Читаем без скачивания Музпросвет - Андрей Горохов

Для идеологии нью-эйджа характерны две вещи — любовь к дикой, но красивой природе и тяга к оккультизму. При этом имеются в виду не злобные колдуны и алхимики, но белобородые индийские учителя, которые проповедуют самопознание, любовь к ближнему, радость на лице и всяческое слияние с космосом. В инструментальных композициях нью-эйджа закодированы благоприятные числа астрологического происхождения, нью-эйдж относится к остальной музыке примерно так же, как гороскоп относится к литературе.

Если вам довелось слышать звуки, под которые алкоголиков и табакокурильщиков отучают от их дурных пристрастий, то это как раз и был нью-эйдж. Под убаюкивающие переливы нью-эйджа человек начинает воспарять душой и ориентироваться на позитивные ценности. Слушать нью-эйдж без неотложной практической надобности — это постыдное занятие; никому не рассказывайте, что занимаетесь этим. Нью-эйдж — это Дитер Болен для поклонников популярного буддизма, не стесняющихся любить закаты над морем.

Самая известная — но далеко не единственная — группа, работающая в кошмарном стиле нью-эйдж, — это, конечно же, Tangerine Dream. В нью-эйдже звучит масса «натуральных» звуков: шум ветра и воды, цокот копыт, голоса птиц и животных, а также акустические музыкальные инструменты — флейты с Анд, африканские барабанчики, кельтская арфа, испанская гитара, венский клавесин, китайские гонги и тому подобное. Все эти звуки, как правило, синтетического происхождения, их натуральность — результат применения богатых акустических библиотек японских синтезаторов.

Нью-эйдж — это, пожалуй, единственная возможность для профессионального клавишника средних лет заниматься каким-никаким творчеством и продолжать тянуться за Моцартом. Мюнхенский лейбл ЕСМ продвигает респектабельный нью-эйдж, замаскированный то под джаз, то под фолк, то под серьезную музыку.

Наряду со светлым синтипопом в духе Depeche Mode, New Order и Erasure, существовала и мрачная струя андеграундной музыки, названная индастриалом.

Надо заметить, что слово «индастриал» обозначает разные музыкальные явления. Ранний индастриал конца 70-х ассоциируется с деятельностью Throbbing Gristle. К началу 80-х существовало уже несколько подобных команд: SPK («коллектив социалистических пациентов»), Zoviet-France, Whitehouse. Их музыка была не очень качественно записанной, зато громкой и ритмичной: так, наверное, должны звучать в индустриальную эпоху шаманские обряды вроде заклинания духов или оживления покойников.

К середине 80-х злоба выветрилась, шум стал более легким. Практически все ранние индустриальные группы начали приближаться к нью-эйджу и сдвигаться в этнонаркотический транс, как, например, обломки Throbbing Gristle — Psychic TV и Chris and Cosey. Еше пара известных имен индастриал-андеграунда 80-х: The Hafler Trio. Coil, Legendary Pink Dots и Nurse With Wound.

Current 93 и Death In June делают apocalyptic folk — акустический и явно ориентированный на средневековых трубадуров псевдофольклор. Мрачная метафизическая поэзия.

Существовали группы, подошедшие к нью-эйджу с другой, не индустриальной стороны. Это саунд британского лейбла 4AD: Dead Can Dance и Cocteau Twins.

Одновременно на сцене появились музыкальные коллективы, делающие танцевальную электронную молотилку с агрессивно-истеричным вокалом. Их тоже называли старым словом «индастриал». Наиболее известные примеры — канадская команда Skinny Puppy и американская Ministry. «Диско, пропущенное сквозь дисторшен-бокс» — известная шутка о Ministry и при этом прекрасное определение всего жанра танцевального индастриала в целом.

Иногда все это звучит мелодично и звонко, но чаще все-таки ползает неподалеку от металла. Отличить индастриал от металла очень просто: индастриал куда более механистичен (из-за ритм-машины) и тоталитарен. Ему никогда не придет в голову демонстрировать красоты стиля или виртуозность игры на струнном инструменте. Длинные волосы и бабушкины сказки про вурдалаков — тоже, конечно, вещи нетерпимые. У индастриалистов свои сексуально-апокалиптические сказки и игрушки.

В 80-х в большой моде были изображения мускулистых и высокомерных пролетариев-эстетов, в клубах бутафорского пара крутящих зубчатые колеса на покинутых заводах. Их сопровождала монотонная музыка тоталитарного электропопа. Эстетика залитого потом обнаженного тела и однообразного уханья гигантской стальной машины безошибочно ассоциировалась с высокоидеологическим искусством Третьего рейха. Новые романтики, псевдооперными голосами воспевающие бессмысленный, но прекрасный подвиг героя-одиночки, вяло огрызались, что они, дескать, разоблачают тоталитаризм и способствуют раскрепощению духа.

Для евро-электро-андеграунда было придумано специальное название — Electronic Body Music(«музыка электронного тела», или, более точно, «электронно-материальная музыка»), ЕВМ. В середине 80-х пионером в этом деле стала бельгийская группа Front 242. Еще несколько имен: Neon Judgement, Poesie Noire, Clock Dva, Severed Heads, Cat Rapes Dog, Laibach. В конце 80-х появились Nine Inch Nails и Young Gods.

Ямайская музыка, разумеется, тоже шла в ногу с синтезаторным временем. В начале 80-х к власти на Ямайке пришли консерваторы. Религия растафари утратила былую привлекательность. Бывшие растаманы перешли в ислам или ударились в кришнаитство. В Нью-Йорке в моде был хип-хоп, тостеры с Ямайки там воспринимались в качестве неотесанных деревенщин. В Лондоне, где тусуется много выходцев с Ямайки и их потомков, сложился свой регги-андеграунд. Дредлокс вышли из моды, их безжалостно срезали. Сейчас дредлокс на Ямайке носят лишь как приманку для европейских туристок, приехавших за сексом.

Воевать с капиталистическим Вавилоном уже никто не собирался. Напротив — новое поколение хотело урвать свой кусок этого самого Вавилона. Тостеры гнали не радостно-религиозные тексты, а выпендривались на злобу дня. Они называли себя словом «раггама-фин» (raggamuffin).

В 80-х произошла окончательная электрификация регги. Музыка делалась исключительно при помощи ритм-машины и синтезатора. Результат получил название dance hall reggae. Искусство даба вымерло за ненадобностью. Мелодично-песенную струю в регги продолжил lover's rock— сладкий «рок для влюбленных». Параллельно продолжала существовать и речитативная разновидность регги — раггама-фин, сокращенно рагга. Содержание текстов — злобная порнография. Это агрессивная и виртуозная музыка: очень низкими и хриплыми голосами молодые парни лопочут с невероятной скоростью.

В ритмическом отношении рагга устроена богаче, чем рэп, но менее популярна (за пределами Ямайки). Для рэпера важно верещать быстро и плотно. Рагга-тостер к тому же должен постоянно менять окраску звука и интонацию, иногда брать не очень чистые ноты и даже пропевать два-три слога внутри плотного речевого потока. Рагга-тостинг постоянно балансирует на грани пения.

[10] Чикаго ―> Детройт ―> Лондон

Слово «хаус», как нетрудно догадаться, означает «дом». Оно происходит якобы от названия чикагского клуба Warehouse («склад»). Музыка, которая там звучала, хаусом в современном понимании не была.

В 1980-м диско окончательно вышло из моды и стало казаться безнадежно устаревшим и бесперспективным делом. Диско звучало лишь в клубах для темнокожих гомосексуалистов. Еще один знаменитый центр диско-сопротивления находился в Нью-Йорке, в клубе Paradise Garage. Этот клуб дал название еще одной разновидности хауса — гараж.

Хаус-музыка появилась в Чикаго примерно в 1984-м. Кто именно стал пионером «первого настоящего» хауса — сказать трудно, очень многие диджеи и продюсеры присваивают себе пальму первенства, но нет сомнений, что на возникновение нового саунда существенным образом повлияла ритм-машина Roland TR808. Она значительно упростила процесс создания танцевальной музыки, которую в Чикаго называли не иначе, как «хаус», и то обстоятельство, что ее начали записывать дома, еще раз подтвердило справедливость термина. Роскошное филадельфийское диско делали с живым барабанщиком и струнным оркестром. И конечно, с живыми певцами. А в Чикаго все необходимое оборудование состояло из четырех-дорожечного магнитофона и ритм-машины. Ритм-машина — это небольшой ящик с шестнадцатью кнопками и двумя дюжинами ручек.

Диджей Рон Харди стал первым применять пластинки, на которых был записан голый ритм-трек, то есть ничего, кроме барабанов и тарелок.

Слово трек (Track) означает дорожку многодорожечной записи. Дорожка с барабанами (ритм-трек) — это полуфабрикат будущей песни. В Чикаго начали печатать пластинки с ритм-треками, то есть выдавать болванку за окончательный продукт. У трека нет ни начала, ни конца, ни драматического развития в середине: трек однороден. По его ходу лишь несколько раз нагнетается напряжение.

Скоро слово «трек» заменило такие старомодные выражения, как песня», «композиция», «пьеса», «номер», «вещь».