Читаем без скачивания Спасти дракона - Кирилл Кащеев

Давняя легенда о том, что во дворце князя Потемкина был подземный ход, оказалась правдой! И он, этот ход, в Танькином заклятии не поминался! Ободрав рукав, Танька протиснулась в щель прохода. Юбка затрещала и стала вполовину короче.

Она пробежала всего пару шагов и замерла. Темнота облепила ее со всех сторон, как кисель из чернил. Шаг… Она споткнулась, кажется, через протянутую поперек тоннеля веревку. Еще шаг – теперь веревки свисали сверху, путаясь в волосах. Ну почему у нее нет Иркиного собачьего нюха! Она вытащила из-за пояса зажигалку – мобильник был бы лучше, но за пояс он не влезал, а сумочка-мешочек давно потерялась. Трепещущий огонек вырвал из темноты сводчатый тоннель – сквозь щели в разбитых мраморных плитах пробивалась трава. Веревки на полу и на потолке оказались длинными извилистыми корнями. Каблук застрял в щели. Подземные ходы во времена светлейшего князя делались не для дела, а для удовольствия – играть в романтику. Ход наверняка ведет к самому романтичному месту – нависающим над Днепром скалам в парке, а уж там серокожий затеряется вмиг! Ее блистательный план провалился. Нечего тащиться по проходу. Такой одинокой, совсем-совсем беззащитной… Танька запустила пальцы за корсаж и горестно осмотрела пустую ладонь – шарики разрыв-травы кончились. Она сейчас отличная мишень, еще и подсвеченная огоньком зажигалки. Такая дурочка-дурочка, полезла в темный узкий тоннель… вот, об очередной корень споткнулась! Нога подломилась в щиколотке, девчонка плюхнулась на грязный пол тоннеля и громко всхлипнула.

– Хи-хи-хи…

– Кто здесь? – испуганно пискнула Танька, поднимая повыше огонек зажигалки. Идиотский вопрос: ну а кто здесь может быть, да еще так хихикать?

– Хи-хи-хи… – ответила темнота. – Хи-хи-хи-хи…

Огонек зажигалки начал стремительно тускнеть, словно кто-то пил пламя. Зато стены тоннеля разгорались слабым, мерцающим светом, как гнилушки на болоте, и из этого блеклого свечения мозаикой бликов проступила физиономия серокожего.

– Надо же, а я почти тебя испугался! – Он растянул в усмешке узкую жабью пасть. – Но ты все же пойдешь со мной! – Он наклонился и снова схватил Таньку за руку… он бы совсем близко, замечательно близко, и никаких зачарованных танцоров вокруг!

Танька жестко усмехнулась ему в физиономию.

– Пойду… вопрос только – в какую сторону? – и прокричала замыкающее Слово заклятия. – Отнимаю ноги на моем пороге!

Сила, как затаившаяся змея, кинулась по проложенному заклятием пути – и захлестнула серокожего петлей аркана. Невидимое обычному глазу сапфировое свечение обернулось вокруг щиколоток, стянуло колени. Противник рванулся. Он рвался из невидимых ведьмовских пут, рвался не телом, а тоже Силой – странной, словно непривычной для него самого, так неловко он действовал, и в то же время могучей. Танькин аркан затрещал, разрываясь на тоненькие нити, мучительной болью отзываясь во всем теле… Танька заорала – она тут хитрых планов понастроила, а он все-таки удерет? Колечко на пальце вспыхнуло – и изумрудные нити хлестнули поверх сапфировых, хищно ринулись к серокожему, впились в него со всех сторон. Серокожий повис в хватке ведьмовской силы, как марионетка на веревочке.

– Хортицкая ведьма… – прохрипел он.

– Я вместо нее, – честно объявила Танька.

Серокожий вдруг вывернул голову, оглядываясь на проход, и выдавил:

– А там кто?

Танька бросила взгляд поверх его плеча… и взвизгнула. Прямо под сводами подземного тоннеля, верхом на метлах, неслись три ведьмы: Вика, Катерина и Марина!

– Вот она! – пронзительно завопила Вика, указывая на Таньку.

– И серокожий! – заверещала Катерина, и все три ведьмы… дружно простерли руки к серокожему и заорали заклинания. Разные. Отдаваясь под сводами тоннеля, на три голоса загремело:

– Ведьминым Словом…

– Орлины крыла, медвежья сила…

– Оборотись огнем кипучим…

– Нет! – успела крикнуть Танька… и больше ничего не успела.

Вокруг ро́бленных заплясал белый ореол Силы… и кольца на их пальцах ответили. Сквозь белое пламя пробились изумрудные прожилки… и с трех сторон врезали по серокожему! Танькин силовой аркан лопнул, хлестнув по ней как плетью. Девчонка взвыла от боли… Серокожего раздуло. Ему распирало плечи, колесом выгнуло грудь, спина взбугрилась тугими жгутами мускулов… и огромный, как медведь, серокожий шарахнул кулаком в потолок тоннеля. И вспыхнул зеленым пламенем! Тоннель взорвался. В выжигающем мозг свете Танька успела увидеть, как троицу ро́бленных вертит в волнах зеленого огня. Вместе с ними кружились сорванные со стен мраморные плитки, выдранная с корнем трава, какой-то куст… Медленно и плавно вращаясь, прямо на Таньку несся осколок мрамора… Рывок! Алой вспышкой мелькнул перед глазами плащ здухача, сильные руки подхватили ее и…

– Аа-а-а! – прозрачный, переливающийся изумрудный пузырь раздулся на весь тоннель, подхватил, завертел…

– Аа-а-а! – В клубах пламени, развевающихся волосах и кружении метел из тоннеля вынесло четырех ведьм. Потоком раскаленного воздуха подбросило вверх… и в вихре битого зеркального стекла и выломанного паркета буквально выплюнуло под высокий потолок зала дворца.

– Аа-а-а! – Танька на долю мгновения зависла в воздухе… и понеслась вниз-вниз-вниз… Громадный седой волк прыгнул, перехватывая ее у самого пола… и вдвоем они грохнулись прямо на спящего посреди зала Богдана. Колыхнулся алый плащ, сверкнул лунный меч – Таньку выгнуло от охватившего ее вдруг пронзительного холода… Здухач, воин сновидений, полупрозрачной тенью прошел сквозь нее, впитываясь в тело Богдана, как вода в песок… и с яростными воплями Богдан и Танька вцепились друг в друга.

– Ненормальная! Как ты додумалась сюда полезть? «Жди моего сигнала у Потемкинского дворца»! А если бы я не посмотрел свою почту перед сном? Если бы я открыл ее только завтра после школы?

– Это ты идиот! Я все продумала, а ты… Зачем ты их приволок? Они все испортили! У кого мы теперь все узнаем?

– Я еще и виноват? Я думал, тебя надо спасать! Думал, тебя тут серокожий убивает!

– Он меня ловил, а на самом деле я его поймала! А тебя действительно убью!

– Надо же, какая у них любовь! – Справившаяся с непокорной метлой Катерина зависла над головой у бушующей Таньки.

– Гораздо больше мне нравится ее платье. – откликнулась Маринка, внимательно оглядывая Танькин изодранный лиф, распоротый рукав, висящую клочьями и заляпанную землей и какой-то слизью юбку. – Надеюсь, оно дорогое.