Читаем без скачивания Червонные сабли - Леонид Жариков

Все же автомобиль двигался навстречу неизвестности: никто не мог поручиться, что казак назвал правильный пароль.

За бугром дорога пошла вниз, вдали заблестела речка, заросшая камышом. Через нее был переброшен деревянный мост. Вблизи виднелось охранение: двое офицеров и несколько солдат с винтовками. В траве был замаскирован пулемет. Солдаты стирали в речке белье, офицеры покуривали, стоя в стороне.

Не ожидая приказа, автомобиль затормозил. Офицеры с белыми повязками на рукавах пошли навстречу. Солдаты оставили стирку и взяли винтовки наизготовку: их озадачил невиданный желтый автомобиль с пушкой на заднем сиденье.

- Пропуск? - холодно проговорил офицер в чине поручика и загородил собой дорогу.

Папаша поднялся с сиденья и с важным видом произнес:

- Господа, мы свои! Полковник артиллерии Свиридов. А вы какой части, молодцы?

- Просим прощения, господин полковник, но мы не можем вести никаких переговоров. Назовите пароль.

- Штык, - негромко произнес Папаша, и офицеры тотчас успокоились.

Солдаты опустили винтовки.

- В селе штаб Астраханского полка, - холодно ответил поручик.

- Знаю, знаю, - весело проговорил Папаша, - это полк князя Шахназарова.

- Так точно! - подтвердил второй офицер в белом кителе с чернильными звездочками на погонах, который поначалу недоверчиво встретил гостей. Теперь он пытался загладить подозрительность любезностью.

Поручик выглядел подростком: тонкие усики-стрелки едва пробивались, но были ухожены и делали офицерика старше. Он важничал и рисовался перед полковником, умышленно не замечая «адъютанта», который, судя по возрасту, приходился ему сверстником.

Вот и хорошо, что не замечал, потому что Ленька, узнав Шатохина, изменился в лице. Его бросало то в жар, то в холод. Он отворачивался, отводил глаза. И нужно же было судьбе сыграть с ним такую шутку! Пусть бы встретились в бою, а то вот так вдруг, лицом к лицу, и хоть провались сквозь землю! Кажется, в пору было сказать врагу: «Попался, голубчик!» Но сейчас трудно было понять, кто кому попался. Если Генька опознает его, может сорваться вся операция. Вот и не знал Ленька, что делать. В самом деле: стрелять нельзя, хватать врага тоже. И упустить невозможно: такой встречи может больше не представиться.

Между тем разговор Папаши с офицерами продолжался.

- Далеко ли красные? - спросил он у Шатохина.

Ответил первый офицер:

- По вчерашним данным, в тридцати верстах.

- Полковник Шахназаров у себя?

- Никак нет, - ответил Шатохин. - На месте дежурный офицер.

- Кто из вас командир охранения, господа? Впрочем, вот вы, - Папаша указал на Геньку, - садитесь к нам в автомобиль и проводите к штабу.

Натянув белую перчатку, Шатохин встал на подножку автомобиля, держась рукой за низкую, до пояса, дверцу.

Сердце у Леньки колотилось: даже во сне такое не приснится, как невероятно близко был от него враг, которого искал. Но надо было сдерживать себя и сидеть с независимым видом, подавлять в себе бурю чувств.

Шофер гнал машину в направлении церкви: обычно там находятся лучшие сельские дома и в них останавливаются штабы.

- Ваше благородие, осторожнее, - говорил Геннадий полковнику. - Здесь ямы, дороги варварские. Сами знаете: Россия-матушка...

- Где штаб?

- Вон в том каменном доме. Нас приютил местный священник. Богато живет, каналья...

На сельской улице не было ни души. По знаку Папаши шафер притормозил машину. Гигант Прошка, сидевший рядом с шофером, обнял офицерика за шею и, не дав пикнуть, пригнул его голову к своим коленям, а потом и вовсе втащил в автомобиль и подмял под себя. Для надежности затолкал ему в рот кисет с табаком, хотя тот уже не подавал признаков жизни: должно быть, впал в обморок.

Машина остановилась у входа в штаб, и разведчики направились за «полковником» к высокому крыльцу, где стоял часовой.

Шофер и Ленька остались возле машины, охраняя ее и втиснутого под сиденье поручика. Ленька держал наготове маузер, зорко глядя по сторонам.

Всадники из охраны направились к пулеметным тачанкам. Казаки мирно покуривали. Красные конники имели задачу захватить пулеметы, чтобы не дать белогвардейцам использовать их.

- Здравствуйте, станишники, - сказал подъехавший Хватаймуха.

- Доброго здоровья, - отозвался один из казаков.

Остальные насторожились - показалось подозрительным, почему гости не слезают с коней и окружают их со всех сторон.

- Оружие вам сейчас без надобности, - все тем же спокойным голосом проговорил Петро Хватаймуха. - Сложите без шума вот сюда в кучу.

- Это зачем же? - сердито спросил казак, евший вишни.

- Трофим, это красные, - подхватился другой.

- Не шуми, казачок. Снимай саблю...

Тачанки были захвачены.

В штабе события разворачивались своим порядком. Часовой хотел было загородить вход незнакомому полковнику, но в последний момент растерялся и пропустил.

Сразу же за входной дверью шла длинная застекленная веранда. Папаша рывком открыл дверь. Разведчики шагнули через порог.

- Руки вверх!

Туркул успел выхватить револьвер, но Папаша выстрелил первым. Офицер упал. Рыжий бульдог бросился на Прошку, норовя вцепиться ему зубами в горло, но разведчик ухватил собаку за ошейник и вышвырнул в окно.

Штабс-капитан дал себя обезоружить и покорно выполнял все приказания. Лицо у него побледнело, но он казался спокойным.

В штабе разведчики забрали документы, обрезали провода и, усадив в автомобиль двоих пленных офицеров, из которых первый так и не приходил в чувство, покинули село.

Едва успели отъехать на две версты, как в Белоцерковку вступили основные силы врангелевцев с броневиками.

Белые поняли, что произошло в селе, и полковник Шахназаров приказал поднять в воздух аэроплан, который стоял в поле за околицей и не был замечен красными. Железная птица взревела мотором и понеслась в степь догонять красных разведчиков. Врангелевская конница, наскоро напоив лошадей, тоже пустилась в погоню.

Вскоре над красными разведчиками появился аэроплан. Стрекоча пропеллером, он промчался над головами бойцов, распугав коней. Даже в ушах зазвенело от его оглушающего рева. Сразу же упало несколько коней, аэроплан расстрелял колонну из пулемета. Двух коней пристрелили, чтобы не мучились. Третья лошадь прихрамывала и уже не годилась под седло. Ее привязали к тачанке, а хозяин сел на казачью лошадь - их много было взято в Белоцерковке.

Между тем аэроплан снова стал разворачиваться, готовясь к новой атаке. Кое-кто из разведчиков, забыв об опасности, с удивлением и любопытством смотрел на аэроплан. Многие первый раз видели в глаза этакое чудо - летит в небе какая-то чертовщина, связанная тросами, и ничем ее не достанешь. Летчик в кожаном шлеме с огромными глазищами был виден почти по пояс.

- Ну что рты разинули? - послышался голос командира. - Открыть огонь!

Разведчики сняли карабины и, сидя на танцующих конях, стали палить по аэроплану. А он коршуном кинулся на колонну и осыпал конников ливнем пуль. Разорвалась бомба.

Лошади отпрянули, и всадники не могли их сдержать. У Шайтана лопнула подпруга, седло съехало набок вместе о всадником. Махметка еле выдернул ногу из-под упавшего коня. Сердитый от боли, он вгорячах подхватил камень и запустил им вслед аэроплану. Петро Хватаймуха засмеялся:

- Жалко, не попал, а то бы добру шишку на лбу у летчика набил.

Аэроплан заходил для атаки третий раз. Папаша велел остановить автомобиль.

- А ну, хлопцы, дайте-ка мне пару кавунов, тех самых, что под сиденьем спрятаны. Зараз мы этому «французу» покажем.

Он навел пушку в небо, выстрелил, но не попал.

Аэроплан обдал всех ветром, ранил еще одного коня. И как ни в чем не бывало, разворачиваясь, накренился на левое крыло. И тогда Папаша угодил в него вторым «снарядом». В первую минуту он сам не поверил, что попал в цель, и с удивлением смотрел, как полетел к земле носом врангелевский летун. Мотор с кабиной летчика, кувыркаясь, падал отдельно и шлепнулся на землю, объятый пламенем.

Далеко на горизонте заклубилась пыль. Это мчались в погоню враги. Но до своих было уже близко, и красные конники пришпорили лошадей.

5

Допрашивали пленных офицеров в штабе полка. Первым привели Каретникова. Военком армии Макошин сидел поодаль и не вмешивался в допрос.

Офицер вел себя покорно, сидел на табуретке, вежливо сложив руки на коленях, на вопросы отвечал охотно. Макошин, наблюдая за пленным, не мог разгадать: искренне отвечает он или хитрит, чтобы усыпить бдительность.

- По документам, которые нашли у вас при обыске, вы штабс-капитан Каретников, - начал допрос Байда.

- Так точно.

- Кадровый офицер?

- Никак нет.

- А отвечаете, как опытный военный, - заметил Байда и мельком взглянул на Макошина.

- Люблю дисциплину, - слегка нахмурившись, ответил офицер, и было неясно, досадовал он на свою оплошность или хотел изобразить обиду: почему, мол, не доверяют ему.