Читаем без скачивания Звезда заводской многотиражки 4 (СИ) - Фишер Саша

— Не надо, сегодня мы и так справимся, — быстро сказал я. Очень хотелось, чтобы она оставила уже меня наедине с подопечными.

— Иван, если нужно, я могу остаться и первое время помочь, — любезно предложила она. — У вас опыта нет, а мальчишки — они такие. Правда же, Сергиенко?

— А чо сразу я-то? — немедленно отозвался один из пацанов. Рыжий.

— Конечно же, ничего, Сергиенко, — директриса поджала губы. — И к цветочному горшку отношения не имеешь... И вода сама разлилась...

— Людмила Михайловна, давайте мы уже начнем занятия, — мягко сказал я и выразительно посмотрел на часы. Хотел добавить про «время — деньги», но вовремя прикусил язык. Какие еще деньги? Активность и энтузиазм!

— Ну смотрите, Иван... — она покачала головой, снова осмотрела меня с ног до головы и вышла. Предварительно погрозив пацанам пальцем.

— Уф... — облегченно выдохнул я и посмотрел на своих подопечных. — Прямо снова первоклашкой себя почувствовал...

— Нам тетрадки доставать? — безо всякого энтузиазма протянул длинный.

— Зачем? — удивленно спросил я.

— Ну, там, упражнения всякие делать, — он пожал плечами.

— Стоп-стоп-стоп, какие еще упражнения? — я почесал в затылке. — Мы вроде как не в школе...

— Ну, там, всякие... — хмыкнул длинный. — По русскому языку и литературе.

— Тебя как зовут? — спросил я.

— Ну, Витек, — лениво ответил он.

— Приятно познакомиться, я Иван, — усмехнулся я. — Кстати, а почему девчонок в секции нет? Это же не... хм... бокс какой-нибудь.

— Костя сказал, что журналистика — это неженское дело! — ответил рыжий Сергиенко.

— Хм, неожиданный взгляд на вещи, — я криво ухмыльнулся. Похоже, прошлый руководитель кружка вообще не заморачивался.

— А что, собственного помещения у нашей с вами секции нет, что мы вот здесь заседаем? — я обвел руками помещение. Довольно просторный зал с паркетным полом. Черный рояль, много на своем веку повидавшие, но все еще величественные бархатные шторы с бахромой. Паркетный пол. Мягкие стулья, сдвинутые к одной стене.

— Ну почему, есть... — тем же ленивым тоном сказал Витек. — Только там затопило все, трубу чинят. А нас пока что сюда переселили. Тут рояль зато есть...

Длинный Витек поднял крышку и потыкал в клавиши. Будь у меня музыкальное образование, я бы смог что-то сказать про звучание. Но в общем...

— Рояль — это стильно, конечно, — усмехнулся я. — А вот скажи мне, Витек, ты почему записался в секцию журналистики? Хочешь писать в газеты, когда вырастешь?

— Да вот еще, — он дернул плечом. — Отец сказал, что я должен ходить в секции, чтобы просто так не болтаться. Вот я и выбрал.

— Что ж, обидно, зато честно, — сказал я. — А расскажите-ка мне, как у вас раньше проходили занятия? Чем вы занимались?

— Последние два раза ничем, — сказал рыжий. — Кости не было, так что мы просто играли в морской бой или в города, а потом домой шли.

— А хоть кто-нибудь из вас хочет быть журналистом? — спросил я.

— Я хочу! — подал голос пацан, сидящий на подоконнике с книжкой. Остальные мялись и жались. Не дети уже, на самом деле. Им лет по двенадцать-тринадцать. Все уже вытянулись, у Витька даже голос уже вполне мужской. Самый младший — тот, что на подоконнике. Но и тот уже явно не в третьем классе учится.

— Значит так, ребята, — я пересек зал по скрипучему паркету и уселся рядом с пацаном с книжкой на подоконнике. — Рассказывайте по порядку, как проходили ваши занятия.

— Ну мы собирались... — протянул рыжий. — Доставали тетрадки. Делали упражнения из учебника. Иногда Костя просто говорил делать домашнее задание, а сам читал и следил, чтобы мы не шумели.

— А статьи писали хоть раз? — спросил я. — Хотя бы стенгазету выпускали?

— Неа, — нестройно ответили все хором.

— А журналистика-то когда должна была начаться? — спросил я.

— Когда мы без ошибок писать научимся, — пожал плечами Витек.

— Не понял, — нахмурился я. — А в конкурсе «Пионерской правды» вы разве не участвовали?

— Участвовали, — сказал пацан с книжкой.

— И как же вы писали туда статьи? — спросил я.

— Ну, Костя раздал нам вырезки из газет и сказал пересказать их своими словами, — объяснил Витек.

— Понятно, — я вздохнул. Кружок для галочки. Так себе история, конечно. — А вас такое положение вещей вообще устраивает? Ну, упражнения, домашка и вот это все?

— А чо такого? — Витек дернул плечом. — Все равно в «Пионерскую правду» никого из нас бы не взяли, там давно все поделено уже.

— Нет, — тихо проговорил мелкий рядом со мной. Я осмотрел остальных. Остальные ребята как-то прятали глаза и мялись.

— Хорошо, — хмыкнул я. — Ну, то есть, плохо, конечно. Будем исправлять это дело.

На самом деле кое-какой опыт работы с подростками у меня все же был. Я просто не стал рассказывать про него строгой директрисе. В «Молодежной правде» на меня несколько лет подряд свалилвали всех практикантов факультета журналистики и школьников, которым нужно было пройти творческий конкурс на этот же самый факультет. Они, правда, были чуть старше, но в целом...

— Давайте начнем с того, что познакомимся, — предложил я.

Юра, Миша, Федя... Каждый сказал, как его зовут, и в какой школе он учится. Устраивать из этого игру я не стал, не в детском саду все-таки. Витек был интересной фигурой. Похоже, папа у него серьезный. И уже расписал своему отпрыску программу обучения на много лет вперед. Причем, вуз рассматривался явно не новокиневский. Мажорчик такой. Упакованный и прикинутый. И все ему подражают, как могут. Интонации копируют ленивые, разговаривать стараются вот так же, через губу.

Час от часу не легче, блин... Впрочем, пока я их слушал, у меня появилась идея, что можно со всем этим сообществом сделать.

— Значит так, ребята, — сказал я, уперев кулаки в колени. — Послушал я вас всех и понял, что дальше так дело у нас не пойдет. Уроки какие-то... Упражнения... Ими вы и в школе можете позаниматься. Мы с вами будем делать газету.

— Стенгазету? — разочарованно скривился рыжий. — Мы что, в третьем классе?

— Странные у вас взгляды на жизнь, молодой человек, — хмыкнул я. — Но нет, не стенгазету. А нормальную настоящую газету. С тиражом, колонками, новостями и всем остальным прочим. Как «Пионерская правда». И первый наш с вами номер выйдет через... скажем... неделю. Что? Мало времени? Ну хорошо, давайте десять дней. Сегодня у нас вторник, к следующей пятнице газета должна быть готова.

— Но мы же... — начал рыжий Сергиенко и быстро-быстро заморгал. — Мы же...

— Ничего не умеете? — я иронично приподнял бровь. — Вот заодно и научитесь. А сегодня мы с вами займемся самым интересным делом — придумаем нашей газете название, девиз и составим план работы.

— Прямо как в лагере, — фыркнул Витек.

— Ты так говоришь, будто это плохо, — я подмигнул. — Или лагерь ты тоже не любишь?

— А вам-то что? — ухмыльнулся Витек.

— А что, кстати, ты любишь? — поинтересовался я. — Ну, хотя бы пять позиций, чтобы я понимал, как нам с тобой общий язык найти.

— А зачем нам его искать? — Витек опять пожал плечами. У кого-то бывают слова-паразиты, у кого-то жесты паразиты. Кажется, я тоже злоупотребляю иногда тем, что пожимаю плечами. Надо бы за собой последить, со стороны по-дурацки выглядит.

— Затем, что ты будешь у нас главным редактором первого выпуска газеты, — сказал я. — А у нас еще конь не валялся, даже название не придумано.

— Я буду главным? — на губах его заиграла издевательская усмешка. — И все меня должны будут слушаться?

— Все так, — кивнул я.

— Отлично, живем! — он потер ладони друг об друга. — Значит так, Юран и Федя, идите к дальней стене, Мишка, у тебя часы с секундомером, будешь считать...

Ну да, примерно так я себе это и представлял. Посмотрим, насколько сильно он тут доминирует. И найдется ли смелый, чтобы ему возразить...

Глава двадцатая. Самый гуманный суд в мире

Поднялся гвалт, все разом зашумели и замахали руками. Мне осталось только облокотиться на рояль и наблюдать.