Читаем без скачивания Шестая колонна. Дети Мафусаила - Роберт Хайнлайн

Церковь росла. Повсюду возникали все новые тайные организации при храмах и подземные центры связи — под ними. Там, в этих центрах, о существовании которых благодаря достижениям науки противник и не догадывался, у приемопередающих устройств, работавших в пара-диапазоне, круглые сутки посменно дежурили операторы. Эти люди добровольно отказались от надежды когда-нибудь вновь увидеть дневной свет, они общались лишь друг с другом и со священником своего храма и числились без вести пропавшими в списках, составленных завоевателями-азиатами. К своему неустанному труду, к неизбежным лишениям они относились философски: война есть война. Их боевой дух поддерживало сознание, что они снова обрели свободу и готовы защищать ее. Они с нетерпением ждали того дня, когда благодаря их усилиям свободным станет весь народ страны, от побережья до побережья.

А в Цитадели женщины в наушниках тщательно записывали все, о чем сообщали операторы пара-радио. Их доклады перепечатывались, систематизировались, обобщались, снабжались ссылками и комментариями. Два раза в день дежурный офицер связи клал на стол майора Армдора короткую справку обо всем, что произошло за последние двенадцать часов. Сообщения почти из двух десятков епархий, адресованные Ардмору, приходили кипами и ложились на тот же стол. Кроме этих бесчисленных бумаг, каждая из которых требовала внимания, к нему поступало множество отчетов из лабораторий: помощников у Кэлхуна теперь хватало, все пустовавшие, заселенные лишь призраками погибших комнаты были заполнены, и работа там шла по шестнадцать часов в день.

Из управления кадров сплошным потоком шли требования прислать то в один, то в другой одел еще людей. Снова и снова приходилось решать головоломный вопрос: кого можно посвятить в тайну? Весь персонал был разделен на три категории. Рядовые служащие, занятые на вспомогательных работах, — например секретарши и делопроизводители, — совершенно не соприкасались с внешним миром. Служителям храмов, имевшим дело с публикой, сообщали только то, что им необходимо было знать, и они даже не догадывались, что служат в армии. Наконец, сами «священники» по необходимости должны были быть в курсе дела — их приводили к присяге, зачисляли в армию Соединенных Штатов и объясняли истинное назначение всей организации.

Но даже «священники» не знали главного секрета — научного объяснения чудес, которые они творили. Их обучали обращению вверенными им техническими устройствами — обучали тщательно и дотошно, чтобы они могли безошибочно пользоваться смертоносными символами своей власти. Но, если не считать тех редких случаев, когда наружу выходил кто-нибудь из первоначальной семерки, ни один человек, знакомый с эффектом Ледбеттера не покидал Цитадели.

Со всей страны в Главный храм близ Денвера прибывали под видом пилигримов кандидаты в «священники». Здесь они жили в подземном монастыре, расположенном под зданием храма этажом выше Цитадели. Их подвергали психической проверке всеми способами, какие только можно изобрести. Не прошедших испытание отсылали назад, в местные храмы, где они работали простыми служителями, так и не узнав ничего существенного. Тех же, кто выдержал проверку, кто в специально подстроенных ситуациях не потерял голову от гнева, не поддался искушению проболтаться, доказали свое мужество и преданность, — этих посылали на беседу к Ардмору, который принимал их в обличии Первосвященника Бога Мотаа. Больше половины их он браковал — без всякой внешней причины, руководствуясь лишь интуицией, неясным тревожным ощущением, которое подсказывало ему, что это не тот человек.

Но, не смотря на все предосторожности, каждый раз, когда он подписывал приказ о зачислении на службу новичка и о направлении его на самостоятельную работу, Ардмора охватывало глубокое беспокойство: что если этот человек и станет тем слабым звеном, из-за которого рухнет все дело?

Такое напряжение было ему не по силам. Слишком большая ответственность свалилась на одного человека, слишком много мелочей приходилось ему помнить, слишком много решений принимать. Ему все труднее становилось сосредоточиться, справляться даже с самыми простыми делами. Он потерял уверенность в себе, стал раздражительным. Его настроение передавалось окружающим и распространялось все дальше.

Что-то нужно было делать.

Ардмор не привык себя обманывать и сознавал, что с ним происходит что-то неладное. Однажды он вызвал к себе Томаса и все ему рассказал.

— Как вы думаете, Джефф, что мне делать? — спросил он в заключение.

— Может быть, я не гожусь для такой работы? Не подыскать ли мне кого-нибудь, кому можно было бы передать дела?

Томас медленно покачал головой.

Мне кажется, этого делать не стоит, командир. Никто не сможет работать больше вас, ведь в сутках всего двадцать четыре часа. К тому же если кто-то вас заменит, перед ним встанут те же самые проблемы. Вы по крайней мере прекрасно знаете обстановку и понимаете, чего мы хотим.

— Но я же должен что-то придумать. Мы вот-вот приступим ко второму этапу нашего плана — начнем систематически подрывать боевой дух паназиатов. Когда наступит критический момент, каждая из наших организаций должна быть готова действовать как воинская часть. Это значит, что нам только прибавится работы. И я могу просто не справиться! Черт возьми, Джефф, почему это никто никогда не пытался создать науку об управлении, чтобы руководителю крупной организации необязательно было превращаться в психа! Вот уже целые двести лет эти проклятые ученые изобретают такие штуки, для использования которых неизбежно приходится создавать большие организации, — и никому в голову не пришло задуматься над тем, как должны работать эти самые организации! — Он сердито закурил. — Глупость какая-то!

— Погодите минутку, командир. — Томас наморщил лоб, пытаясь что-то припомнить. — Кажется что-то в этом роде уже делалось. Помнится, я где-то читал, что Наполеон был последним из генералов.

— Что-что?

— Да, это то самое. Там было написано, что Наполеон был последним из генералов, кто непосредственно командовал войсками, потому что это стало слишком сложно. В скором времени немцы изобрели штабы, и там говорилось, что после этого генералов больше не стало — настоящих генералов. Что никакой Наполеон не устоял бы против армии, которой командует генеральный штаб. Может быть, вам тоже завести у себя штаб?

— Господи, да у меня же есть штаб! Десяток секретарш, два десятка посыльных и помощников тут от них повернуться негде!

— Мне кажется, это не такой штаб, о котором там было написано. Такой штаб был у Наполеона.