Читаем без скачивания Русский предприниматель московский издатель Иван Сытин - Чарльз Рууд

Конечна, предъявление исков как средство контроля за книгоизданием и периодической литературой входило в арсенал правительственных мер еще с цензурной реформы 1865 года, однако теперь эта мера, если не считать «чрезвычайных» случаев, стала единственной. Поэтому государственные обвинители даже без всякой надежды выиграть дело нарочно втягивали Сытина, его редакторов и авторов в бесконечные и дорогостоящие тяжбы.

Власти охотно прибегали к этой тактике и в отношении сытинской газеты, как свидетельствуют документы, городской Комитет по делам печати дважды в 1905 году и тринадцать раз в 1906 году обращался к московскому прокурору с ходатайствами о предъявлении исков по содержанию «Русского слова»[284]. В некоторых случаях обвинение опиралось на цитаты из стенографических отчетов вполне легальных собраний, хотя существующие законы разрешали освещать их в прессе. Но поскольку на таких собраниях нередко звучали бунтарские речи, власти стремились создать прецедент, согласно которому опубликование их, частично или полностью, считалось бы преступлением.

Большую тревогу, например, в 1905 году вызывало освещение в прессе съезда Всероссийского крестьянского союза, и в ноябре тульский губернатор Осоргин телеграфом предупреждал министра внутренних дел, что новости, сообщаемые в сытинском «Русском слове», поощряют крестьян на преступные деяния. «Если газета «Русское слово», наиболее распространенная в сельском населении, не будет привлечена к ответственности судебной властью за напечатание отчета заседания крестьянского союза… как призывающего в речах самозваных делегатов к открытому грабежу, губернской власти нет возможности и основания толковать крестьянам незаконность порубок помещичьих лесов, которые все более учащаются…»[285]

Произведя дознание, Главное управление по делам печати затеяло тяжбу на основании нескольких цитат со съезда, опубликованных в «Русском слове». В одной звучала угроза, что если власти не «дадут нам землю нынешней зимой, то весной мы возьмем ее сами»; другая – ее автор утверждал, что крестьяне завоюют свои права лишь ценой кровопролития, – была явным призывом к оружию. Следующий оратор предлагал брать пример с гражданского неповиновения Сытина и его собратьев по газетному делу: «Взгляните, как газеты добились свободы печати? Они собрались вместе и решили: «Не станем больше ничего посылать на цензуру». Московский комитет по делам печати квалифицировал эти цитаты как преступные и просил прокурора предъявить «Русскому слову» обвинение в том, что их опубликование направлено на подрыв частной собственности[286]. Прокурор, однако, отклонил ходатайство, поскольку уголовный кодекс разрешал Сытину публиковать все, что на законном основании является общественным достоянием.

Как удалось установить, в 1906 году из тринадцати раз, что упомянутый комитет ходатайствовал перед прокурором о привлечении «Русского слова» к ответственности, дважды суд выносил обвинительные заключения. В одном случае предписывалось конфисковать тираж газеты за 9 июня; правда, приказ об изъятии пришел в типографию, когда там оставалось только 22 355 из отпечатанных 95 тысяч экземпляров, а полиции удалось перехватить еще лишь 22 413 экземпляров, так что более половины тиража в тот день дошло до читателей[287]. По другим данным, в 1906 году постановлением суда прекращено печатание в «Русском слове» серии статей Дорошевича под названием «Вихрь» о событиях 1905 года[288].

К облегчению Сытина и досаде чиновников после 1905 года прокуроры и судьи, как правило, не усматривали в действиях «Русского слова» нарушений российского законодательства. Потерпев несколько ощутимых поражений в 1906 году, Московский комитет по делам печати в последующие пять лет ходатайствовал о привлечении «Русского слова» к судебной ответственности всего шесть раз и, кажется, ни разу не одержал победы. В 1907 году Николай II примет контрмеры и, воспользовавшись своими чрезвычайными полномочиями, восстановит систему административных штрафов для наказания чересчур смелых газет, тогда его чиновники примутся облагать «Русское слово» внушительными, хотя и далеко не разорительными штрафами[289].

Между тем 1906 год был отмечен дальнейшим ростом числа газет[290], и Сытин основал две новые ежедневные газеты, одна из которых «Правда Божия» – принадлежала лично ему, а другая – «Дума» – его фирме; однако усилиями полиции и в силу сложившейся политической ситуации оба издания были вскоре закрыты.

Что касается «Правды Божией», действия полиции были направлены против журналиста, способного, но прямодушного священника, кадета Григория Петрова, который не пришелся ко двору при новом редакторе «Русского слова»[291].

По-видимому, Сытин затеял издание «Правды Божией» в январе 1906 года из добрых чувств к Петрову, без поддержки которого в 90-е годы существование «Русского слова» оказалось бы под угрозой. Когда Дорошевич возглавил «Русское слово», он постепенно убедился в том, что Петрову не место в редакции светской беспартийной газеты, какой виделось ему «Русское слово». Тогда Сытин основал религиозно-социалистическую газету, где Петров в качестве редактора мог беспрепятственно продолжать свою христианскую агитацию.

Петров, как и Сытин, родился в очень бедной семье, подростком сумел поступить в Петербургскую семинарию ив 1881 году стал священником. В отличие от своих собратьев он начал привлекать внимание прихожан, затрагивая в проповедях общественные вопросы, проблемы науки, искусства и даже политики. За прогрессивные взгляды молодежь прозвала его «новым батюшкой»; в 1893 году он получил место священника в Михайловском артиллерийском училище в Петербурге, а затем стал преподавателем богословия в Петербургском политехническом институте. К 1896 году Петров уже сотрудничал в «Русском слове» (Горький с презрением относился к его статьям под псевдонимом «Русский») и каждый месяц ездил в Москву, стараясь помочь газете выжить.

Когда в 1901 году Толстого отлучили от церкви, Петров открыто осудил такое ущемление свободы совести. За эту дерзость Петрову запретили читать публичные лекции, лишили сана и ненадолго сослали в монастырь. Во время русско-японской войны большой интерес в обществе вызвали его статьи в «Русском слове», которые шли вразрез с привычным духом патриотизма и утверждали, что христианам должно видеть братьев во всех людях, даже во врагах.

Этот непокорный священник вступил в новую для себя должность редактора «Правды Божией» как раз в ту пору, когда кандидаты начали борьбу за места в первой российской Государственной думе, а царь стремился вновь укрепить свою власть после революционных событий 1905 года. Как только в апреле начала работать долгожданная Дума, Сытин открыл в Петербурге на средства фирмы новое предприятие – ежедневную газету «Дума». На должность редактора он взял авторитетного либерального публициста П.Б. Струве и поручил ему целиком сосредоточиться на деятельности первого законодательного органа России.