Читаем без скачивания Не злите добрую колдунью (СИ) - Ефиминюк Марина Владимировна

Между тем, плетенных ящичках зелья тоже не нашлось.

— Так… — глубоко вдохнув, я уперла руки в бока и попыталась припомнить, куда сунула бутылочку, заткнутую специальной затычкой из пробкового дерева алого цвета.

Видимо, в порыве хозяйственного энтузиазма когда-то ее выбросила за ненадобностью и напрочь забыла об этом недальновидном поступке. Но в Круэле никого не кусали зомби. До Нильса.

Из погреба вернулась ни с чем. Обстановка в кухне не поменялась: Нильс энергично отходил на тот свет, ведьмак с удовольствием над ним пошучивал, рассказывая самые быстрые пути, и лишь бутылка с неприкосновенным мятным хмелем заметно обмельчала. Видимо, подлечились все.

— Судя по твоему задумчивому виду, снадобье ты не нашла, — резюмировал Фентон.

Оставалось с сожалением развести руками.

— В смысле, снадобья нет? — охнул Нильс. — Выходит, это точно конец? Трупный яд дойдет до сердца, и я превращусь в живого мертвеца? Смотрите, у меня уже палец опух. Видите?

Он продемонстрировал мне припухший палец, а потом сунул его в сторону ведьмака:

— Вон посмотрите, верховный. Он уже синеет.

— Отрубим и остановим заражение? — по-дружески предложил Фентон.

— Нет, — страшным голосом рыкнул Нильс и поспешно спрятал руку под стол. — Я умру со всеми девятью пальцами… Десятью пальцами. Двадцатью. У меня же еще на ногах два десятка…

— Один, — непроизвольно поправила этого гения человеческой анатомии.

— В смысле?

— С арифметикой, школяр, у тебя большая беда, — не удержался ведьмак.

— Это предсмертный бред, — прохныкал тот.

Момент для отрезвляющей тирады, прямо скажем, был неудачный, поэтому я перевела дыхание и очень мягко, насколько вообще способна, попыталась уговорить укушенного:

— Нильс, я сейчас сварю зелье, а ты его примешь. Поверь, ты не умрешь. Точно не в моем доме.

— Ага, — Он ткнул в мою сторону тем самым прокушенным пальцем. — Оттащите умирать в огород? Как шелудивого пса?

— Да ты достал, школяр, — сорвалась я. — Сколько можно ныть? Ты на кой демон вообще ему палец в рот совал?

Нильс вдруг съежился и втянул шею в плечи. В гробовой тишине зачарованно, словно ребенок, обнаруживший за дверью в спальню проход в параллельный мир, приглушенным голосом он проговорил:

— А вы видели, что у умертвий черный язык? Это так странно…

— Ты действительно сунул ему палец?

— Я заметил… и дальше все как в тумане, — прошептал школяр. — Очнулся, а палец уже у него в зубах…

— Боже, экспериментатор ты недоделанный, — пробормотала я. — Значит, так. Мы подумали, и я решила. Нильс, ты идешь на второй этаж и там тихо страдаешь. Ведьмак идет домывать своего кусачего питомца. А я варю зелье. Никто никому не мешает. Всем ясно?

Возникла ошарашенная пауза.

— И что вы застыли? — рявкнула я.

— Я не хочу мыть умертвие, — отказался Фентон, неизменный в своем нежелании заботится о Дюке.

— А я не хочу мучиться в одиночестве. Мне нужна компания, — закапризничал Нильс. — Это последнее желание умирающего.

Чувствуя, как глаз начал противно подрагивать, я скрестила руки на груди, всем видом демонстрируя, что запас терпения иссяк… И тут-то оно снова случилось. Пальцы задымились от темной магии.

— Да что б вам всем сдохнуть, — в сердцах выругалась я и, прикрыв на секунду глаза ладонью, перевела дыхание.

— Я в процессе… — загробным голосом тихо провыл Нильс.

— Истину говорят умные люди: не злите добрую колдунью, — покачал Фентон.

— Ты же не станешь цитировать поговорки? — прошипела я, глянув на него из-под ладони.

Но когда ведьмака останавливало чужое недовольство? Конечно, он закончил истинно философскую мысль:

— Иначе она взбесится и превратится в ведьму.

В какой момент его перестало волновать, что родовая магия ходит по рукам? Он неожиданно начал воспринимать смену дара с преступным спокойствием, как неизбежное зло.

— Зря скалишься, — сухо вымолвила я. — Вам с Нильсом теперь варить зелье.

— То есть я еще и спасти себя должен сам? — возмутился школяр, даже приподнявшись на стуле.

— Спасение издыхающих, дело рук самих издыхающих, — с глумливой ухмылкой подбодрил его Фентон.

— Утопающих, верховный, — жалобно поправил парень.

— Но ты же не тонешь.

Оказалось, что рецепт снадобья прочно отпечатался в памяти. Даже не пришлось доставать личный гримуар, куда я с отрочества записывала все приготовленные зелья, испробованные заклятья и странные признания в любви к парням-чародеям, чьи имена мне давно ни о чем не говорили.

Не удивлюсь, если некоторые были книжными героями. Будучи подростком, между колдовскими книгами из вскрытого отцовского хранилища и учебниками, я любила почитывать разную романтическую чушь.

В приготовлении каждый участвовал, как мог. Я управляла процессом. С темной магией к котелку, окутанному светлыми чарами, лучше не соваться. Под моим чутким руководством зелье варил Нильс с перевязанным пальцем: резал, взвешивал и отмерял ингредиенты. А Фентон занимался самым важным делом: не толкался возле очага и не мешался под ногами.

— У меня ощущение, что я прохожу ускоренный курс по магической науке, — проворчал школяр, шмыгнув забитым от резкого запаха носом. — Пять лет академии за два дня.

— Это просто реальная жизнь, школяр, — голосом философа, измученного собственного мудростью, прокомментировал ведьмак.

— Здесь так всегда? — ужаснулся Нильс и пытливо посмотрел на меня.

— Не отвлекайся, — проворчала я.

Заскучав во время своей миссии, ведьмак решил заняться делами не столь важными и необходимыми. Естественно, по его мнению. Он отбыл в сад и начал приносить пользу: домыл успевшего обсохнуть на солнышке Дюка, приодел в старую сорочку и закрыл его в сарае, а потом с большой охотой взялся рубить дрова.

Вскоре у Нильса разболелся укушенный палец. Школяр выхлебал полфлакона обезболивающего эликсира, но держать поварешку больше не мог. Пришлось отпустить его с богом страдать на второй этаж. В компании бутылки мятного настоя, раз мучиться в одиночестве ему не позволяла вера.

Фентон с охапкой дров для очага вошел в дом как раз в тот момент, когда белый, как простыня, парень тихонечко поднимался по лестнице.

— Твоя очередь, верховный, — кивнула я в сторону разделочной доски, где возлежала готовая к резке череда.

Ведьмак молча сложил дрова в дровницу, с непроницаемым видом подошел ко мне. Не успела я рот открыть, как он снова бесцеремонно схватил меня за подбородок и заткнул этот самый рот поцелуем. Прикосновение было сугубо деловым, решительным и холодным. Как если бы Фентон выдавал лекарское снадобье.

— Помогло? — спросил он.

Несколько обалдев от неожиданного нападения с последующим лобзанием, я не нашла приличных слов, поэтому продемонстрировала неприличный жест. Из кончика среднего пальца исходила тонкая струйка тающего черного дымка.

— Понятно, не в этот раз, — не потрудившись оскорбиться хотя бы из приличий, протянул Фентон. — Мы что-то упускаем.

— Ага, ты руки забыл помыть, — выразительно изогнула я брови.

С самым серьезным видом ведьмак до локтя закатал рукава рубашки и хорошенько потер руки мыльным камнем, словно собирался проводить лекарскую операцию.

— Так пойдет? — С самым кротким видом он, как малый ребенок, показал на проверку чистые мозолистые ладони. Мне хотелось отходить его чередой по глумливой роже.

Он взял мой ритуальный кинжал с белой костяной ручкой и взвесил в руке. По заговоренному лезвию пролетели искрящие магические разряды.

— Никогда не держал ритуальный кинжал светлых, — признался он.

— Надеюсь, ты пользуешься кинжалом лучше, чем целуешься, — с милой улыбкой промурлыкала я.

Лицо ведьмака подвытянулось. Не разрывая зрительный контакт, он тюкнул кинжалом, как топором, разрубив пук череды на две части, словно представлял вместо травки мою шею.

— Мельче, — кивнула я.

Лезвие снова прошло по пучку и воткнулось в разделочную доску, разрубив соцветья.