Читаем без скачивания Воздушная зачистка - Валерий Рощин

Три расчета ПЗРК «Стингер» также заняли позиции и находились в готовности на тот случай, если в небе появятся вертолеты. Остальные подразделения рассредоточились вдоль неровного края леса. Но прежде чем начинать операцию, Гаффар, привыкший все делать аккуратно и наверняка, собрал несколько человек: своего заместителя и командиров местных моджахедов.

— Дистанция для обычной атаки великовата — пока мы будем перемещаться по равнине, русские нас заметят и успеют изготовиться к бою. Поэтому мои люди предварительно произведут несколько залпов реактивными снарядами, — подробно инструктировал собратьев инженер. — Возможно, с первого раза поразить цели не удастся. В этом случае придется переносить установки и корректировать огонь.

— Снарядов достаточно, брат? — спросил один из полевых командиров.

— Теперь достаточно. Половина уйдет на пристрелочные залпы, остальными я хочу уничтожить бронемашины — они представляют наибольшую опасность для нашей последующей атаки.

— Нужно все сделать быстро, иначе им на помощь прилетят «вертушки» — до аэродрома Джелалабада не более двадцати километров, — высказался скромно молчавший Хаккани.

— Я помню об этом. Мы постараемся сделать все от нас зависящее. А потом настанет ваша очередь, братья. Вам тоже придется проявить отвагу и потрудиться. Зато все трофеи мы оставим вам.

Три полевых командира согласно закивали.

— Итак, через минуту мы начинаем, — решительно произнес Гаффар. — А вы отведите на время своих людей глубже в лес и ждите команды.

Моджахеды исчезли в зарослях.

Инженер подбежал к пусковым расчетам РС, бегло осмотрел установки.

— Доложить о готовности к пускам!

И слева, и справа донесся нестройный хор докладов старших расчетов.

Поднеся к глазам окуляры бинокля, Гаффар медленно вознес к небу правую руку…

Вглядевшись в позицию русских и убедившись, что те, ничего не подозревая, копаются у вертолета, крикнул:

— Пуск!

Глава четвертая

Афганистан, район джелалабадского аэродрома

Апрель 1987 г

На откинутых капотах начинается другая работа: кто-то крепит силовые узлы движка к фюзеляжу, кто-то подсоединяет к системам десятки трубопроводов из матовой нержавейки, кто-то возится с разъемами жгутов электропроводки…

Это менее интересно. И, расстелив на прогретом песке куртку комбинезона, я опять укладываюсь пузом кверху…

Уснуть не получается: рядом сопровождая действия тем же матом, гремят инструментами технари, чуть поодаль травят анекдоты и вяло посмеиваются солдаты-десантники. Потому я просто лежу, прикрыв лицо форменной кепкой, вспоминаю поездку в Союз: встречу с родителями, неспешные прогулки с любимой девушкой по тихим улочкам родного городка… И мечтаю уже о настоящем полуторамесячном отпуске, в котором нас с Ириной ожидает архиважное событие — свадьба…

И вдруг, приблизительно через час моих безмятежных мечтаний, с севера слышится страшный рев. Техники разом прекращают работу, я вскакиваю на ноги; с беспокойством озираются по сторонам и десантники.

Суть происходящего выясняется через пару секунд, когда в воздухе над головами что-то прошелестело, а под ногами содрогается земля. Метрах в двухстах — с перелетом, рвутся реактивные снаряды.

Этого нам не хватало! Распластавшись на песке, я пытаюсь определить, откуда нас обстреливают.

Все верно. Снаряды выпускают их из той же зловеще темнеющей «зеленки», что лежит в трех-четырех километрах к северу от нашей площадки…

Сколько произведено выстрелов — определить невозможно — взрывы сливаются в сплошной грохот. Но сомнений ни у кого нет: стреляют по вертолету и стоявшим немного в стороне боевым машинам десанта. Других целей на обширном плоскогорье в пределах видимости нет. Значит, целью являемся мы.

Уткнувшись лицом в песок, я жду, пока стихнут резкие оглушающие хлопки. С последним разрывом обстрел прекращается. Будто рвется струна. В ушах все еще звенит, и не понятно: то ли это отголоски грохота, то ли таков звук у тишины…

Осторожно приподнимаю голову, оглядываюсь по сторонам…

Поднятое в небо огромное облако пыли, медленно относит на юг. Народ попрятался кто куда.

Осознание того, что реактивные снаряды выпускались из «зеленки», видневшейся тонкой полоской в трех-четырех километрах к северу, пришло быстро — еще во время обстрела. Больше на плоскогорье и укрыться-то негде. Не в мелких же овражках установлены устройства для пуска!.. Да и противный шипящий свист нарастал от лесочка.

Позабыв о лежавшей на песке куртке, я стремглав бегу к бойцу, что со страху по уши вкопался в песок возле рации. Он и сейчас закрывает руками лысую голову и не торопится оторвать тело от спасительной земли.

Схватив гарнитуру, жму на кнопку «Передача»:

— «Омар», «340-му»! «Омар», ответьте «340-му»!

КП полка молчит.

Минут через пять-десять после спокойной и благополучной высадки на площадке я пробовал связаться с начальством — доложить о прибытии в заданный район. Но мощности старенькой УКВ-радиостанции не хватило. Видимо, мешала холмистая местность, а площадка находилась не на должной высоте. Или на КП в тот момент никого не оказалось, во что, впрочем, верилось с трудом.

На вертолетную станцию надежд еще меньше; она рассчитана на высотное применение. Но я все же запрыгиваю в кабину и, включив питание, пытаюсь докричаться до своих.

Бесполезно.

— «Контур»! «Контур» — «340-му»! — вернувшись к переносной рации, зову на всякий случай КДП аэродрома.

И тоже тщетно. В ответ — тишина.

Пыль между тем окончательно рассеялась, и о залпе реактивных снарядов напоминали разве что темневшие вдали воронки. Боец все еще вжимался в песок, опасливо выглядывая из-под локтя; техники отряхивали комбинезоны от осевшей пыли и, тихо матерясь, снова лезли на раскрытые капоты. Десантники, как ни в чем ни бывало, продолжили травить анекдоты…

— Штук пятнадцать прилетело — не меньше, — оценил залп кто-то из технарей.

Другой вторил, чертыхаясь и выплевывая изо рта песок:

— Пронесло. Хорошо, что наводчик у них хреновый — все снаряды легли с перелетом…

И только инженер Максимыч, загодя распределив обязанности подчиненных специалистов, деловито бродит около хвостовой балки вертолета и, поглядывая под ноги, ворчит:

— Надо же… Окурок выронил… Да такой здоровенный окурок, мать его!.. Целый день курить и курить…

«Да, пронесло, — плетусь я на прежнее место, — однако без связи здесь — в двадцати километрах от своих; как-то неуютно. И неизвестно, пронесет ли снова, если эти обкуренные анашой фанаты решатся на второй залп».

Народ успокоился и возобновил работу…

Но тишина, нарушаемая звоном гаечных ключей, радует слух недолго. Примерно через полчаса в воздухе опять слышится отвратительный свист, а следом — оглушает грохот. В этот раз снаряды шарахают, недолетая до нас метров сто — сто пятьдесят. Над головой даже пару раз противно поют осколки.

И опять все происходит по знакомому сценарию: техников будто ветром сносит с капотов, я бегу к радиостанции, а десантники… Тем, видать, осточертело слушать вместо анекдотов бьющую по ушам канонаду; лейтенант отдает соответствующую команду, и пара человек, нырнув под броню, усаживается за пушки БМД. Дав по одной длинной очереди в сторону «зеленки», наводчики-операторы с чувством выполненного долга покидают раскаленные южном солнцем машины. Да и что толку расходовать боеприпасы, когда прицельная дальность пушек не превышает двух километров.

«Так… Что мы имеем? — не спешу я отходить от рации. — Первый раз долбанули с большим перелетом. Потом «духи» минут тридцать перетаскивали установки реактивных снарядов на новую позицию и перезаряжали их. Вторично ударили с недолетом. И уже ближе к цели».

Я поежился при мысли о том, что целью этих обстрелов являемся мы все, и я в частности. Неприятно, знаете ли, осознавать подобное. А еще неприятнее нутром ощущать каждое действие противника. Когда точно знаешь, что в данный момент грязные дяди с нечесаными бородищами перетаскивают установки по реденькому лесочку и устанавливают их аккурат посередине первых двух позиций. А, закончив с установкой, затолкают в стволы очередную партию снарядов и с криками «Аллах Акбар!» приведут в действие свои адские машины…

«Так. Что мы имеем?» — повторяю я, нервно скребя пятерней затылок.

Идей в голове не было. Правильно говорит местная пословица: «Лучше иметь камень на плечах, чем голову без мыслей».

Вздохнув, опять морщу лоб: «Между первым и вторым залпами прошло приблизительно полчаса. Это означает, что через такой же промежуток они шарахнут в третий раз. И благополучно накроют всю нашу группу, потому как пристрелка закончилась. Надо срочно что-то предпринимать, иначе…»