Читаем без скачивания Имя разлуки: Переписка Инны Лиснянской и Елены Макаровой - Инна Лиснянская

Вчера я была с Вилли в Гиват-Хаим, в богатом кибуце, где красота и покой, но и это только на первый взгляд. Все раздираемо внутренними противоречиями. В бедности можно объединиться и кантоваться как-то сообща, а вот в богатстве никто не будет объединяться. ‹…›

81. И. Лиснянская – Е. Макаровой

27–29 апреля 1992

Милая моя, моя хорошая доченька! Я-то думала, что буду тебе писать каждый день, начиная с 20-го. Да как-то у меня ничего не выходило, и как бы не о чем было писать. За окном удивительная холодная серость, и даже странно, что началась православная Пасха, куличи и всё остальное. Единственный светлый день, а также вечер, тот, – когда ты мне звонила. Представь себе ситуацию. Я приехала на ночь специально, чтобы позвонить тебе. Да записную книжку забыла, звонила Яне – ее нет. И вот, укладываюсь спать и, всего наглотавшись, думаю: «О Господи, ну хоть получилось бы чудо в моей дремучей жизни, хоть бы Леночка вдруг бы позвонила!» И не успела я и часу поспать – как твой звонок! ‹…› Сейчас я в Переделкине в комнате и даже есть не выхожу. Что-то опять на меня накатило. ‹…› Семен же воодушевлен Сахаровской премией[126] (вручала Боннэр) и своей блестящей речью на вечере. Вечер действительно был прекрасный, Семен сумел задать именно литературный тон. Таких вечеров, как говорят некоторые литераторы, трудно припомнить.

‹…›

Ленусенька! Вот в окне, по-моему, сегодня установилась относительная голубизна, осветились березы и сосны, а у меня, кажется, установился ритм. Как говорится – отмерцала. ‹…› Думаю даже выйти погулять с Семеном перед обедом, да и пообедать. Хотя, глядя на себя в зеркале, надо бы всякую еду отменить. Но именно потому, что часто закладываюсь в постель и Семен приносит хлебное и только, я прямо расту как на дрожжах. Вот бы так душе расти. А она, стерва, какая-то неподвижная, притерпевшаяся к окружающему. А окружающее совершенно сорвано с цепи ценами, беспомощностью, беззащитной озлобленностью и бандитизмом. Но это стало стабильным фоном жизни и уже не воспринимается надрывно.

‹…› Сегодня оденусь, выйду и увижу целую столовую. Питание в ней, хоть очень ухудшилось, все же есть. А мне с Семеном большего, лучшего и не надо. Мы в этом отношении совсем непритязательны. Семен, несмотря на прямые и прочие признаки славы, сейчас подавлен. Миша его ежедневно информирует о жутких распрях меж его детьми. Идут, видя, что мать стареет (86 лет), у них разнообразные типы борьбы за власть и жилплощадь. ‹…› Семья – патологическая, и мне его очень сейчас жаль. Господи! Какое счастье, что в нашей семье (я беру широко, прихватывая и папу) ничего уродливого нет. Бывали срывы и разрывы, но все в пределах человеческой нормы поведения. А там и Достоевский бы растерялся.

‹…› На улице очень потеплело – +14°. Выглянули вдруг одуванчики – весна все-таки большая радость. ‹…›

Птица песня, птица чайка, птица – ласточка моя! ‹…› Проснулась и ритуально после кофе и душа взялась за письмо тебе. Здоровье мое похорошело, и даже – очень. На лекарствах прекратила мерцать и безобразничать. Дошли ли до тебя письма и моя книжка «Музыка»? Я-то ее до сих пор не смогла купить, да ее и никто не видел, коме двух-трех киевлян (там печаталась). Мне кажется, что уже вечность прошла с нашего разговора, тем более с твоего последнего письма. Получила ли ты по почте моих четыре? ‹…›

Вчера вечером мэр Москвы Попов сообщил телезрителям приятную новость (приятную – его выражение), что мэр Иерусалима подарил нам 20 тысяч одноразовых шприцов. А тем временем писатель Белов в новгородской газете, ссылаясь на еврейскую книгу (название забыла, но Семен говорит, что в этой книге написано только о добре), утверждает, что евреи – людоеды и потому русские роженицы не подпускают к себе еврейских повитух. Ну как тебе это нравится?

Я все больше и больше, м.б., благодаря моему христианскому миропониманию, становлюсь еврейкой беспримесной. Что-то во мне происходит чисто еврейское, даже терпение мое становится еврейским. Это не значит, что я не мучаюсь тем, что творят мусульмане с армянами. Пресса полна мусульманских-азербайджанских вымыслов. Никто здесь армян не защищает, несмотря на то что в Азербайджане все время нападают на войска СН[127] и обезоруживают, часто убивают. Но чаще всего войска просто продают орудия смерти азербайджанцам, об этом, как бы между прочим, и по телевизору говорят. Люди же – только люмпены в основном – орут о политике, коммунизме попранном. И о попранном русском патриотизме, а остальные заняты либо захватыванием пирога, либо подбиранием крох от него, либо просто нищенством. Как жаль стариков и старух! Одиноких стариков – даже больше. Бабки более живучи и предприимчивы. С вечера занимают очереди за разными продуктами, водкой, сигаретами и тут же на блошином рынке продают их втридорога. Хотя и магазинные цены баснословны. Ну, конечно, не все старухи таковы. Тех, что беспомощно угасают в своих комнатах, мы на улицах, естественно, не видим. ‹…›

А небо опять сегодня голубое, и это счастье. Я очень устаю от долгой серости неба, почему-то очень стала зависимой от состояния неба. Когда оно летное, то мне кажется, что увижусь с вами, а когда нет – полная чернуха. Поэтому на мою заунывность в письмах не обращай внимания. Это все от – лукавого. ‹…›

‹…› Вчера вечером смотрели «Сны Израиля» – это очередной телефильм. В этом была показана жизнь нацменьшинств в Израиле – все довольны израильской жизнью: друзы, черкесы и самаритяне. Очень горда была за нас, евреев, дающих возможность нацменьшинствам сохранять свой язык, культуру, обычаи. Какой наш народ! Я больше не могу говорить: «ваш»! Это для меня уже противоестественно. Честно говоря, если бы не Семен, я бы переехала. И все тут. ‹…›

Видела я по телику и обалдевшего Руцкого, он говорил похвальные слова, к тому гордо добавил, дескать, сам Бог велел сотрудничать с Израилем, поскольку 30 % населения из России! И все же его намек на российское участие в палестинском вопросе меня насторожил. Зарубежная печать говорит, что Россией продано 3 атомные штуки Ираку, здешние комментаторы, ссылаясь на заявление МИДа, опровергают эти сведения. А что ты знаешь по этому поводу?

Леночка, пишется ли тебе? Довела ли ты свою повесть до совершенства? У вас, в Израиле, наверное, теплынь. И здесь три дня стоит лучезарная погода, но сегодня в окне уже не так ярко, хоть и не серо, думаю, пройдет дождь. Вчера много гуляла, т. е. ходила немного, но сидела на лавочке долго. Надышалась. Вижу папу все время гуляющим по территории, и это меня радует. ‹…›

Я немного погуляла, немного на скамейке покейфовала с сигаретой во рту. Зашел разговор о прессе, в частности о Попцове, и я Алле Гербер и Ляле с Сашей Бориным[128] рассказала твою историю с Попцовым[129]. Очень удивились, дескать, знали, что он демократ-перевертыш, но что такой циник, толкающий тебя на павломорозовский поступок, все-таки не ожидали. А я, как только вижу его морду на экране, хочу плюнуть в нее, хотя агрессивностью не отличаюсь. ‹…›

82. Е. Макарова – И. Лиснянской

Конец апреля 1992

Мамулечка, я прочитала все письма, что присланы через Аксельрод. Стихи чудные, мне все понравились, в них ясность, но нет банальности. Я не забыла про лудиомил, но его нет в нашей больничной кассе, так что я тебе пришлю его с этой же оказией, – не беспокойся. Надеюсь, что Белла[130] тебе все доставила.

Все эти семейные передряги – мрак дичайший. Но ты ведь знаешь, каковы они, это не то, чтобы тебе вдруг открыли глаза на что-то невероятное. Жаль, что они портят нервы Семену Израилевичу. Все это напоминает нашу политическую ситуацию – все хочется иметь, все жалко отдавать, а жить в такой напряженной внешнеполитической ситуации тоже трудно. Внутри все прекрасно, но сколько может такая маленькая страна сражаться… Перед выборами страсти накаляются. Ни одна партия, как мне кажется, не предлагает соломонова решения, – все что-то сулят, но как решить мирным путем арабский вопрос, как обеспечить полную безопасность страны, как сосредоточить все свои силы на созидании, когда все время нужно охранять себя военными силами. Интеллигенция вся настроена либерально и лево. Многие – крайне лево. Отдать Голаны, прекратить строительство в Самарии и Иудее – гуманно, но страшно тоже. Смотри, американцы как расправились со своей негритянской интифадой, за неделю, мир их не осуждает, а у нас за одного араба не снести головы. Нам нельзя сделать ни одного неверного шага. Еврейская планида.

Вместе с тем кругом красота, полно туристов в этом году, гостиницы переполнены, – это хорошо.

С 1 сентября я иду учиться, в первый класс. Меня взяли в Школу Лидеров, но сначала я должна год учить иврит зверским образом, правда, за стипендию 2000 шек. в месяц. Затем изучать кучу всяких дисциплин, связанных и не связанных с моей программой по искусствотерапии. Если я выучу все, тогда еще 2 года буду разрабатывать свои идеи за 3000 шек. в месяц. Это американская стипендия.