Читаем без скачивания Спецы: охота за головами - Елена Рабецкая

— Но как можно в физике, о чем-нибудь договориться?

— Ты должен понять суть физики, или другой науки, Славик. А это очень легко, если не застревать на конкретных определениях, а сконцентрироваться на сути системы. В любой науке система — это совокупность явлений. Но не все явления известны. Некоторые открыты сто лет назад, некоторые открываются сейчас или будут открыты через сотню лет. Люди открывают что-то случайно или знают, что чего не хватает, знают что искать, чтобы система стала почти совершенной, даже заранее дают название еще не открытым явлениям. Таким образом, ученые ищут то, что поможет закрыть пробелы в системе.

— Неужели все можно объяснить системой?

— В том-то и дело, Славик, что нет. В нашем мире существует огромное количество фактов, даже научно подтвержденных, но они находятся вне системы. Пока что, так как для них не обнаружена отдельная ниша, которую они могли бы занять. Тогда такие научные знания оказываются или на задворках науки или в ее центре. Чаще, как в первом случае — проще сохранить устойчивость системы, чем развалить ее одним-единственным, пусть и научно доказанным фактом, чем выстроить систему заново.

— Но если люди договариваются, что они, например, ток, будут называть током и понимать под ним движение заряженных частиц, есть ли вероятность того, что люди ошибаются?

— Относительно тока, думаю, что вряд ли, но глядя на Стаса Анатольевича, я понимаю, что в некоторых формулировках есть неточность из-за нехватки научных знаний или из-за того, что эти знания могут не вкладываться в традиционную схему или скрываться обладателями этих знаний из-за их уникальности.

— Как например твоя регенерация или телекинез?

— Что-то в этом роде… Телекинез ведь давно открыли и подтвердили экспериментами. Но он не совсем вкладывается в рамки традиционной науки. — Кирилл потрепал Славика по голове и улыбнулся.

— …что происходит, если этим настоящим знаниям удается занять свое место в науке? — Славик повернулся к спецу и положил голову на спинку дивана.

— Тогда происходят научные революции. Это значит, что не знания подстраиваются под систему, а система перестраивается в соответствии с этими новыми знаниями, но такое бывает очень редко. Кстати, я убедился, что ты не единственный кто уцепился за одно место зубами и готов разорвать любого, кто тебе перечит.

— А может мне начать охоту на них? На тех, кто противится изменениям, если они очевидны!

— Тогда тебе следует начать с самого себя. — Кирилл вызывающе посмотрел на подростка. — Занятная картинка. Куда ты собираешься поместить свою голову? И как будешь охоться без головы.

— Зачем ты так? Я же могу и поменяться! Тебя же я слушаю!

— Меня то ты слушаешь, — улыбнулся Кирилл, — но делаешь все по-своему.

Славик устало зевнул.

— Дядя Кирилл, а кто мы для науки?

— Я думаю, что ты и сам прекрасно понимаешь, Славик. Иначе не играл бы роль отличника и пай-мальчика.

— Мы для них что, подопытные кролики и, когда мы сами убегаем, за нами ведут охоту?

— Лучше не скажет никто, Славик. Именно так! И только поэтому люди, обладая столь уникальными для человечества способностями, предпочитают вести обычный образ жизни. Лишь единицы демонстрируют свои специфические дарования. Однако это для них заканчивается очень и очень плачевно. в большинстве случает… Те, кому они помогают, те же их и сдают… Люди неосознанно мстят за их уникальность или пытаются доказать, что достижения человечества не хуже способностей в данной области одного единственного человека, в результате чего не привлекают спецов, когда помощь нужна их близким… И очень часто они умирают… Но они умерли, а спецам приходится с этим жить, словно со своим крестом, что ли… Тогда спецы остаются спецами, но теряют… Теряют смысл того, что они делают. Это лучший способ уничтожить спеца. Не в буквальном смысле. Его голова остается на его плечах, для властвующих — это плюс, только спец в такой ситуации сознательно отказывается от своих способностей. Он ставит крест не только на себе, но и на других людях. Но винить его не в чем… Он стал заложником обстоятельств и зависти людей… Именно поэтому я тебе говорю, что ты должен не высовываться, если хочешь, чтобы и с тобой и с Кирой все было в порядке!

— Почему, дядя Кирилл? Почему, если я могу плавить, ты можешь делать почти что угодно, дядя Ник может манипулировать другими людьми, а тетя Вика целить людей, почему мы не можем, делать это, не скрывая, если это помогает другим людям?

— Насчет манипуляции, сразу скажу, что Нику пришлось бы очень и очень не легко найти себе достойное применение… Хотя, ему бы удалось находить общий язык в больнице с особо буйными пациентами — это многого стоит, как люди с ними работают? Это ведь что-то! А если говорить без шуток… то, что не вписывается в науку, должно в нее вписываться по определению, если иначе, то это не наука, а паранаука и к ней всегда будут относиться со смешком.

— А если доказать, что то, что мы делаем — это реально? Они ведь не смогут это опровергнуть!

— О да, опровергнуть не смогут, но чтобы доказать свою точку зрения, они попытаются любого втиснуть в рамки науки, даже если для этого им потребуется тебя разобрать и собрать. Именно поэтому, очень известных спецов так мало. Как я тебе говорил: не высовывайся — целее будешь. Вот для них, в отличие от тебя, это не просто фраза, а кредо всей жизни.

— А почему сейчас показывают всякие там соревнования людей со спецспособностями? Они что, не боятся? Их ведь тоже могут на кусочки разобрать, чтобы узнать, чем они отличаются от других! — возмутился Славик.

— Их-то могут, но ты видел среди них хоть одного стоящего спеца? Впрочем, было несколько, способности которых грех недооценивать. Вот только играют они по большему счету на публику и зарабатывают на этом деньги и славу, в то время как по-настоящему сильные спецы ни за что не станут раскрывать свои способности всему миру — себе дороже.

— Но, что нужно сделать, чтобы к твоему мнению прислушивались, а не отмахивались?

— Нужно занять свое место в науке и только потом начинать внедрять что-то стоящее.

— А почему нельзя сразу?

— Потому, что все твои идеи зарубят на корню, Славик. Кто ты для них? Если ты им не ровня — тебя в серьез воспринимать никто не станет. Если ты равный им, в их понимании, только тогда ты сможешь что-то доказать.

— А как же этические принципы науки? Ты же мне сам все время рассказывал, что в науке людей слушают не за их звания, а за их достижения и открытия!

— Так-то оно так, Славка. Формально так. Вот только каково тебе было бы, если бы ты лет двадцать не покладая рук трудился и, в конце-концов, получил свое звание, оклад, привилегии, а какая-нибудь 'выскочка', пусть и уникум в человеческом понимании, за два года сделал прыжок, для которого ты тренировался два десятка лет… Правила есть, но они, как и сама наука — договоренность. Следовать им или не следовать — выбирает именно человек, а создается видимость, что выбирает наука. Чем выше должность и звание — тем больше свободы в праве выбора, но, конечно же, тем больше и ответственности.