Читаем без скачивания Сезон штормов - Роберт Асприн

— Пусть уходят, Даброу, — устало попросила она. — Правда накажет их больше, чем ты. — Она увидела Уэлгрина, вздохнула и ушла в темноту.

— Лживая потаскуха С'данзо! — крикнул ей вслед третий наемник.

Даброу убрал руки с плеча коротышки и как следует встряхнул его.

— Убирайтесь отсюда, пока Я не передумал, — сказал он тихим голосом.

— Но ты еще не закончил работу, — пожаловался юноша.

Приятели осадили его, схватили щит и заторопились в дождь.

Даброу глянул на Уэлгрина.

— Ты появляешься здесь всякий раз, когда что-то случается.

— Тебе не следовало бы разрешать ей принимать подобных людей.

— Он и не разрешал бы, — пояснила с порога Иллира, — но теперь только люди подобного сорта и ходят посплетничать да погадать. Других клиентов они распугали.

— А как же женщины, которым ты гадала? Влюбленные, купцы? — резким тоном спросил Уэлгрин. — Или С'данзо не вернули клиентов?

— Нет, Мигнариал сдержала слово. Такое положение сейчас у всех. Ни одна женщина не осмеливается больше отправиться так далеко на окраину, да и купцы тоже. Что предсказания, коль велика вероятность столкнуться с подонками.

— Но тебе ведь нужны деньги, у тебя дети! — удивился Уэлгрин и только сейчас понял, что не слышит детского крика.

Иллира отвернулась.

— Что тебе сказать? И да, и нет, — недовольно заявила она. — Нам нужна была кормилица, и мы нашли ее. Но здесь ей и малышам небезопасно. Это чистые звери. Хуже ястребиных масок. Те хоть оставались в трущобах, где им и место. Артон и Лиллис в приюте Дома Сладострастия.

Отнюдь не было необычным воспитывать ребенка в добротном борделе, где молодые женщины продавали свое молоко.

У Миртис, владелицы Дома Сладострастия, была безупречная репутация. Даже дамы из дворца содержали своих детей в приюте этого борделя. Но это никак не укладывалось в рамки жизни С'данзо, и Уэлгрин понял, что Иллира согласилась поступить так только из-за боязни за их жизнь.

— Тебе угрожали? — спросил он тоном гарнизонного офицера, каковым и являлся в прошлом.

Иллира ничего не сказала, вместо нее ответил Даброу:

— Они угрожают ей каждый раз, когда она говорит им правду. Она говорит им, что они трусы, и их угрозы только доказывают ее правоту. Лира слишком честная; ей не следовало бы отвечать на вопросы, недостойные мужчин.

— Теперь я отвечу на твои вопросы, Уэлгрин, — сказала она, глядя на мужа.

Пузырьки с благовониями до сих пор валялись на ковре.

Брошенные карты лежали у стены. Уэлгрин наблюдал за сестрой, пока та приводила все в порядок и усаживалась за столик.

Уэлгрин отметил, что она оправилась после рождения двойни.

Лицо приобрело приятную округлость, но в остальном она была все той же, пока не взяла карты в руки.

— Что тебя мучает? — спросила она.

— Меня предали, и я до сих пор в опасности. Хотелось бы знать, кого мне стоит опасаться больше всего.

Лицо Иллиры разгладилось, невыразительные глаза уставились на него.

— Сталь рождает врагов, не так ли?

Несмотря на то, что раньше он уже видел ее в трансе во время гадания, от такой перемены в ней Уэлгрина передернуло. И все же он верил в ее дарование, поскольку она помогла расшифровать надпись на кусочке фаянса, что и привело его к руде.

— Да, сталь порождает врагов. Но грозит ли мне это смертью? Может, это последнее кольцо в цепи, выкованной С'данзо?

— Дай мне свой меч, — попросила она.

Он вручил ей энлибарский меч. Иллира некоторое время смотрела на него, потом провела ладонью по полотну клинка и кончиками пальцев осторожно потрогала его лезвие. Она положила меч на стол и долго сидела неподвижно, так что Уэлгрин уже начал побаиваться за нее. Он направился к двери, когда ее глаза расширились и она позвала его.

— Твое будущее затуманилось с тех пор, как я родила, Уэлгрин, но оно что туман перед солнцем. Сталь не принадлежит ни одному человеку, а лишь исключительно себе, и особенно эта сталь. От нее исходит запах богов, и волшебства, и мест, которые неведомы С'данзо. Если твои враги не будут действовать через богов, они не одолеют тебя. Будут интриги, будет предательство, но они не причинят зла ни тебе, ни стали.

— А что в отношении рэнкан? Они забыли меня? Когда я отправлюсь на север…

— Ты не пойдешь на север, — сказала она, снова беря в руки меч.

— Лира, я пойду на север со своими людьми и сталью.

— Ты не пойдешь на север.

— Это чушь.

Иллира положила меч на стол.

— Это самое четкое видение за неделю, Уэлгрин. Ты не пойдешь на север. Ты не оставишь Санктуарий.

— Но как же твои слова, что мне не причинят никакого вреда? Что ты можешь сказать насчет шпиона, которого мы застукали сегодня утром? Неизвестный, который удрал. Ты его видишь?

— Он не опасен, но я спрошу карты. — Она взяла колоду и прижала его руку к картам. — Возможно, твое будущее отличается от будущего стали. Раздели колоду на три части и у каждой переверни верхнюю карту.

Он положил три стопки карт на указанные Иллирой места и перевернул верхние. Первая изображала дуэль двух воинов. Хотя с их клинков капала кровь, похоже, ни один из них не был ранен.

Это была карта, которую Уэлгрин уже видел раньше. Вторая была незнакома. Она была повреждена водой, краски ее поблекли.

На ней было нарисовано несколько кораблей в открытом море.

Третья изображала руку в доспехах, сжимающую рукоять меча, объятого пламенем от середины лезвия. Машинально Уэлгрин попытался дотронуться до пламени. Пальцы Иллиры накрыли его руку и сдержали порыв.

— Твоя первая карта — двойка руд. Это значит многое, но для тебя она означает просто сталь. Ты уже знаешь это.

Вторая карта — семерка кораблей. Я бы сказала, что это рыбацкая флотилия, но нет, это что-то еще. — Она стиснула его руку. — Именно здесь кроется опасность. Даже боги не видят эту карту так ясно, как мы с тобой сейчас. Семерка кораблей выплывает из будущего; она держит курс на Санктуарий, город ждут большие перемены. Запомни это! — наказала она и перевернула карту. — Мы не должны были видеть того, чего еще не видели боги.

Твоя третья карта — это не меч, как ты подумал. Это язык пламени — орифламма, карта лидера. Вместе со сталью и открывшимся будущим она выводит тебя на первый план. И она не может быть открыта человеку, проклятому С'данзо.

— Не говори загадками, Иллира.

— Все просто. На тебе нет проклятия С'данзо, если таковое вообще было. Ты мечен богами. Но помни, что мы говорили о богах: не имеет значения, проклинают они тебя или жалуют. После рождения моих детей это первое будущее, которое столь ясно. Я вижу большую флотилию, которая держит курс на Санктуарий, и я вижу орифламму. И не хочу толковать увиденное.