Читаем без скачивания Карл Великий (Небесный град Карла Великого) - Анна Ветлугина

   — Лезьте на стену оповестите их, — велел стражникам Дезидерий. — Я выхожу.

Двое воинов поднялись и прокричали на латыни:

   — Прекратите стучать! Наш король сейчас выйдет!

Удары тотчас стихли.

   — Ваше Величество, — Теоделинда выскочила из толпы приближённых, — позвольте мне, можно я открою!

   — Сумасшедшая, — проворчала Дезидерата, отворачиваясь. Теоделинда упала на колени перед королём:

   — Ваше Величество! Умоляю вас! Заклинаю вас!

Дезидерий поморщился:

   — Дайте ей, пусть откроет. Чёрт знает, что такое!

   — Створки тяжелы, благородная девица, — предостерёг один из стражников.

   — Я сильная! — голос её звенел от слёз, глаза горели безумным восторгом.

Стражники отодвинули тяжёлый позеленевший от времени засов, выдернули траву. Палкой подцепили заколодившую створку.

   — Теперь благородная дева должна справиться, — нерешительно произнёс стражник. — Только осторожнее. Там снаружи уже ждут.

   — Я справлюсь! Пустите! Отойдите все! — воскликнула Теоделинда и бросилась к воротам. С силой, удивительной для девушки, к тому же истощённой недоеданием, она рванула на себя створку и, выскользнув в щель, отчаянно толкнула её с другой стороны, где столпились франкские всадники в сверкающих доспехах.

Распахнув ворота, она встала в проёме, раскинув руки, и закричала:

   — Приди, о мой король! Приведи нас к славе Божией! И не забудь свою верную овечку! Она ведь...

Никто так и не узнал, что сделала несчастная овечка. Воины Карла, ворвавшись в Павию, сбили с ног безумную, ослеплённую экстазом девушку. Копыта коней втоптали в грязь её тело, истерзанное страстью.

Дезидерий перекрестился и закрыл лицо руками, не желая останавливать всадников, устремившихся вглубь Павии. Но его дочь, наша бывшая королева, сохранила присутствие духа и, возвысив голос, обратилась к всадникам на франкском наречии:

   — Немедленно вернитесь! Именем Его Величества короля лангобардов! Он здесь и желает говорить с Его Величеством, королём франков!

Как ни странно, её призыв возымел действие. Франкский отряд, уже готовый гибельным вихрем промчаться по улицам павшей столицы, разоряя всё на своём пути, вернулся к воротам и выстроился в ожидании. Двое всадников поехали оповещать нашего короля.

Стражники отнесли тело несчастной Теоделинды под стену одного из уцелевших глинобитных домиков.

Всматриваясь в открытые ворота, я искал взглядом жеребца цвета металла и чуть не пропустил Карла. Он шёл пешком, сопровождаемый верной Хильдегардой. За время моего заточения она разрешилась от бремени и вновь обрела стройность. Его Величество подошёл к лангобардскому королю со словами:

   — Господь да хранит Лангобардию. Но не её короля, забывшего обеты христианства и восставшего против Святой церкви.

С этими словами Карл снял с головы Дезидерия его железную корону и надел на себя, поверх золотого обруча, украшенного самоцветами. Оглянулся вокруг и, заметив меня, нахмурился:

   — Афонсо! Вот ты где. И как же ты попал сюда?

Мне захотелось провалиться сквозь землю. Что я мог сказать моему королю?

Дезидерий разочарованно произнёс:

   — Это не Пипин, как и следовало ожидать. — И добавил, повернувшись к дочери: — Не понимаю, к чему ты обманывала меня?

Карл рассмеялся:

   — Смотри-ка, Хильдегарда! Мальчик, укушенный молнией, не устаёт изыскивать способы развлечь нас. Оставишь его в шатре одного — смотришь, а он уже превратился в принца!

Пока Его Величество говорил — Дезидерата, не отрываясь, рассматривала Хильдегарду. Они выглядели полной противоположностью друг другу. Лангобардская принцесса, иссушенная голодом и злыми мыслями, напоминала сейчас ведьму. Наша королева, напротив, несмотря на двое родов и жизнь в походных условиях, не утратила весёлой искорки в глазах, такой же, как у её супруга. От всей её небольшой фигурки веяло добротой и покоем. Дезидерата, не выдержав сравнения, прошипела:

   — Королева называется! Никакого благородства. Нос вздёрнутый, будто у торговки рыбой.

Карл метнул на бывшую жену быстрый взгляд и сказал, обращаясь к подъехавшему Виллибаду:

   — Эти люди, — он указал на отца и дочь, — сейчас отправятся в монастырь, чтобы в течение своей жизни молиться о прощении грехов. Они совершили большое преступление против своего народа, пытаясь отвратить его от Святой церкви.

Дезидерата, продолжая неотрывно смотреть на королеву, отчётливо произнесла:

   — Я скоро умру в монастыре, не познав славы и радости материнства. Но и ты проживёшь недолго...

   — Столько, сколько даст Бог, — бесстрашно ответила Хильдегарда, — а за тебя я помолюсь.

Карл, до того словно оцепеневший, встрепенулся:

   — Да уведите же их немедленно! — гневно приказал он.

После того как Дезидерия с дочерью увели, Его Величество велел подать себе коня, а королеве — носилки, и в сопровождении свиты приехал на площадь перед замком бывшего короля лангобардов. Там произошло собрание местной знати. Король франков объявил свою волю. Граница между франкским и лангобардским королевствами отныне переставала существовать, но лангобардский народ не терял своего жизненного уклада. Светские законы оставались неизменны, уважение к ним гарантировалось. Сам же Карл отныне именовался королём франков и лангобардов. Никто из жителей Павии, а также других лангобардских городов, не лишался своего имущества, за исключением бывшего короля. Его дворец со всеми сокровищами считался добычей воинов франкской армии.

...Я шёл по лагерю. В нём царило оживление. Воины обсуждали свои доли и готовились к возвращению домой. У одной из палаток скучала Радегунда. Увидев меня, она оживилась и, традиционно не поздоровавшись, спросила:

   — Аделаиду уже видел? Чудо-малышка, только слабенькая. Но, может, и выживет.

Я понял, что на этот раз Хильдегарда родила дочь.

Полог королевского шатра откинулся, оттуда показалась голова Карла.

   — Афонсо, зайди к нам, разговор есть.

В шатре сидели Бертрада и Хильдегарда с младенцем на руках. Таких маленьких детей мне ещё не приходилось видеть. Девочка спала.

   — Поздравляю Ваши Величества! — произнёс я с глубоким почтением. Молодая королева кивнула благодарно и сказала:

   — Афонсо, мы с нетерпением ждём рассказа о твоих приключениях.

Я начал подробно описывать всё, что происходило в Павии. Молодую королеву, хоть она пыталась это скрыть, более всего интересовала Дезидерата, Карла — взаимоотношения Дезидерия с лангобардской знатью. Бертрада сидела спокойно, глядя на крошечную внучку. Однако печальная история Теоделинды тронула всех.

   — Мой король, — взволнованно произнесла Хильдегарда, — мне кажется, вы должны помолиться за упокой души этой несчастной девушки. Я тоже помолюсь, но ваша молитва здесь нужнее.

   — Мой сын часто делает женщин несчастными, сам того не желая, — заметила Бертрада.

   — Вы не правы, матушка! — горячо возразила Хильдегарда. — Я так счастлива... так сильно, что... мне даже немножко страшно...

   — Мне тоже, — сказала Бертрада. — Всё складывается неправдоподобно легко. Карл, твоё королевство разрослось до гигантских размеров, и новые земли будто сами надают тебе в руки. А ведь совсем недавно Лангобардия считалась сильной державой. Ни у кого и в мыслях не было, что её конец придёт так скоро.

Карл прервал мать:

   — Во-первых, Лангобардия не закончилась. Её ждёт новая жизнь в составе моего королевства. И мне ещё предстоит встречаться с некоторыми лангобардскими герцогами. А во-вторых... матушка! Что странного в том, что Бог помогает тому, кто Ему честно служит?

   — Хорошо, если так, — вздохнула Бертрада, беря на руки маленькую Аделаиду.

   — Афонсо, — обратился ко мне король, — ты пропадал долго, и мы не знали, увидим ли тебя снова. Потому взяли на службу другого учёного юношу по имени Эйнхард. Но тебе не о чем печалиться. Работы хватит на всех. Желательно, чтобы вы с Эйнхардом подружились, жить вам придётся в одной палатке. Он моложе тебя, совсем дитя, но очень даровит. Что ты хочешь сказать, Афонсо?

   — Ваше Величество, — начал я нерешительно, — а Беремунд? Он вернулся?

Беремунд волновал меня много больше нового книжника. Я ведь так и не знал, что думает дядя Хильдеберт по поводу утаивания мною веронской поездки.

Карл посмотрел на меня в крайнем изумлении:

   — Беремунд? Вернулся? Ты что, Афонсо? Он умер от лихорадки, ещё когда мы ездили в Верону.

   — Правда? — наверное, облегчение слишком явно прочиталось на моём лице. Король поинтересовался:

   — А ты разве ухитрился не поделить с ним что-то?

   — Нет, Ваше Величество. Просто эта весть слишком неожиданна для меня.