Читаем без скачивания Чё делать? - Владислав Михайлович Попов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Когда жертва нарушила все планы Андрея Афанасьевича и вцепилась в брюки, он понял, что разбой – дело не простое. Когда жертва не отпустила брюки даже после угрозы физической расправы, паника охватила его. Когда же жертва назвала хозяина брюк, Андрей Афанасьевич Мизулькин сам был готов упасть в обморок. «Что я наделал? Я погиб! Где же я оступился? Где же я ошибся и сделал неправильный выбор? Надо было… черные, остроносые покупать или те, коричневые, тупорылые или даже те, немецкие туфли! Ну и пусть дорогие, свобода дороже. Что я наделал! Я пришел сюда ( в торговый центр) в хорошем настроении, полный надежд на место в департаменте, а выведут меня отсюда уголовником, которому место не в департаменте, а в колонии. Моя жизнь сломана!» Андрей Афанасьевич живо представил себе картины заключения. Вот его ведут по коридору в цепях, полосатой робе и кирзовых ботинках на пять размеров больше, грубо подгоняют дубинкой. Вот он сидит в камере, его место у параши. На нарах 10 блатных зеков думают, что с ним такое ужасное сделать. Вот он в красном уголке, на фоне плаката «Чистая совесть – главное богатство» поет хором песню «Летят перелетные утки над родиной малой моей…»
– Простите меня. Простите меня, пожалуйста. Я от отчаяния. Меня самого обокрали. Простите еще раз. Отпустите меня, пожалуйста, я больше не буду.
Мизулькин опустил руки по швам и жалостливо посмотрел в глаза девушке.
12
Анна глядела на жалкого урода, который вытянулся перед ней по струнке, и в ее голове быстро созревал план мести. Глаза ее потемнели. Волосы растрепались. Грудь вздымалась. Картина, достойная древнегреческой трагедии. Пульс зашумел гекзаметром. «Черные мысли, как тучи в грозу, застилают сознанье. Страшную месть задумала я врагам на погибель. Нет, не могу я смириться, чтоб Стас достался крашеной сучке! Нам в магазине одном вместе работать не можно. Пусть и предатель коварный умоется горем ужасным. Что ж с ними сделать? Острая медь ли проткнет их жирную печень? Иль пропитать их джинсы убийственным ядом? Нет, подобью я трусливого вора на мокрое дело! Стоп! Кому говорю это все, и кто это слышит?»
– Слушай сюда. Замри и не рыпайся, я сказала. Я тебе дам шанс, понятно.
«Ты целиком в моей власти и слушаться должен. Раб недостойный! Тебя я продам на невольничьем рынке, если пойдешь против воли моей. А если послужишь, сделаю равным богам олимпийским. Прочь отгони недостойные страхи и будь мужиком настоящим».
– Смотри сюда. Видишь? – Анна достала из кармана блестящую находку. На лице вора-неудачника выскочило, как прыщ, недоумение. – Это страза. Страза с джинсов. Выражение на лице вора осталось прежним. – Страза непростая, а бриллиантовая.
В сторону: «Да, соврала я про блеск бриллиантов слепЯщий! Вместо алмаза в руках, да простят меня боги, пустая стекляшка. Вор предо мной, обманывать право имею!»
– Таких бриллиантовых страз от Варовски на джинсах Стаса 48 штук! Сечёшь? Это тебе не старые брюки какие-то тырить, это состояние, чувак!
Чувак явно не сёк. Но к недоумению теперь добавилось любопытство.
–Стас? – робко переспросил чувак.
– Стас Атасов – звезда и мудак при том. Слышал небось такого? Так вот, он вчера выступал тут и остался. Ради одной дуры остался. Неважно. Мы его выследим и отнимем джинсы с бриллиантами.
– А как мы его выследим?
– Тебя как звать? – Андрей.
– Так вот, Дюша…У меня есть план.
Анна соврала, не было у нее плана, не дозрел еще план, было только решительное желание действовать.
Раньше Андрея Афанасьевича покоробило бы такое фамильярное отношение. «Дюша! Что еще за Дюша? Какой я вам Дюша?» – так бы он подумал еще утром. Утром бы он еще подумал: «Кто ты такая, чтоб со мной так разговаривать? Те скока лет, девочка?»– подразумевая, что вот он – мужчина в полном расцвете лет, с перспективами. Таких женщины выделяют из толпы. Но теперь он так не думал, самооценка его рухнула, как подрубленное дерево, увяла, как … не важно, как она увяла. Он покорно снес девичью грубость. Как человек разумный, склонный к взвешиванию всех «за» и «против», Андрей Афанасьевич попытался собраться с мыслями.
Анна почуяла неладное: хмырь отвел от нее взгляд, вздохнул, нахмурил задумчиво лоб. Пауза вместо немедленного согласия ей решительно не понравилась.
– Ты чё еще тут думаешь, хмырь? Ты чё тут думаешь, а? Чё тут думать, я не поняла?
Очередь риторических вопросов рассеяла начавшие собираться мысли.
– А ну посмотри мне в глаза! Глаза подыми, Дюша! Подыми глаза, я сказала!
Андрей Афанасьевич медленно поднял взгляд, ненадолго задержавшись на груди захватчицы.
– В глаза, в глаза мне смотри!
Андрей Афанасьевич посмотрел ей в глаза и бесповоротно превратился в Дюшу. Они пошли к выходу. Дюша слегка отставал, но Анна уже не боялась, что он слиняет.
– Дюша, а зачем тебе были старые брюки? – кинула она через плечо.
Говорят, люди не меняются. Мечтают бросить пить, начать бегать, сменить работу, а то и профессию, но продолжают пить, бегают только за уходящим автобусом, ходят на постылую работу, кляня ее и начальство на чем свет стоит. А с другой стороны, сплошь и рядом люди меняются: стареют, спиваются, становятся безработными, одинокими. Только человечек был унылым работягой, безобидным, вечноскулящим, бац – теперь он злой, угрюмый безработный, только и думающий, как всадить ножик кому-нибудь в бок. Хотя
