Читаем без скачивания Рукопись Чейма - Ричард Пратер

Я воспользовался моментом и схватил валявшуюся на полу керамическую лампу. Наверное, я сбил ее, когда летел через комнату. Она оказалась цела, и, подняв ее, я со всего размаху обрушил лампу на голову Ладди.

Наконец он рухнул на колени. Голова его бессильно повисла. Однако в следующий миг, напрягши мускулы шеи, он попытался ее поднять. Я подскочил и пнул ногой его в скулу. Удар пришелся в левую бровь. Ладди окончательно свалился на пол.

Мне показалось, что он еще шевелится. Я нашел свой кольт и засунул его в кобуру. Потом поднял «магнум» Эдди Лэша и ударил Ладди рукояткой по голове. После этого он больше не шевелился.

Я постоял, глядя на два распростертых тела: одно мертвое, другое, наверное, живое, хотя и неподвижное. На душе было тревожно.

Где же Вик? Где рукопись Чейма с так называемыми фактическими материалами? Если Вик не принес сюда кейс, меня ждут крупные неприятности. И еще эта неясная тревога, которая по-прежнему меня мучила. Иногда вспоминая о Сильвии и Вике, мне казалось, я вот-вот поймаю разгадку, но она каждый раз ускользала.

Быстро осмотрев спальню Эдди, я с пистолетом в руке прошел в апартаменты Вика. Его самого я там не обнаружил, но увидел на кровати открытый металлический кейс. По постели были разбросаны бумаги.

Я замер. Просто стоял и смотрел на них. Вот она, рукопись автобиографии Гидеона Чейма и документы, о которых я в общем имел представление. Некоторое время я просто смотрел на металлический ящик, своего рода ящик Пандоры, размышляя о том, сколько бедствий и смертей вырвались из него, как только он был открыт. Я с горечью думал, что Уилфред Джефферсон Джелликоу, залезая в него, не представлял, что его ждет.

Потом подошел к кровати и стал просматривать бумаги. Здесь было все, что я надеялся увидеть, и даже больше. Написанное от руки признание Хенни Огреста в том виде, как мне описывал его Маккиффер: с отпечатками пальцев и жирной подписью Хенни. Я его прочел. Ничего неожиданного, весь «алфавит» я уже и так вычислил. В других документах, в том числе в донесениях детективного агентства и частных сыщиков, кое-что новое для меня было.

Мелькали крупные имена, имена помельче, пикантные подробности, скандальные истории, свидетельства серьезных преступлений и преступных действий. В основном это были сведения компрометирующего характера. То же представляла и рукопись Чейма, судя по тем страницам, что я наспех пролистал.

Подробное изучение было еще впереди. Я засунул бумаги обратно в кейс. Но где же Вик? Почему его не оказалось здесь, вместе с Эдди и Ладди? Ведь он же приходил, это очевидно. Принес кейс, рукопись.

Я вернулся в спальню Лэша, поставил кейс на пол и связал руки и ноги Ладди шнуром от лампы, которой я его стукнул.

Покончив с этим, я бодро направился в ванную комнату. «Наконец-то!» — подумал я. Однако в голове у меня все крутились мысли о Викторе Пайне и о Сильвии, с помощью которой Вик пытался создать себе алиби. Но Сильвия теперь была в безопасности. Полиция будет охранять ее дом и…

Тут меня осенило. Наконец-то я понял причину моей тревоги.

Я беспокоился о Сильвии, потому что для Вика она представляла опасность. Этот бандюга, на три четверти психопат, мог убить ее из страха, что она лишит его алиби.

Но выдать его могла и другая женщина. Зина Табур.

Вот, оказывается, что меня мучило, что было причиной непонятного беспокойства, сверлившего мозг. В то время, когда Вик якобы был с Сильвией, у нее находилась Зина Табур.

Я отыскал телефон и позвонил Сильвии. Голос у нее был бодрый. Видно, она не спала.

— Это Шелл Скотт, Сильвия. Очень важный вопрос. Когда вам звонил Вик… Виктор Пайн, вы ему сказали, что почти весь вечер у вас была Зина?

— Не помню. Я как-то не придала этому значения…

— Черт возьми, вспоминайте! Он спрашивал, есть ли у вас кто-нибудь? Или вы сами сказали ему о Зине?

— Ну… Минутку… кажется, вспомнила. Да, спросил. Он хотел, чтобы я сказала, что он пробыл у меня с девяти вечера до начала двенадцатого. Ну я и сказала, что с восьми вечера у меня была подруга и ушла с полчаса назад.

У меня вырвался стон:

— Сильвия, вы назвали ее имя?

— Да-а. Он как-то между прочим спросил, кто эта подруга. Мне казалось, что в этом нет ничего особенного…

— Все, разговор окончен. Кладите трубку! — не очень любезно рявкнул я.

Сильвия поспешно положила трубку. Раздался щелчок. Я нажал на рычаг и, когда появился гудок, набрал номер Зины. Выслушав десять гудков, бросил трубку и выскочил из апартаментов Эдди Лэша, прихватив по пути кейс.

Пока я гнал на недозволенной скорости в Бель-Эйр, к дому Зины, я дважды звонил ей из машины, и дважды она не ответила.

Я весь похолодел. Остановив машину у края тротуара перед домом Зины, я почувствовал, что на лбу и верхней губе у меня выступил холодный пот. Дом был погружен во мрак.

Я побежал по узкой дорожке к двери. Она была заперта, и я ее просто вышиб, ударив ногой с такой силой, какой и не подозревал в себе. Дверь распахнулась и с грохотом ударилась о стену.

Я влетел в дом и бросился к спальне. В голове были только две мысли. Или Вик еще не приходил, — а может, и не собирался приходить, — или я опоздал. И тогда нет смысла бежать.

Тем не менее я несся, не разбирая дороги. Налетал на стулья, опрокидывал что-то в темноте, ронял, поднимая грохот. И… врезался в стену. Пошатнувшись, я побежал дальше и наконец увидел открытую дверь, которая, как мне казалось, должна была вести в спальню. Зажав в правой руке кольт, левой я шарил по стене, нащупывая выключатель и сожалея, что не воспользовался роскошной мраморной ванной Лэша, прежде чем устраивать гонки, а потом носиться тут в темноте, налетая на мебель и сшибая все по пути. Я был готов ко всему и старался сдерживать эмоции и… все остальное. Мне удалось немного успокоиться и взять себя в руки. Тут внезапно вспыхнул свет, и я обнаружил, что судорожно шарю по совершенно голой стене.

Я завертелся на месте, размахивая пистолетом то в одну, то в другую сторону, но никакой опасности не обнаружил. Разве только сама Зина Табур представляла опасность. Что в некотором смысле и было. Она сидела в постели. На шее у нее болталась черная маска, которой она закрывала глаза. В ушах торчали затычки. Больше на ней практически ничего не было. Я упоминаю об этом исключительно ради точности описания, ибо в тот момент у меня не было ни времени, ни желания думать о подобных вещах. К счастью для Зины, уши у нее были заткнуты, и только поэтому она не оглохла от собственного пронзительного вопля. Он длился недолго. Три, может, четыре секунды. Но мне показалось, что такого продолжительного, чудовищного, оглушительного визга я не слышал никогда.

Даже когда она умолкла, я, все еще опасаясь, что у меня лопнули барабанные перепонки, засунул большие пальцы обеих рук в свои истерзанные уши и осторожно их потер. При этом дуло кольта в правой руке царапало мне голову. Это тоже было больно, потому что именно правой стороной я врезался в стену, когда Ладди не то толкнул, не то швырнул меня.

Прекратив визжать, Зина вытащила из ушей затычки. Губы у нее шевелились.

Я вынул пальцы из ушей:

— Что? Не слышу.

— Я говорю, что ты делаешь? Хочешь прозтрелить зебе башку?

Мне показалось, что она не в себе. Но потом до меня дошло, о чем она говорит.

— А, ты говоришь об этом? — сказал я, снова покрутив пальцами в ушах и царапая голову дулом кольта. — Нет, что ты! Я просто… глажу свои уши.

— Да? — Она вдруг заговорила таким тоном, каким говорят с маленькими детьми или психами. — Тебе нравится гладить звои уши? Тебе… дозтавляет это удовользтвие?

— Не говори глупостей. Ты ведь вопила так, будто тебя режут… Сама-то ты не слышала, а у меня заболели уши. Вот я и хотел убедиться, целы ли они.

Она, кажется, успокоилась:

— Злава богу. А я уж решила, ты пришел изпугать меня до змерти, а потом пузтить зебе пулю в лоб. И взе бы подумали, что двое влюбленных покончили з зобой.

— Пустить себе пулю в лоб… Хо-хо! Такая дурацкая мысль никогда не приходила мне в голову. Если хочешь знать правду, я приехал, чтобы убить Вика. Спасти тебе жизнь, Зина. Чтоб тебя не застрелили, не задушили.

— Ну что ж, зпазибо. Только как-то глупо получилозь.

— Может быть. Но ты ведь не знаешь, что произошло. Этот Виктор… Надеюсь, ты не видела вечером Вика Пайна? Я представил себе…

Поняв, что ответа не получу, я умолк.

— Что ты так корчишьзя, Зелл?

— Корчусь? И не думаю.

— Взе время корчишьзя, как пришел.

— Ну… как тебе сказать? По правде говоря, мне давно уже…

— Тебе нужно в туалет?

— О, дорогая! Как ты догадалась?

— Догадалазь, глядя, как ты корчишьзя. Зина вдруг расхохоталась и упала на подушку.

— Ну так иди. Ты же знаешь, где у меня что.

— Конечно, знаю.

Пять минут спустя я как бы заново родился.