Читаем без скачивания Как организовали «внезапное» нападение 22 июня 1941. Заговор Сталина. Причины и следствия - Борис Шапталов

Но страна не может двигаться в разные стороны и последовательно проверять все возможные варианты. Поэтому, кто прав и что надо делать, при Ленине решал после горячего обсуждения сам Ленин. На этом дискуссии прекращались, и государство двигалось в выбранном направлении. После смерти Ленина такого авторитета не стало, но свято место пусто не бывает, и в руководстве должен определиться лидер. Им стал Сталин. И это было бы отличным выбором среди имеющихся кандидатур, если бы он затем не превратился в Хозяина.

Безусловно, Сталин добился своего положения почти в честной борьбе. Конечно, постоянно слышались упреки, что он использовал свой пост генерального секретаря партии для манипулирования делегатами на съездах и захвата контроля над партийным аппаратом и партийной печатью. Но проигравшие вожди сами оставили его в этой должности, несмотря на предупреждение Ленина. И ровным счетом ничего не сделали, чтобы разбавить секретариат ЦК своими сторонниками, хотя поначалу имели такую возможность. Вопреки здравому политическому смыслу они оставили расстановку кадров в руках одного человека. И смешно сетовать, что тот воспользовался своим преимуществом. Так что обиды и стенания безосновательны. Борьба есть борьба. Фолы допускаются не только в футболе, но и в политике. Или играй в то, что предполагает дух борьбы, или становись зрителем. Но самое главное – Сталин к концу 20-х приобрел не дутый, как это было с Хрущевым и Брежневым, а подлинный авторитет в партии и государственном аппарате. Точно так же за счет личных качеств он стал авторитетным политиком в среде таких зубров, как Черчилль и Рузвельт. Он стал политическим чемпионом заслуженно. Однако это половина дела.

Известно, что политик является выразителем подспудных исторических течений и обеспечивает реализацию скрытых тенденций путем конкретных политических и экономических мероприятий, в ином случае он терпит крах. Бисмарк и Мао Цзэдун стали объединителями своих государств – Германии и Китая, но эту историческую потребность довели бы до конца другие политики (Чан Кайши, например). Так и со Сталиным. И здесь начинается едва ли не самое интересное и спорное. Что именно создавал Сталин? Какое общество? Какой тип экономики? Какую идеологию? На какой общественный генотип опирался? Какую цивилизационную матрицу использовал? То есть какой из возможных исторических вариантов он, может и неосознанно, реализовывал? Для этого надо понять, что такое «социальный генотип» и «цивилизационная матрица».

Все люди имеют определенную генетику и генетическую «память», благодаря которой формируется внешний облик и психический склад (характер), так и общество имеет исторические корни, традиции, а народ – сложившиеся за века общие психологические черты (менталитет), что в совокупности сильно влияет на политическую жизнь народа и его историческую судьбу. Иван III – создатель Российского государства – ориентировался на европейскую цивилизацию, его внук Иван IV – на политические традиции симбиоза политического класса Руси и Орды. Иван III был государем европейского типа, Иван IV – восточным деспотом, ханом. Оба правителя стали выразителями двух имевшихся к тому времени в русском обществе цивилизационных матриц – «западноевропейской» и «азиатской». Эти две линии продолжились в веках в противоборстве и сожительстве, определяя судьбу Российского государства. Сталинский период не стал исключением и проявил себя в способах проведения индустриализации и функционировании политической системы.

Индустриализация

Была ли индустриализация осуществлена по воле и хотению Сталина, или он стал выразителем объективного процесса? Если послушать сталинистов, то создается впечатление, что, не будь его, большевики так и проваландались бы в спорах и ничего б не сделали. Конечно, это не так. Индустриализация произошла бы независимо от того, был бы Сталин у руля государства или нет. Курс на нее был избран еще при Ленине. Начало было положено знаменитым планом создания мощной энергетики – планом электрификации страны, принятым в декабре 1920 года. Строительство таких мощных предприятий, как гидроэлектростанция на Днепре (Днепрогэс), тракторный завод в Сталинграде, и десятков других успешно шло в 20-х годах без применения гулаговского труда и шараг.

Вопрос «Нужна ли индустриализация для СССР?» не стоял. Спор шел о том, где взять средства и каковы могут быть темпы промышленного развития. Бухарин считал, что старт должен быть относительно неспешным, чтобы не нарушить хрупкое социальное равновесие в стране. Троцкий и прочие «оппозиционеры» настаивали на ускоренной модернизации, для чего надо было подчинить этой задаче деревню. Сталин поначалу возражал Троцкому, пока не победил троцкистов, затем Бухарину, пока не раздавил правый уклон. После чего решительно взял план троцкистов и бросил крестьянство в топку индустриализации.

Не было бы Сталина, победила либо троцкистско-преображенская точка зрения (она фактически и победила!), либо бухаринско-рыковская. В первом случае мы имеем то, что получили в 1930-х годах, за вычетом голодомора, ибо Троцкий на такое вряд ли бы пошел и предпочел бы снизить темпы на пару лет. Он понимал, что голод сразу приписали бы его национальности. Во втором – более низкие темпы и более пропорциональное развитие народного хозяйства с сохранением частной собственности в деревне и рыночного производства (модель Югославии образца 1960-х годов). Этот вариант был бы для народа предпочтительнее, если бы не проблема Второй мировой войны. Спрашивается: хватило бы индустриальных сил при бухаринском варианте, чтобы выиграть войну с Германией? Если учесть, сколько производственных мощностей было потеряно в 1941 году, то похоже, что хватило. Тем более крестьянство не было бы озлоблено, а значит, меньше было бы добровольно сдававшихся в плен солдат и участников коллаборационистского движения. Получается, для СССР подходили оба варианта и их отдача зависела от «субъективного фактора» – умения править, не подставляя страну. А последнее, как показывает история, является «любимым» занятием российских правителей (Николай II в 1914 году, Сталин в 1941 году, Хрущев с волюнтаризмом, Брежнев с наградоманией и политикой застоя, Горбачев с неумной перестройкой и т. д.).

Подхлестывание темпов индустриализации имело теневую сторону, которую не хотят принимать во внимание сторонники Сталина. Когда появилась возможность проверить реальные достижения, то выяснилось следующее: плановые задания первой пятилетки (1928–1933) в действительности были выполнены в среднем на 60 процентов, второй пятилетки (1933–1937) – на 70 процентов. Вот некоторые цифры. В 1932 году вместо запланированных 10 миллионов тонн чугуна выплавлено 6 миллионов тонн. То же соотношение со сталью – 10 миллионов тонн плана и 6 миллионов тонн на деле. Угля добыто 64 миллиона тонн вместо намеченных 75 миллионов. И так далее. За этим «невыполнением» кроется огромный перерасход средств, замороженных в стройках и оборудовании. Убытки покрывались за счет народа. Чтобы замаскировать неувязки, первую пятилетку объявили выполненной досрочно. Позже Сталин признал ее невыполнение, но причиной назвал сложную международную обстановку. Непрестанно сложная обстановка в мире на многие десятилетия стала основным оправданием советской пропаганды при объяснении экономических трудностей.

Ради индустриализации Сталин возродил архаику, создав систему, восходящую к временам шумеров и древних египтян, империям инков и ацтеков. К. Маркс назвал ее «азиатским способом производства», антрополог К. Поланьи – редистрибутивным хозяйственным механизмом («редистрибуция» – от латинского «перераспределять»).

Редистрибуция – это внеэкономическое, принудительное изъятие государством прибавочного продукта, произведенного населением, с последующим распределением ресурсов в соответствии с целями верховной власти. В таком обществе преобладает неэквивалентный обмен, потому что заработная плата и цены назначаются сверху, исходя из возможностей государства. Правитель своей властью может назначить высокое жалованье одним и низкую зарплату другим группам работников. Цены определяются не в соответствии с законом спроса и предложения, а исходя из «целесообразности». Именно такая практика привела к укорению знаменитого советского дефицита. Он в значительной мере был явлением искусственным, вызванным политикой занижения цен. «Удешевленные» таким способом товары исчезали из открытой продажи и реализовывались «из-под прилавка».

Создание редистрибутивного хозяйственного механизма влечет за собой формирование строго иерархического бюрократического аппарата и сильных репрессивных органов принуждения. Без этого заставить людей регулярно отдавать «излишки» затруднительно. И первое (новый хозяйственный механизм), и второе (бюрократия), и третье (репрессивные органы) успешно были созданы или многократно усилены Сталиным в течение 10 лет – с 1928 по 1938 год. Эта система смогла (пусть и с огромными издержками) выиграть Вторую мировую войну и тем завоевала себе популярность в определенных умах. Она и впрямь эффективна, недаром система редистрибуции на планете просуществовала несколько тысячелетий, но только в том случае, если не принимать во внимание огромные накладные расходы в виде человеческих жизней и неприемлемость в таком обществе политических свобод. Классическим примером существующего ныне общества с редистрибутивным хозяйственным механизмом является Северная Корея. Недаром к ней благоволят современные сталинисты. Это и есть «азиатская» цивилизационная матрица, по законам которой живет государство. Оно всеми способами (репрессивными, воспитательно-пропагандистскими) закрепляет в народе традиции «восточного» менталитета. Правда, отказ от сталинизма и маоизма сразу после смерти создателей редистрибутивного хозяйственного механизма показал, что ХХ век в целом неблагоприятное время для «азиатской» цивилизационной матрицы. Вопрос – надолго ли?