айдемте» и «па-апьем». Она профланировала мимо меня, и я ощутил отчетливый запах свежего спиртного – не столь сильный и не столь кондовый, как у моего Александра Степановича, но все-таки. Я последовал за дамой на кухню. Служебное помещение оказалось роскошным: по площади – метров чуть не двадцати, с окнами эркером, барной стойкой и бытовой техникой «Миле».

Дама обернулась ко мне лицом. Выглядела она ухоженно, но не с перебором, как супруга Влада. Может, у нее пластический хирург был лучше. Но всего в ней показалось мне в меру: и морщинок, и ботокса. И глаза не такие мертвенные, что-то в них лучится – а может, воздействует алкоголь. И маникюр свежий, аккуратный и невызывающий, пастельных тонов (до конца жизни я теперь, что ли, обречен – благодаря Зое – обращать внимание на дамские пальчики?).

– Давайте, Павел, водочки выпьем, – вдруг предложила хозяйка.

Я усмехнулся. Даже странно было, что люди, находящиеся на прямо противоположных ступенях иерархической лестницы, мой квартирный хозяин и она, предпочитали, причем задолго до вечера, один и тот же национальный российский напиток. В отличие от случая с Александром Степановичем, я не стал отбояриваться и махнул рукой: «Давайте!»

Женщина достала из холодильника блюдо с мясной нарезкой, а из морозилки – запотевшую литровую «Столичную» (тоже початую, как и у бывшего метранпажа) и пару замороженных рюмок (вот эстетка!). Спросила:

– Или, может, тебе со льдом? – легко, словно с прислугой, перешла она со мной на «ты». – Или с содовой? С колой?

– Нет, давайте по-нашенски.

Она плеснула в обе рюмашки.

– Ну, за знакомство!

Мы выпили. Дама закусывать воздержалась.

– Ну, рассказывай. Ты зачем пришел, сыщик?

– Сам не знаю.

– Для чего тебя Миша нанял?

– Исчез его друг, Влад Соснихин. – Я решил сообщить половину правды. Не рассказывать же ей про Алену и то, как она обокрала губернатора! Интересно, задался я вопросом, а знает ли вообще моя нынешняя собеседница о существовании у Ворсятова особняка под Москвой? И в нем – сейфа с сокровищами? Но закладывать своего работодателя я, разумеется, не собирался. – А вы не знаете, где он? – спросил невинно.

Но ответа не дождался. Вместо этого Валентина промолвила:

– Давай, сыщик, с тобой в одну игру сыграем. Не бойся, это не «бутылочка». Я ее в одном американском сериале видела – что мне теперь еще остается, кроме как сериалы смотреть? Кажется, в «Карточном домике». Знаком?

– Да, прекрасный фильм. – Правду говорят, что совместный просмотр сериалов или хотя бы их обсуждение сближает.

– А, тогда, может, помнишь. Короче, игра, кто что знает. Р-разливаем. Я тебе задаю вопрос. Если ты ответил и этот ответ меня удовлетворил, я его принимаю – и выпиваю свою рюмку. Если ты не ответил или сказал неправду – выпиваешь ты. И наоборот. Спрашиваем по очереди. Идет?

– Запросто.

– Значит, прозвучал с твоей стороны первый вопрос: знаю ли я, где Влад Соснихин. Нет, не знаю. Ты доволен?

– Да, похоже, вы не врете.

– Пей.

Я опрокинул свою стопку. Она немедленно снова ее наполнила.

– Теперь мой черед. У моего мужа, Ворсятова, есть в Москве другая женщина?

Мне ничего не оставалось делать, кроме как, не раскрывая рта, снова махнуть. Иногда, чтобы получить информацию, следует что-то выдавать, чем-то делиться. А я губернатора, получается, не закладывал – просто промолчал, и все.

– Понятно, – горько покивала она.

– Тогда вопрос мой: вы знаете, почему повздорили ваш муж и Соснихин?

– Нет. А они повздорили?

– Это вопрос?

– Нет.

– Но вы знали, что они в последнее время разругались?

– Нет. Муж держал меня в стороне от своих рабочих и политических дел. Образцовая домохозяйка. Киндер, кирхен, кюхен. А когда киндеры выросли и уехали – что остается? В кирхен ходить? Дизайном дома заниматься? Ох, Паша, надоело! Как же мне надоело! Впрочем, ты меня об этом не спрашивал. Ладно, ответить я тебе не смогла, поэтому можешь не пить. Я лучше еще спрошу. Что такого у Михаила в Москве случилось, что он к твоим услугам при-бег-нул?

Я с явным опозданием (я вообще тугодум), но понял, что напрасно ввязался в алкогольные игры с губернаторшей – победа мне здесь явно не светила. Я как-то понадеялся на куда большую, чем у нее, массу тела – но, кажется, зря. Тренированность у нее мою явно превосходила.

Короче говоря, и на ее вопрос я отвечать не стал, только молча выпил до дна.

Я вообще-то парень не скромник, но какие-то темы мне обсуждать, да еще с малознакомой женщиной, бывает неловко. Однако теперь водка сделала свое дело, и я вопросил:

– Вы знаете о связи вашего мужа с Евхаривце-вой? – Необычная фамилия далась мне с трудом.

– Да, – просто ответила она. – Пей.

– Это еще не весь вопрос. Может такое быть, что это из-за нее Михаил Владимирович и Влад пересобачились?

– Может.

– Влад и этой телке загнал дурака под кожу?