Читаем без скачивания Позывной «Курсант» - Павел Барчук
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Замечательно…– Перебил я Василия. — История очень трогательная. А теперь давай по делу, без твоих загадочных интриг. Прорубь…Чекисты… Говоришь, дружили мы с тобой… Или ты так думал, что дружили? Чет не пойму, как ты запомнил, что было хрен его знает когда? Нам в тот год по семь исполнилось. Ну, восемь, ладно. А сейчас — по семнадцать. Ты как определил, что я –это не я?
Собственно говоря, большого волнения не имелось. Почему? Я просто вспомнил слова Клячина, сказанные мне в кабинете директора. У Реутова, настоящего, имею в виду, была в коммуне репутация задиры и драчуна. Какие, к чертовой матери, друзья? Скорее всего, Вася и правда жил в коммуне. И скорее всего, Реутова он реально видел. Может, даже общался. Но не близко. Это Вася брешет. Единственный его довод — несчастный случай, в котором погибли два пацана. А значит… Значит, попробуй докажи, придурок.
— Ты утоп! — Психанул Зайцев. Причём, он сам не заметил, что начал говорить со мной, как с Реутовым.
— Вот ты дебил…Утонул, да не я! Второй, тот самый придурковатый, под лед ушел. Алексеем его тоже звали, кстати. Витцке Алексей Сергеевич. И теперь — главный вопрос. Как бы я мог знать это имя, если бы не был тем, кем являюсь? А?
Василий бестолково хлопал глазами, пытаясь переварить мою умную фразу. Даже интересно, если Реутова в Школу Особого Назначения решили взять за башковитость и знание немецкого, этого придурка по каким критериям отбирали? Он же тупой, как пробка.
— Заяц, фамилия такая была? — Спросил Ленька. Он пока не вмешивался, наблюдая всю нашу психологическую драму со стороны.
— Витцке…Да хрен его знает…Вроде, похоже. Но звали его — Алексей, как и этого. Правильно. Теперь только вспомнил. Точно Алексей. Два Алексея… Мы ещё тогда удивились, какая херня вышла. — Василий задумчиво кивнул.
Он еще сам не понимал, что уже проиграл. Начал говорить обо мне именно как о Реутове.
— Слышь, ну так-то и правда…– Вмешался один из парней, которые стояли слева. — Откуда Алеше знать эту фамилию, если он был бы не он?
Я едва сдержался, чтоб не закатить глаза. С соображалкой у пацанов туговато…Он был бы не он… Глубокая мысль, однако…
— Да ты же утоп! — Снова повторил Вася-дурачок.
Правда, рука его заметно расслабилась. Я больше не чувствовал, как натягивается кожа в том месте, где он держал нож. И вообще…что за на хер? Откуда у пацана эта штука? Их не проверяли, что ли? Не знаю…обыскать там, например, не судьба? Между прочим, серьёзное заведение, а на самом деле бардак какой-то.
— Не утонул я, говорю. Не слышишь? Когда блаженный этот провалился, пытался его спасти даже. Гадом буду, пытался. Сам чуть под лёд не ушел. А вокруг — ни души. Я орал, голос сорвал. Звал воспитателя. Хер там! Он по своим делам смылся. Там же хутор рядом был. Он на этом хуторе и жил. Оставил нас в лесу одних, а сам домой побежал. Заботы у него какие-то. И вот представь, что мне делать? Думаю, ну, сейчас вернётся и все на меня свалит. Не признается же, что сам бросил воспитанников одних. Его за это по головке не погладят. Либо — другой вариант. Зачем ему свидетель? Возьмет, да притопит до кучи вместе с этим Витцке. Я и сбежал. Добрался до ближайшей станции. Там к поезду прибился. Ну, и пошло поехало… Пришлось, конечно, на улице ночевать. Ни пожрать, ни поспать нормально. Все боялся, что найдут. А потом опять захапали меня. Определили в детский дом. Я то уже от коммуны далеко забрался. Ну, вот и вышло так. Когда спросили, откуда сам, по тупости ответил им. Прихворал как раз. Лихорадило сильно. Соображал туго. В общем, так и остался в детском доме. Проверять никто не стал. Кому я нужен…
— Это, да…– Со знанием дела кивнул пацан, который за меня вступился. — На хер мы никому не нужны. Заяц, да слезь ты уже с него. Вцепился в глотку приличному человеку. Видишь, ошибся ты. Ясен пень, столько лет прошло. Кто не ошибается?
Василий отстранился, выпрямился. Правда, смотрел на меня все равно с сомнением.
— А воспитателя нашего как звали? Ну тот, с которым вы за дровами ходили… — Выдал вдруг Заяц. Решил мне еще одну проверку устроить, похоже.
Внутри непроизвольно всё сжалось. Вот и приплыли… Я в душе не имею понятия, как звали какого-то долбанного воспитателя. И Клячин, будто назло, имени не говорил… Шанс нарваться на неприятности стал более реальным. Но… Блеф — отличная штука…
— Ты че? Издеваешься? Не помню уже, — Пожал я плечами. — Николай Васильевич, вроде бы… А может и нет. Не помню! Времени сколько прошло. Гнида был, это, да. Помню, что жил рядом, на хуторе…
— Ну? И как его звали? — с угрозой в голосе спросил у Зайцева Лёнька.
— Да я и сам не помню, — Махнул рукой Василий. — Столько лет прошло. Как арестовали, от него ни слуху ни духу не было.
Я мысленно себе поаплодировал. Прокатило! Ты посмотри, как отлично играю роли. И не подумал бы никогда. Нет… Прогадал я с профессией. Надо было в актеры идти.
— Ладно, не обессудь. Мы решили, ты — крыса. Думали, тебя специально к нам подселили. Чтоб следил и доносил. Дюже Заяц убедительно языком трепал. — Сказал, наконец, Лёнька. Он подошёл ближе и протянул мне руку.
Я ухватился за его лапищу, поднимаясь с кровати. Здоровый пацан, конечно. Не знаю, как он в разведке собрался служить, если среди толпы людей его сразу заметишь. Хотя, может, это и не играет никакой роли. Мне-то откуда знать…
Пока одергивал одежду, на автомате глянул в окно. На улице еще светло. Даже солнце вроде ярче светит. Обед, наверное. То есть вырубился
