Читаем без скачивания Вернуть Веру (СИ) - Резник Юлия

- Если у тебя есть варианты получше – предлагай. Никто не запрещает, - впервые за все время Вера огрызнулась и, выпрямившись на стуле, воинственно сложила руки на груди. Такая красивая в этот момент. И такая далекая…

«Продолжай вести себя как мудак, это ж наверняка все изменит!» – прогудел недовольный голос в голове. И я как будто сдулся. Устало растер лицо.

- В прошлом году вышло очень круто. Помните то видео с бандитского вида папашей, который чуть душу из сына не вытряс за то, что он пугает им учителей?

Вспомнив, о чем я говорю, ребята заулыбались, и напряжение немного спало.

- Ты с дирекцией-то договорилась?

Вера настороженно кивнула. Глядя вроде бы на меня, но снова как будто сквозь. Душу из меня вынимая этим чертовым взглядом. Заставляя себя почувствовать пустым местом, несмотря на то, кем я стал и чего добился. Это все не имело значения. Если она смотрела на меня так…

- И? Дальше что? Время съемки согласовали? – тряхнул я головой.

- Нет. Но если ты даешь добро – согласую.

- Только школу найди где-нибудь неподалеку.

Вера снова кивнула и, сославшись на то, что ей нужно сделать пару звонков – ушла. Она теперь всегда так делала – торопилась убраться первой, чтобы, не дай бог, не остаться со мной наедине. И правильно делала, если так разобраться. Умно! Потому что… хрен его знает, чем бы это все для нее закончилось. Я больше не мог это все выносить. Кто ж знал, что любовь – такая мерзкая штука? А равность?! Меня ведь ломало… Натуральным образом. Как наркомана, решившего вдруг соскочить. Нет, умом я понимал, что ей нужно время определиться. Но когда я представлял её с другим… У меня перед глазами темнело. Потому что так не должно было быть. Она не имела права! Быть с ним, когда я… только-только понял, что не могу без неё жить…  Не одергивай я себя, не тормози, уже давно бы наделал каких-то глупостей. Например, забыв о гордости, стал бы умолять ее дать мне еще один шанс.

«Любишь – отпусти» говорят? Ага… Я попытался. И знаете что? Не вышло! Ни черта! Кто это вообще придумал?

Наверное, я все же был прав, когда думал, что не умею любить. Точнее… не так. Я не умел любить по правилам. Не научили… Но по-своему… так, как мог… господи, я любил её. Всей своей не умеющей любить сутью. Может быть, неправильно и опять же эгоистично. Не желая ни с кем делить. Впадая в бешенство от одной только мысли об этом… Наверняка, чересчур. Чересчур гипертрофированно и… слишком. Может быть, даже невыносимо. Но я так долго подавлял в себе эти чувства, аккумулируя их внутри, что когда они, наконец, вырвались наружу, просто не смог с ними совладать. Не сумел подчинить их воле разума, вогнав в рамки придуманных кем-то правил.

- Стас, иди глянь… Тут что-то не то со звуком…

Хорошо хоть на работу иногда отвлекался. И… на Лешу Волка. Не знаю, кому из нас поддержка была нужнее. Ему – моя, или мне – его. Да и какая разница? Мы просто пытались справиться каждый со своим дерьмом. Вместе…

- Вероника звонила, - сказал Леша однажды вечером, протягивая мне банку пива. Хорошего. Дорогого. Я купил, когда устал пить то дерьмо, что Лешка мог себе позволить в силу скудности бюджета.

- Какие новости? Когда домой? Как Дашка?

- Да ее не поймешь. Она ж по нормальному не говорит. Каждый раз рыдает…

Леша дернул за кольцо, банка с шипением открылась. Он сделал несколько жадных глотков и уставился в окно.

- А рыдает чего?

- Поверить не может, что все позади.

Я откинулся на спинку дивана и зажмурился. Моя жизнь катилась прямехонько в ад, но было в ней и что-то хорошее. Определенно, было.

- Ничего. Скоро ее попустит.

- Угу. Надеюсь… - хмыкнул Леша. - Как там, кстати, твой мотоцикл? Когда пригонят?

Я приоткрыл один глаз, удивляясь, откуда Лешка узнал о моей игрушке.

- А что? Охота погонять, пока холостякуешь?

- Спрашиваешь…

- Не хочу тебя разочаровывать, но я решил отказаться от покупки.

Леша свел темные брови. Задумался о чем-то своем, постучал пальцами по жестянке банки, нервируя меня этим звуком.

- На лечение Дашки бабки спустил, да?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

- Ну, спустил и спустил. Ты что, налоговая, чтобы перед тобой отчитываться?

- Нет… Просто я…

- Вот только не вздумай меня из-за этого возводить в лик святых, ладно? Потому что я ни черта не праведник, Леша. Это… просто плата. Чтобы закрыть для себя некоторые вопросы.

Я встал, ощутимо занервничав. Отставил пиво, которое почему-то совсем не лезло.

- Но обнять-то я тебя могу? – неуверенно поинтересовался Леша. И ведь обнял… Воспользовавшись тем, что я, растрогавшись, застыл как соляной столп.

- Ну, ладно… Хватит. Что мы как два педика? Помни, что нам еще на одном диване спать.

В ответ на мои слова Лешка хохотнул. Сжал напоследок меня в объятьях и резко отошел, наступив на хвост Бакса. Тот возмущенно тявкнул. О том, что я мог бы вернуться домой, никто из нас почему-то не думал. Как-то так повелось, что я прибился к этому дому и даже пса за собой притащил. Со всем купленным для него барахлом. Будто в этих тридцати квадратах было место для меня или Бакса… А впрочем, никто вроде не возражал. Вероника лишь посокрушалась, что я сильно разбаловал псину… Я обещал исправиться. И даже начал предпринимать какие-то шаги в этом направлении, пока не понял, что Вероника и сама не прочь побаловать песика. Так и жили… Семьей, которой ни у кого из нас никогда не было. И у нас вроде неплохо получалось. Кому расскажи – не поверят.

А потом случился тот урок, который я ради смеха подрядился провести в ближайшей к телецентру гимназии. Вышло и правда весело. Хотя детишки в пубертатном периоде – то еще счастье. Особенно девицы, возбужденные появлением звезды… Я как раз пытался от них отбиться, чтобы никого не обидеть, и, наконец, сделав дело, свалить, когда в класс заглянула довольно тучная запыхавшаяся женщина.

- Станислав, вас вызывают к директору! Это срочно!

Если честно, я сначала подумал, что меня хотят заманить на посвященный дню учителя корпоратив в качестве бесплатного тамады. Но когда я вошел в дверь кабинета директора – там было тихо. И ничего не напоминало о празднике, кроме ведра с цветами, стоящего на подоконнике. Из-за стола мне навстречу поднялась приятной наружности женщина и, сложив руки на груди, неспешно ко мне подошла.

- В последний раз меня вызывали к директору, кажется, в девятом классе, - попытался пошутить я, не совсем понимая, чего она на меня так пялится. То есть я, конечно, привык к излишнему вниманию, но… ее взгляд мало походил на восторженный взгляд фанатки. И это нервировало. – Кстати, с днем учителя…

- Так вот ты какой…

- Мы переходили на «ты»?

- Неважно. Лучше скажи… тебе не надоело?! Как… ты можешь… кто дал тебе право… вести себя так? Он же… искал тебя! Почему ты только о своих чувствах думаешь?! А каково ему? А? Ты подумал? Найти тебя спустя столько лет и вновь потерять?!

- Послушайте, я вас совершенно… не понимаю. О ком вы? Что вообще происходит?

- О твоем отце, конечно же! О ком же еще?!

- Вы что-то путаете. Я – сирота.

Мой голос заледенел. Я развернулся на сто восемьдесят градусов и сделал шаг к двери.

- Черта с два!

- Черта с два! – с необычной для такой малышки силой женщина дернула меня за руку. – То, что эта… с позволения сказать, женщина, долбаная скрипачка… оставила тебя в роддоме, не означает, что ты сирота… У тебя есть замечательный отец, которого ты знать не хочешь… И братья… Вот! Им семь… Данил и Савелий. – Выпустив мою ладонь, женщина отскочила к столу, схватила рамку со вставленной в неё фотографией и протянула мне… А я, даже если бы захотел, не смог бы ее забрать, понимаете? Меня будто парализовало. Нет, поначалу я, конечно, решил, что у бабы крыша поехала, но потом она бросила вот это… про «долбаную скрипачку», и я онемел… Ведь никто кроме меня и Веры не знал, кто был моей матерью. Я и сам это выяснил совсем недавно!

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

- Вот… Данил и Савелий, – повторила женщина. - Мы с Германом поженились двадцать лет назад, когда мне девятнадцать было, а ему почти тридцать пять… А сыновья вот только спустя двенадцать лет родились. Не получалось ничего. И одно время мы даже смирились, что будем жить бездетными… Тебя-то найти не получалось! Знал бы ты, сколько усилий Герману стоило на тебя выйти! Поначалу никто с ним даже не разговаривал. Ну, что с него взять, с курсанта? Потом, когда чего-то достиг, оброс связями, дело сдвинулось с мертвой точки. Но ты уже выпустился из интерната, и мы опять тебя потеряли. Ты хотя бы понимаешь, что он чувствовал? Если у тебя нет детей – тебе не объяснить… Я и сама не понимала, как страшно знать, что где-то в этом мире живет твой ребенок, и не ведать… как он живет? Чем? Не обижают ли его? Сыт ли он? Не болеет ли…