Читаем без скачивания Королева Семи Палачей - Владимир Брайт

Коварная судьба слишком ветрена, чтобы полагаться на ее благосклонность. Вечером она может расчувствоваться и послать вам выигрыш в десять миллионов, а ночью переменить свое решение, наградив счастливчика проклятием Сантибарры – крошечной черной меткой, убивающей жертву в течение пары часов.

Глава 6

Возвращение к реальности было просто ужасным. Хотя если быть до конца честным, то я не помнил, когда это самое возвращение проходило гладко и безболезненно. Постоянно возникало такое чувство, будто меня вывернули наизнанку, засунули в центрифугу стиральной машины, включили самый жесткий режим стирки и уехали до конца уик-энда в тихий загородный домик. А когда вернулись, то обнаружили сбой в программе, зацикливший аппарат на режиме отжима. И как следствие – непонятную массу внутри, напоминающую то ли разорванное в клочья белье, то ли останки вывернутого наизнанку несчастного. В общем, жутко неприятное зрелище, явно не для слабонервных.

Ассоциировать себя со столь отталкивающей фантазией было, конечно, не самой обнадеживающей мыслью, но ничего более подходящего на ум не приходило.

Первые несколько секунд после того, как я попытался открыть глаза, вообще не было ничего видно. У меня даже промелькнула дикая мысль – не лишился ли я второго (и последнего) глаза, но, к счастью, все оказалось не настолько ужасно.

Глаз оставался на месте, так же как и мерзкий скорпион, угнездившийся в пустой глазнице. Просто одним из побочных явлений выхода из темпансцесса (будь он проклят!) являлась кратковременная потеря ориентации, слепота, глухота и…

В общем, там было до хрена и больше всяких побочных явлений, и перечислять их нет абсолютно никакого резона. Скажу просто: вернувшись из путешествия в «прекрасный и удивительный» мир Ранвельтильской девственницы, я чувствовал себя невообразимо плохо. А еще я понял: без основательной дозы наркотика, психостимулятора, волшебного суперснадобья или еще чего-нибудь этакого в темпансцесс лучше не соваться.

– Как себя чувствуешь, малыш?

Я не смог сразу идентифицировать голос человека, но после того, как сконцентрировался, собрав воедино разбегающиеся в разные стороны мысли, пришел к выводу, что это не кто иной, как Билли.

– Хреново я себя чувствую, – чуть слышно прошептал я.

– Хреново – это уже кое-что! – Было очевидно, что толстяк обрадовался моему осознанному ответу.

К слову сказать, я тоже обрадовался. После того как сумасшедший волшебник практически останавливает ваше сердце, затягивая в некое подобие виртуальной реальности, по самую завязку набитое жутчайшими кошмарами, а потом вытаскивает оттуда при помощи электрошока, то… То нужно как минимум быть благодарным провидению за то, что ваши мозги не сварились вкрутую, а сами вы не превратились в «овощ» с бессмысленным блуждающим взглядом и навечно застывшей идиотской улыбкой.

– Сейчас мы поставим на ноги нашего героя! – Этот бодрый возглас принадлежал уже Мио Четвертому.

Самому отвратительному психопату, какого только можно представить. Справедливости ради стоит помянуть добрым словом Аспирина, Зоула и Антопца, но все эти зловещие личности остались в далеком прошлом, поэтому их светлые образы успели основательно померкнуть в моей памяти.

Я весь внутренне сжался, приготовившись к очередной порции боли, еще более мощному заряду электрошока или чему-нибудь не менее замечательному, но, к счастью, обошлось.

К моему лицу поднесли пробирку с какой-то жидкостью, я сделал очередной вдох и… И мгновенно пришел в себя, а окружающий мир засиял, словно прекрасно ограненный бриллиант, множеством ярких цветов и оттенков.

– Пертигастонат. Жалкое подобие вельтиновой пыльцы, – небрежно бросил на ходу Мио Четвертый, возвращаясь к своему креслу, – но для любителей вполне сойдет.

«Пертигастонат, – подумал я. – Звучит… Что же тогда… как средство… представляет из себя… от запоров… вельтиновая пыльца?»

Под действием чудо-препарата мое сознание разделилось на два канала, способных одновременно воспроизводить совершенно разную музыку. А если попытаться найти еще более удачный пример, то в данный момент времени меня можно было сравнить с двухпроцессорной компьютерной системой. Одним процессором (или каналом) был я, а вторым – мой верный спутник, или вечное проклятие, или… А впрочем, как ни называй это явление, суть не поменяется: раздвоение сознания – вещь достаточно неприятная.

И если раньше мы говорили по очереди, что создавало хотя бы иллюзию некоторой нормальности, то после употребления паров пертигастоната стали думать одновременно.

«Наверное, Ранвельтильская девственница… Мне кажется… видит в темпансцессе… это не самый удачный вариант… не грязь, туман и кучу всевозможных кровожадных гадов… нанюхаться какой-то дряни… а солнце, море и приветливо улыбающихся отдыхающих… и впасть в некое подобие транса… Замолчи… Замолчи… Замолчи… Сам замолчи… Я… Первый… Нет, я первый… Сказал… Подумал… Предложил… СТОП!!! СТОП!!! СТОП!!! СТОП!!! СТО-О-О-О-ОП!!!»

– Мне нужно зеркало! – простонал я.

Сознание расслаивалось, словно коржи слоеного пирога, и я понял: если прямо сейчас не увижу свое отражение, чтобы убедиться, что я это я, – просто сойду с ума.

– Не думаю, что тебе понравится увиденное. – В голосе Билли звучала явная тревога.

– Мне хочется просто что-нибудь увидеть, а не восхититься своей внешностью. – Я постарался ответить как можно спокойнее, но получилось достаточно грубо.

В другой ситуации я бы, скорее всего, извинился. Но когда у вас из головы торчит нож, в глазу сидит скорпион, через вас только что пропустили напряжение межконтинентальной линии высоковольтных передач и одурманили наркотиком, после чего мозги начали медленно, но верно плавиться, то ни о каких извинениях не может быть и речи.

Наверное, Билли догадался, что в данной ситуации слова ни к чему. Поэтому, вместо того чтобы обидеться и наговорить массу неприятных вещей, просто замолчал.

Но моя просьба насчет зеркала не была проигнорирована радушным хозяином.

Мио дважды хлопнул в ладоши, сопроводив свои действия отрывистым приказом, – и спустя несколько секунд вышколенный слуга принес зеркало.

Я не ожидал там увидеть ничего экстраординарного, непередаваемо ужасного или, наоборот, возвышенно-прекрасного. Как ни странно, мои ожидания полностью оправдались. В отражении был слегка помятый, изрядно опустошенный и отстраненно-равнодушный я – собственной персоной.