Читаем без скачивания Королевский гамбит - Диана Стаккарт

Он говорил и о других признаках, я же, с интересом кивая головой, внутренне дрожала. Не предупреждает ли он меня о том, что ему известна моя тайна? Не догадался ли он по какой-то мелочи, что я не всегда была искренна с ним?

Если так, он не выдавал своего беспокойства. Напротив, в конце импровизированной лекции Леонардо произнес:

— Со шкатулкой вопрос другой. Там хранится то, что, как она считает, не должно попасться на глаза постороннему человеку. Мне, вероятно, придется вечером наведаться в ее покои и попытаться моим ключом открыть ее замок.

Не зная, буквальный или переносный смысл был у последней фразы, и горячо молясь о том, чтобы верным оказалось первое, я пробормотала:

— Только остерегайтесь того, чтобы ваш ключ не нашел того, что вы не хотели бы.

Учитель с минуту изумленно смотрел на меня, потом расхохотался:

— Мой дорогой мальчик, не знай я тебя лучше, то подумал бы, что ты ревнуешь. Не бойся, я не попадусь в ее сети.

Потом он посерьезнел.

— Идем, Дино, мне, пока день не кончился, надо поговорить и с другими, — сказал он, закатывая рукав и смотря на наручные часы, я же поглядела на солнце. — Для тебя же у меня иное поручение, гораздо более важное и спешное.

Я затаила дыхание. Что задело огромной важности мне поручат? Леонардо, вытащив горсть флоринов и небольшой обрывок бумаги из сумки, бросил их на мою открытую ладонь.

— Боюсь, из-за запрета Моро покидать пределы замка мы почти остались без рабочих материалов, — сказал он. — Вот перечень того, что необходимо, и деньги. Я уже известил стражу у ворот, что тебе разрешено на несколько часов выйти за стены замка. Бери с собой Витторио и отправляйся на рынок. Когда вернешься, я расскажу тебе, что мне удалось выяснить.

Не дав мне времени даже возразить, он неожиданно встал, я же, засовывая монеты в свой кошель, с удивлением взирала на треугольный обрывок, отодранный, видно, от какого-то ненужного рисунка.

Любой другой человек, пожалуй, записал бы столбиком материалы и количество. Перечень же учителя состоял из пометок, сделанных на странице в разном направлении, несомненно, в тот момент, когда они приходили ему на ум. Как обычно, все было написано справа налево, и мне понадобилось несколько минут для того, чтобы понять, что требуется.

— Известь, мешок, который можно легко поднять, — прочитала я вслух. — Красный железняк с дюжину кусков, как можно темней, каждый размером с кулак. Азурит, столько же и такого же размера, и чтобы эти образцы были без примесей.

Последние два минерала толкли на мраморной плите, получая из них пигмент; известь же смешивали с водой, куда потом добавляли пигменты.

— Звериные шкуры столько, сколько можно унести.

Их, как мне было известно, кипятили, делая клей для гипса.

Столь же туманно говорилось и о количестве еще нескольких предметов. Нам потребуется здоровая корзина, чтобы унести все это; затем я вспомнила о тележке, на которой мы везли Лоренцо с кладбища. Хорошо, что ее сейчас можно было использовать для гораздо менее отвратительного дела.

Вздохнув, я поднялась и направилась к мастерской учителя, где оставила наряд подмастерья. Прежде чем отправиться на поиски Витторио, мне следовало переменить платье и облечься в привычную одежду. Я не осмеливалась предстать перед товарищами в теперешнем роскошном одеянии, ибо тогда с их стороны не будет конца вопросам и обвинениям!

Через несколько минут на мне вновь были привычный коричневый жакет и зеленые рейтузы. Свой же новый роскошный наряд я осторожно свернула и сунула под тюфяк, а затем направилась к трапезной, где готовили последнюю стену для росписи.

Константин руководил своим маленьким войском с широких деревянных лесов, возведенных ими накануне. Рассчитывая каждый шаг, я взобралась по лестнице к нему. Мне не раз доводилось слышать о том, как легкомысленные ученики, упав с таких же высоких лесов, калечились или кончали еще хуже, а мне не хотелось присоединиться к их числу.

Константин радостно приветствовал меня и лишь слегка нахмурился, когда я объяснила, зачем пожаловала.

— Верно, нам очень необходимы материалы, — согласился он, — хотя я бы предпочел, чтобы вы оба помогали здесь. Впрочем, таково пожелание учителя.

Он позвал Витторио, вместе с другими мальчиками очищавшего штукатурку от грязи и паутины, и отослал его ко мне. Радость молодого подмастерья при известии о том, что ему предстоит вместо нудной работы прогулка, пускай и кратковременная, на рынок, была заразительна. Поэтому и я была в приподнятом настроении, когда второй раз за день выходила через ворота замка в город.

— Думаешь, мы успеем посмотреть на жонглеров? — взволнованно осведомился Витторио. Мы, идя в сторону главной площади, где каждый день шла бойкая торговля, везли тележку по узким мощеным дорожкам. Ему приходилось прилагать немало усилий, чтобы катить ее ровно, ибо от радостного предвкушения он скакал, точно жеребенок, при первом морозном ветре.

Я с сожалением покачала головой.

— Не в этот раз, — сказала я ему. — Мы нужны учителю и Константину и поэтому должны вернуться как можно скорей. Мы купим указанные в списке материалы и сразу отправимся обратно в замок, в мастерскую.

Он приуныл, и я чуть смягчилась.

— Ты можешь остаться у тележки и несколько минут посмотреть их представление, пока я буду у аптекаря, — предложила я ему.

Витторио издал радостный вопль, и я улыбнулась в ответ.

Громыхание деревянных колес по камню гулким эхом отдавалось на стоящих вдоль извилистых улиц лавках и домах, возведенных друг над другом. Здесь здания располагались так близко и возносились так высоко, что неба почти не было видно — была видна только узкая синяя полоска между сохнущим бельем, повешенным поперек улицы между домами. Однако даже скрип нашей тележки едва был слышен среди призывных криков торговцев, смеха и возгласов мужчин и женщин, редкого раздраженного плача ребенка.

Поэтому, хоть Витторио и говорил, идя рядом со мной, беседовать было практически невозможно. Впрочем, его, казалось, вовсе не заботило, что я едва отвечаю ему; судя по всему, он был просто рад тому, что избавился, пускай всего на час-другой, от своих обязанностей. Вот почему, когда мы шли, он без умолку болтал, а я молчаливо обдумывала слова учителя, сказанные им в ответ на мое предупреждение насчет графини.

«Ревнуешь?» — При этом воспоминании мои щеки залила краска. Он так произнес это словно, как будто за моей тревогой об учителе стояло нечто большее. Я была убеждена, что она приложила руку к убийству графа; да и сам Леонардо предположил, что ей известны те два разносчика. Что еще могла я подумать, кроме того, что ее интерес к учителю не сулит ничего хорошего? Он же должен понимать, что мною двигала тревога за него. Ревность предполагает другие, более глубокие чувства, их-то я точно к нему не испытываю.

Я с негодованием отмахнулась от этих мыслей и сосредоточила свое внимание на шуме вокруг меня. Как мощная океанская волна, он поглотил меня, позволив мне отрешиться от всего, чему я была очень рада. Здесь было столько же красок, сколько и на палитре художника — яркие флаги и свежее белое белье, с силой бьющееся о балконы; нарядные юноши в разноцветных коротких штанах и жакетах красных, желтых и зеленых тонов. Изумрудные фрукты и овощи, падавшие из бочек и корзин — радужное многоцветье на спокойном фоне желтовато-коричневых, красновато-коричневых и коричневых зданий.

Я глубоко вздохнула, и мою грудь наполнили распространяющиеся повсюду ароматы свежих цветов, хлеба, дыма. И менее приятная вонь жареного лука, навоза и гниющих отбросов. Удивительно у всякого города есть собственный запах. Я поняла, что соскучилась по городской жизни.

Ибо мы, подмастерья, редко покидали пределы замка, только по праздникам. Я могла по пальцам на одной руке пересчитать, сколько раз посетила рынок с тех пор, как попала в Милан. И то всегда в сопровождении Константина либо кого-нибудь из товарищей и с единственной целью — приобрести указанные Леонардо материалы. Но хотя мы не могли ходить туда, куда хотели, каждая прогулка была настоящим приключением.

Когда мы дошли до рыночной площади, я уже почти свыклась с шумом. Приложив руку ко рту, я позвала Витторио за собой.

В мастерской изготовителя свечек мы нашли воск. В достаточном количестве, чтобы можно было повесить многочисленные трафареты на стенах. В мастерской дубильщика мы приобрели кипу душистых шкур неизвестного происхождения, но подходящих нам. Также у него нашлась прекрасная свиная щетина — белая, для лучших кистей, — и ее мы тоже купили. Мы загрузили этим товаром нашу корзину и повезли тележку к аптеке.

— Смотри, жонглеры! — воскликнул Витторио, когда мы набрели на трех карликов в ярких разноцветных костюмах, подбрасывающих разные предметы перед благодарной толпой. — Пожалуйста, Дино, ты обещал!