Читаем без скачивания Украденная субмарина. К-129 - Михаил Вознесенский

«SSN-596 «Барб» паслась у советского порта Владивосток, когда начались эти неистовые поиски. Командир «Барб» Бернард Кодерер раньше не видел ничего подобного. Четыре или пять советских подлодок срочно вышли в море и начали активный поиск гидролокаторами. Эти подлодки погружались, всплывали на перископную глубину и снова погружались. Советские корабли словно забыли о бдительности, о скрытности поиска».

В основном это не расходится со свидетельством контр-адмирала Алексина: «По прибытии в район четыре подводные лодки были построены в завесу интервалом 10 миль и так в надводном положении утюжили океан почти месяц».

Но Шерри Зонтаг и Кристофер Дрю, авторы процитированного абзаца из нашумевшей на Западе книги «Блеф слепого: подводный шпионаж против СССР», дали подсказку, которой у нас или не заметили, или не захотели замечать.

С берегового командного пункта командир «Барб» получил краткое указание: «Оставаться на позиции». То есть, — не сопровождать скрытно отряд советских субмарин, а продолжать барражирование в районе острова Аскольд, откуда хорошо прослушиваются и просматриваются Владивосток, залив Стрелок с бухтой Павловского… и вся центральная часть Японского моря. Еще из этого следует, что коммандер Кодерер задержался на кромке советских вод не на день и не на два. Иначе он так не сокрушался бы о митцвахе своего сына. Двое-трое суток он легко наверстал бы самым полным ходом, чтобы успеть в синагогу поздравить наследника с приобщением к мужицкому иудейству. А если у берегов южного Приморья «Барб» застряла изрядно, напрашивается вывод: советские подводники почему-то не спешили искать своих пропавших товарищей в Тихом океане.

Именно здесь таится главное противоречие советской версии. Кобзарь не прислал контрольный сигнал, который обозначал его время и место. Казалось бы, самое логичное — немедленно бросить все силы в расчетную точку маршрута, чтобы именно оттуда начинать поиск — в порядке, обратном движению! А если этого не сделано, можно предположить только две вещи:

— либо у командования были веские основания предполагать, что лодка в Тихий океан не выходила;

— либо в Тихом океане ей вообще нечего было делать.

Этому есть еще одно косвенное подтверждение. Вначале район поиска охватывал 300 тыс. км2, затем его расширили до 1 млн км2. Миллион — это впечатляет… пока не откроешь справочник: площадь Японского моря составляет 1 062 тыс. км2. Выходит, площадь поиска в точности равняется япономорскому зеркалу… за вычетом территориальных вод Японии, Северной и Южной Кореи!

Американцы не знали другого примера, когда бы советский флот так демонстративно, открытым текстом пренебрегал скрытностью. Слухачи Нэви Сикьюрити Груп в токийском пригороде Комисейя, на станциях слежения Окинавы и Гавайев были немало озадачены, продолжая день заднем принимать по радио бесконечные призывы на русском языке к неизвестной «Красной Звезде».

Отсюда несколько притянутым выглядит суждение Валентина Беца: облеты разведывательных самолетов «Орион» свидетельствуют, что американцы «знали и о цели наших действий, и о катастрофе К-129, и более того — знали точное место ее гибели». Извините, это слишком смахивает на школярскую подгонку решения задачки под нужный ответ. Особенно, если учесть — через точку гибели лодки спасатели НЕ ПРОХОДИЛИ! Где ее искать, в штабе Тихоокеанского флота не было ясности даже приблизительно — констатирует отставной разведчик ЦРУ Клайд Барлессон, автор «Проекта «Дженнифер», бестселлера 80-х. Джон Пинья Крэйвен в своей книге: «Безмолвная война: подводные битвы холодной войны» конкретизировал параметры ошибки штабистов ТОФ: самая дальняя точка поиска русских отстояла от места гибели субмарины «Гольф» по меньшей мере на 400 миль.

Разве не о том же свидетельствует задание Виктору Дыгало — пройти ВЕСЬ ее маршрут? Для чего прочесывать моря, уже заведомо Кобзарем пройденные? Теоретически штабисты ТОФ с одинаковой долей вероятности могли предполагать ее гибель повсюду: от входного фарватера Авачинской губы до точки ракетного залпа у какого-то побережья Соединенных Штатов Америки в каждый из 26 дней перехода.

Именно шум и гам в эфире привлек внимание американцев, утверждает А. Штыров. Янки «любезно» обратили внимание русских на масляное пятно в океане. Николай Мормуль указывает даже размер пятна: десять на две мили. Навели наше гидрографическое судно. Его моряки собрали с поверхности воды граммов пятьдесят топлива. Анализ показал, что пятно соляровое и соответствует дизельному топливу подводных лодок ВМФ СССР. Потом поднялся шторм и пятно разнесло…

И это не единичный случай. Были, как пишет Н. Черка-шин, «отдельные донесения кораблей об обнаружении соляровых пятен».

Смущает, однако, что Валентин Бец, старший в районе спасения, который собирал, систематизировал и в обобщенном виде докладывал информацию на берег, ни о каких пятнах солярки не упоминает. Также никто не сказал — каким способом американцы довели информацию до наших. Кем обнаружено пятно, в каких координатах? Как брали пробу? Кто оценивал идентичность? Версия малоубедительна и темна, как отработанное моторное масло.

«Мне довелось участвовать в поисках на надводном корабле, — вспоминал Е.М. Кутовой, помощник флагмана по ракетному оружию 29-й дивизии ТОФ. — Погода в то время стояла хорошая, океан был спокоен. Поиски продолжались более двух недель и оказались безуспешными».

Журналисту газеты «Алтайская правда» Анатолию Муравлеву удалось разыскать одного из участников поисково-спасательной операции Вячеслава Кокшенева, проходившего службу на противолодочном корабле Камчатской военной флотилии, ныне работающего в Центре детско-юношеского творчества Железнодорожного района Барнаула. Он рассказал, что несколько советских кораблей ходили в створе Аляска — Гонолулу, два месяца тщетно вглядываясь в тихоокеанские волны в надежде отыскать хотя бы какие-то приметы исчезнувшей подводной лодки. В ту пору среди флотских ходили невнятные слухи (о которых по подписке нельзя было никому рассказывать еще пять лет), что якобы нашу лодку «забомбили» американцы. О столкновении с американской подводной лодкой тогда рядовые моряки ничего не знали. Как свидетельствует Вячеслав Кокшенев, близ Авачинской бухты перевернулось гражданское судно, которое буксировали в порт, навстречу выходящим на поиск военным кораблям. Моряки расценили это как дурное предзнаменование. Погоды были в основном штормовые, иногда свыше 10 баллов. Погибли при исполнении обязанностей старшина первой статьи, а также матрос, выброшенный волной за борт. Несколько человек было травмировано. Капитан-лейтенанту раздробило ключицу сорванной шлюп-балкой, а матросу оторвало пальцы. Один наш эсминец потерял мачту, на многих кораблях были утеряны спасательные плотики и шлюпки.

Действительно, 15 марта 1968 г. из Петропавловска-Камчат-ского по маршруту пропавшей лодки К-129 вышел отряд под командованием командира бригады капитана 1-го ранга В. Чаркина в составе эсминцев «Влиятельный», «Бесшумный», шести других кораблей, включая танкер «Махачкала». Буквально через несколько часов на корабли обрушился жестокий шторм. Силу ветра не удалось определить — приборы зашкалило. Сорвало броневую дверь в рубке, треснула стальная обшивка верхней палубы. Смертельную травму получил старший помощник командира, который затем скончался на берегу. Около 3 часов ночи 16 марта на эсминце «Влиятельный» ощутили сильный удар. На корабле решили, что в темноте напоролись на особо крутую волну. После урагана весь отряд был возвращен в Петропавловск, а эсминец был поставлен в док. Там обнаружилось, что форштевень «Влиятельного» погнут, а листы обшивки вывернуло наружу. На эскадренном миноносце вместе с комбригом находился начальник политотдела бригады капитан 1-го ранга С. Смирнов. Позднее, уже став адмиралом, он поделился с В. Жилиным следующими соображениями: не была ли «неопознанным подводным объектом» рубка «Сордфиш»? Что, если американская субмарина дежурила у входа в Петропавловск-Камчатский и получила приказ своего командования проследить маршрут отряда советских кораблей? Вряд ли это так — на закате дня 17 марта 1958 года SSN Swordfish была замечена входящей в японский порт Йокосука. Атомоход первого поколения, да еще с повреждениями корпуса, никак не мог преодолеть более тысячи миль менее чем за сутки.

Совершенно случайно непосредственного участника поисков К-129 я нашел сам. Им оказался мой старинный приятель, капитан дальнего плавания Дальневосточного пароходства Роберт Разумный. Весной 1968 г. курсанту Владивостокского высшего инженерного морского училища прямо на гражданскую форменку нацепили мичманские погоны (преддипломная военная стажировка) и отправили на разведывательный корабль ТОФ «Байкал». По тревоге их отправили в море. Зачем — не сказали.