Читаем без скачивания Из серого. Концерт для нейронов и синапсов - Манучер Парвин

Доктор Х обводит нас всех взглядом и говорит:

– Сегодня я касался трёх вопросов. Первый: что такое сознание? Я не уверен, что знаю все его свойства, чтобы точно его определить. Второй: возможно ли, чтобы машина когда-нибудь получила биологическое сознание – стала осознавать себя? Не уверен. Третий: как существование сознания можно проверить или как можно измерить самосознание? Никак!

Доктор Х откидывается на спинку стула, потом сплетает пальцы за головой и опускает на них голову.

– Доктор Рутковский, не хотите ли продолжить с этого момента?

Доктор Васвани протестует с улыбкой.

– Не так быстро, доктор Х! Я считаю, что мы – сознательные, а как насчёт этих шимпанзе у вас на постере?

Доктор Х внимательно осматривает шимпанзе, словно они реальные.

– Я только могу выразить своё мнение. Обезьяны должны искать еду, избегать хищников и заниматься сексом. Они игривые, озорные, непостоянные и практичные, когда им это требуется. Они изготовляют и используют инструменты, строят гнёзда и дома, общаются друг с другом, организуют разнообразные социальные порядки и даже выполняют придуманные для них лабораторные задания – и таким образом демонстрируют предпосылки сознания. Я не думаю, что ими движет только эта бездумная машина, именуемая инстинктом. Представляют ли обезьяны восхитительный обед, когда голодны? Боятся ли атаки хищника, когда его нет в поле видимости? О чём мечтают обезьяны, какие им снятся сны, какие кошмары? Я видел, как они кажутся виноватыми, но это только моя личная гипотеза. Некоторые утверждают, что очевидное сознательное поведение не является доказательством фактического сознания, но поскольку преимуществом для выживания является сознание, то животные могли его развить в какой-то мере для выживания. Обезьяны думают? Вероятно, да. Они думают о мышлении? Вероятно, нет.

Доктор Васвани поднимает руку, как студентка.

– Можно мне сказать?

– Давайте, – кивает доктор Х.

– Странно, что вы это представили таким образом, – замечает Брэдли.

– Священники утверждают, что у животных нет души. Я считаю, что это рационализация с целью позволить людям убивать и есть животных, – утверждает доктор Васвани.

Ей отвечает доктор Х:

– Это оправдание в виде души очевидно является рационализацией. В любом случае давайте предположим, что обезьяны хотят знать, есть ли у людей, их кузенов, мораль, а если есть, то что это за мораль. Они обращают внимание на жестокость людей к другим людям и могут прийти к выводу, что у нас нет моральных норм, а если и есть, то они безнадёжно деформированы. И что бы они подумали, если бы узнали, что люди верят в призраков, богов, политикам, рекламным роликам, предсказателям судьбы, астрологам и в возможность выиграть в лотерею?

– Можно я скажу? – теперь руку поднимаю я.

– Да, вы тоже можете выступить.

– Чем бы ни было сознание, кажется, что оно демонстрирует «степень и вид», как говорила доктор Пуччини, – начинаю я. – Микробы превращают нас в свой собственный скот. Посмотрите, например, как отличается сознание у, например, человека с Амазонки и человека из Нью-Йорка. Я не говорю о том, что кто в большей или меньшей степени сознателен, я говорю о различных видах сознания. Мы больше знаем о Вселенной, а они больше знают об Амазонке. Появление чувства собственного «я» и языка были важными событиями в создании сознания. Выяснение того, как возникает сознание, будет следующим великим открытием. Это поднимает человечество на высший уровень сознания, возможный в настоящее время. Я смиренно называю будущих людей, которые поднимутся на эту вершину, «человек сознательный».

– Мне нравится эта мысль, – заявляет Брэдли. – Но в настоящий момент я не уверен, что «человек сознательный» является лучшим термином для этого.

– А как насчёт гигантского таракана на постере? – спрашивает доктор Ку. – Он насколько сознателен?

Теперь доктор Х держит свой хвост в руке и водит им по лицу, как кисточкой, словно наносит пену для бритья. Он заметно устал.

– Это разумное насекомое смогло выжить на протяжении трёхсот миллионов лет, – говорит он. – Нервная система тараканов подобна нашей, они воспитывают своё потомство подобно нам и могут быть неплохими домашними животными. Те же самые аргументы можно выдвинуть в отношении остальных животных на постере. Мы – единственные, кто знает, что мы это всё разрушаем? Я не уверен. Несмотря на всё напряжение мозгов, у людей может не хватить мозгов, чтобы знать, что такое сознание. Независимо от того, как высоко прыгает кенгуру, это животное не может летать, как орёл.

Доктор Рутковский даёт нам десять минут, это перерыв для того, чтобы мы сделали то, что необходимо людям. Когда мы снова садимся на стулья, с кофе и шоколадными батончиками из автоматов в коридоре, он начинает свою часть презентации:

– Во-первых, позвольте мне сказать, что я надеюсь, что эти кенгуру продолжат прыгать, пока у них не отрастут крылья! А мы, люди, продолжим ломать головы, пока у нас не разовьётся усовершенствованный мозг и мы не разработаем компьютеры для разгадывания тайны сознания. Доктор Пируз прав: если мы этого достигнем, то мы станем другим видом. Давайте не бояться обнаружить, кто мы, почему мы есть и что мы на самом деле собой представляем, независимо от какого-либо вероисповедания! Наш мозг редактирует то, что попадает в наше сознание и поднимается из него, но давайте не будем сознательно уступать этой бессознательной привычке нашего мозга к самоцензуре.

Он делает глоток воды, затем полощет ей рот, напоминая стиральную машину со своими надутыми щеками, потом проглатывает с довольным выражением лица.

– Развивая замечания доктора Х по поводу изменённых состояний сознания, я буду говорить о дисфункции мозга, вызванной наркотиками типа опиатов, ЛСД, конопли, экстази, даже алкоголем и табаком, и свяжу их с такими нарушениями деятельности, как шизофрения.

Я слежу за тем, чтобы не смотреть неотрывно на Эндрю. Тем не менее, я задумываюсь, как он отреагирует на замечания доктора Рутковского. Я также задумываюсь, как дела у Эндрю – он всё ещё продолжает пить таблетки? Пациенты психиатров часто отказываются принимать лекарства. Они могут знать о лекарствах что-то такое, чего не знают профессионалы, или знают, но не так, как пациенты.

Краткосрочный и долгосрочный эффекты привыкания и случайные побочные действия лекарств и наркотиков могут быть хуже, чем сами болезни. Психиатры получают большие проценты от компаний-производителей лекарств, чем любые другие врачи. Теперь мой собственный мозг беспокоится о себе. Кажется, что мой мозг погружается в чёрную дыру замешательства. Чем больше света я туда вливаю, тем меньше я вижу и нахожу. Где всё понимание?

Теперь я понимаю, что Рутковский продолжает выступление, и я заставляю себя обращать внимание на то, что он говорит.

– Шизофрения с мириадами симптомов – это на самом деле несколько заболеваний, объединённых в одно. Мы просто не знаем достаточно, чтобы их диагностировать и точно их разделить. С точки зрения практических целей, есть бесконечные возможности для дисфункции, потому что никакие два мозга не являются идентичными и никакие два жизненных опыта не являются идентичными. Однако шизофреническое нарушение может быть в широком смысле классифицировано как положительный тип, отрицательный тип и когнитивный тип. Позитивный тип связан с отклонениями от нормы, например, когда человек слышит голоса. Негативный тип связан с уменьшением возможности познания, например, сюда относится неспособность замечать то, что обычно замечают. Когнитивный тип относится к неспособности поддерживать логический, внятный поток мыслей, разговор или действие…

– …Значит, мы все в какой-то мере шизофреники? – перебиваю я.

– Не я! – громким голосом заявляет ЗЗ.

– У шизофреников эти симптомы достигают такой высокой степени, что если бы у нас был шизодометр, он бы взорвался, – отвечает Эндрю.

– Ни в одном мозге из присутствующих здесь нет никаких сломанных шкал, – улыбается доктор Х.

– Пока нет, – мрачно отвечает Эндрю.

Доктор Рутковский игнорирует все эти реплики.

– Поскольку галлюциногенные наркотики или душевные болезни изменяют сознание в разной степени и разнообразными образами, то это не бинарная сущность.

Он снимает постер, берёт кусок мела и пишет слово «НАРКОТИКИ» на доске.

– Как указал доктор Х, наше восприятие времени и пространства может быть искажено наркотиками.

Затем он пишет «БАЗАЛЬНЫЕ ГАНГЛИИ» и «СОЗНАНИЕ».

– Базальные ганглии[33] участвуют в интеграции сенсорной информации, движений и эмоций. Вмешательство в эту зону антипсихопатическими препаратами приводит к нежелательным побочным действиям, нарушающим моторику. Шизофрения создаёт звуковые галлюцинации – иллюзию, что генерируемое внутри мозга поступает как команды извне мозга, часто от Бога. Перегрузка участка речи может создавать подобные эффекты.