Читаем без скачивания Отныне и вовек - Джеймс Джонс

Он подошел к окну поглядеть сквозь мутную тоскливую сетку дождя, куда двинется Цербер. Дело сугубо официального характера — расскажите моей бабушке!

Но Тербер предусмотрел и это. Дождь гулко барабанил по его твердой, пропитанной сахаром шляпе, шуршал струйками по плащу, и спина уже начала намокать, но он решительно обогнул казармы со стороны улицы и поднялся по наружной лестнице в штаб полка.

С галереи второго этажа он посмотрел через двор и в освещенном окне канцелярии увидел голову и плечи Маззиоли, который прилип носом к стеклу. Сопливый мальчишка, подумал он, солдат из него, как из дерьма — пуля, так он, видишь ли, об искусстве рассуждает, душу отводит.

Он громко рассмеялся, бросая дерзкий вызов глухой завесе дождя и чувствуя, как предвкушение надругательства над священным кастовым табу наполняет его горячей искрящейся радостью. Может, ее и дома-то не будет, одернул он себя. Да нет, там она, там.

Он вынул бумаги из внутреннего кармана плаща и проверил, не намокли ли они. Служебная документация, самые настоящие деловые письма, которые Хомсу следовало подписать до отъезда в город. Бой-скаут, будь всегда готов, ухмыльнулся Тербер.

Продолжая ухмыляться, он ненадолго задержался у входа в коридор перед доской объявлений. Под надписью «Без разрешения не снимать» был прикноплен опус Мак-Крея «На полях Фландрии», напечатанный староанглийским шрифтом, красной краской на веленевой бумаге с рисунками, изображавшими утомленных солдат в похожих на тарелки касках Британской армии. Рядом висело стихотворение «Боевой конь», вышедшее из-под пера безвестного генерала в отставке, ветерана войны (первой мировой). Ветеран сравнивал старого солдата со старым конем пожарной команды, который, заслышав набат, каждый раз пускается вскачь. Тут же рядом было прилеплено недавнее обращение подполковника Делберта к солдатам. Подполковник с похвалой отзывался о задоре и спортивных доблестях воинов, об их боевом духе. А все это, говорилось в обращении, «прямой результат высокого морального уровня», который поддерживают в солдатах гарнизонный капеллан и лекции по половой гигиене (на последнее, впрочем, только намекалось).

Тербер прошел через холл и начал спускаться по противоположной лестнице, когда увидел двух полковников из штаба бригады, которые стояли и разговаривали в сумрачном коридоре среди застекленных витрин со спортивными трофеями. Сейчас, в два часа дня, кроме них, вокруг не было ни души, двери всех кабинетов, за исключением одного, с табличкой «Главный сержант О’Бэннон», были закрыты. О’Бэннон только что не ночевал на работе. Тербер надеялся, что никого в штабе не встретит, и потому внимательно посмотрел на полковников, пытаясь понять, знают они его или нет. Он задержал на них взгляд чуть дольше, чем надо.

— Сержант, — окликнул его один из них, — подойдите сюда.

Он поднялся назад, подошел к офицерам и отдал честь, подавляя желание посмотреть на часы.

— Где сейчас подполковник Делберт, сержант? — спросил второй полковник, высокий.

— Не знаю, сэр. Я его не видел, — сказал Тербер.

— А он был здесь сегодня? — спросил толстый полковник, одышливо сипя. Он вытер лоб платком и расстегнул намокшее под дождем пальто из шелковистого габардина. На высоком было точно такое же, пальто, только чуть светлее.

— К сожалению, ничего не могу вам сказать, сэр, — ответил Тербер.

— Вы разве не здесь работаете? — подозрительно спросил высокий.

— Нет, сэр, — быстро сообразив, сказал Тербер. — Я служу в роте, сэр.

— В какой роте? — просипел толстый.

— В первой, сэр, — соврал он. — Сержант Дедрик из первой роты, сэр.

— А, да-да, — кивнул толстый. — Мне сразу показалось, что я вас знаю. У меня правило — знать всех сержантов в бригаде. Просто не сразу вспомнил вашу фамилию.

— А вам разве не известно, что положено представляться старшим по званию? — скрипучим голосом спросил высокий.

— Так точно, сэр, известно, но у меня тут спешное дело, и я, наверное, задумался.

— Это не оправдание, — отчеканил высокий. — Давно вас произвели в сержанты?

— Девять лет назад, сэр.

— М-да, — проскрипел высокий. Потом сказал: — Уж вам-то такие ошибки непростительны. Хорошо еще рядом не было никого из ваших солдат, увидели бы, какой вы им пример подаете.

— Так точно, сэр. — Тербер изнывал от желания взглянуть на часы. Чего доброго, отправит меня сейчас с рапортом к дежурному по штабу, подумал он. Только этого не хватало. Прямо как в Пойнте, когда «старики» измываются над новичками.

— Идите, сержант, — сказал высокий. — И в другой раз будьте внимательнее.

— Есть, сэр. Буду стараться, сэр. — Он отдал честь и скорее двинулся к лестнице, пока полковник не передумал. Жена Хомса, может быть, собирается куда-нибудь выйти; если так и он из-за них ее не застанет… Он рассмеялся про себя: что бы сказали эти двое, если бы знали, о чем он сейчас думает?

— Да нет, он, конечно, просто спешил, — расслышал он, как просипел толстый.

— Ну и ну, — сказал высокий. — Дают сержантов кому попало. Раньше такого не было.

— Этот Дедрик всегда отличался тупостью, — сказал толстый. — Я его потому и запомнил.

— Превратили армию черт знает во что! — возмущался высокий. — Раньше за такое сержанта немедленно разжаловали бы в рядовые. А теперь? Теперь все не так.

— Куда провалился Делберт, черт возьми? — просипел толстый.

Тербер, тихонько посмеиваясь, спустился по внутренней лестнице и прошел через тоннель «боевых ворот» мимо железной калитки, которая закрывалась только перед вечерней поверкой. Он спешил, и ему некогда было злиться.

Кто-то окликнул его из пивной Цоя, но он только помахал в ответ и пошел дальше, через Вайанайе-авеню к офицерскому поселку. Он шагал под дождем мимо коттеджей, пока не дошел до переулка за угловым домом, в котором жил Хомс. Укрывшись от дождя под большим старым вязом, он немного постоял, посмеиваясь над собой, что так запыхался. Осенний промозглый холод заползал под плащ. Отличный денек для такого приключения, размышлял он. Если она позволяла всем остальным, то с какой стати откажет ему? Наконец он подошел к дому и постучал в дверь.

Длинноногая черная тень скользнула через полутемную гостиную, на секунду заслонив свет в дверном проеме, и он успел увидеть, как белые ножницы голых ног коротким движением разрезали мрак. У него захватило дыхание, и вдох замер где-то глубоко в груди.

— Миссис Хомс, — негромко позвал он и снова постучал, втягивая под дождем голову в плечи.

Тень бесшумно отступила и, пройдя в кухню, превратилась в Карен Хомс. На ней были только шорты и лифчик.

— Что такое? — спросила она. — А-а, это вы? Здравствуйте, сержант Тербер. Входите, а то промокнете. Если вы ищете моего мужа, то его здесь нет.

— Вот как. — Тербер открыл затянутую сеткой дверь и перемахнул через порог сквозь струи воды, лившейся с карниза. — А если я его не ищу?

— Его все равно здесь нет, — сказала Карен Хомс. — Такой ответ вас устроит?

— В общем-то, я действительно его ищу. Вы не знаете, где он?

— Понятия не имею. Наверно, зашел в клуб выпить пару рюмок. — Она слегка улыбнулась. — Или вы тогда сказали «пропустить»? Не помню. Кажется, все-таки «пропустить».

— Так-так, — задумчиво протянул Тербер. — В клубе? Как это я не сообразил? У меня тут бумаги, он их должен срочно подписать.

Он беззастенчиво разглядывал ее, скользя взглядом снизу вверх по голым ногам, по коротким, видимо, сшитым ею самой шортам, по впадинке, где прятался прикрытый шортами пупок, и дальше, к туго обтянутой лифчиком груди, к глазам, которые равнодушно наблюдали за этим путешествием и никак не отзывались на откровенное восхищение Тербера.

— В шортах-то сейчас холодновато, — сказал он.

— Да. — Карен Хомс глядела на него без улыбки. — Сегодня прохладный день. Иногда очень не хватает тепла, правда? — И после паузы спросила: — Короче, что вы хотите?

Тербер вздохнул и почувствовал, как воздух прошел насквозь через все его тело.

— Переспать с вами, — сказал он непринужденно. Именно так он все и задумал, именно так и хотел сказать, но сейчас, когда слова были произнесены, ему показалось, что он ляпнул глупость. Глаза на неподвижном лице лишь чуть расширились, так незаметно, что он едва не пропустил этот миг. Сильна! Эту ничем не прошибешь, Милтон, подумал он.

— Пожалуйста, — без всякого интереса сказала Карен Хомс.

Он стоял в дверях, с него стекала струйками вода, и он не понимал, сказала она это или ему только послышалось.

— А что за бумаги вы принесли? — протягивая руку, спросила она. — Дайте я посмотрю. Может, сумею вам чем-то помочь.

Тербер прижал бумаги к себе. Он усмехался, чувствуя, как усмешка маской застывает у него на лице.

— Вы в них ничего не поймете. Это наши служебные дела.