Читаем без скачивания Повседневная жизнь Французского Иностранного легиона: «Ко мне, Легион!» - Василий Журавлёв

Саперы-легионеры день великомученицы Варвары называют «мирным Камероном», потому что там, где заканчивается работа пехотинцев, начинается работа саперов — восстановление всего того, что было разрушено в бою. В этот день в саперных полках проходит парад и устраивается «попот», на котором командир полка разрезает огромный торт не ножом, а саперным топором с длинной ручкой.

Музыка легиона

Музыка и песни в легионе давно уже стали традицией. Для военного человека музыка порой важнее, чем для штатского. Для легионера — особенно. Это признание его заслуг и того, что он не зря рисковал своей жизнью. Музыка и песни легионеров — воспоминания о пережитом и проявление братских чувств к своим товарищам по службе. И это — сигналы, десятилетиями обозначающие повседневную жизнь легионера. Сегодня радио заменило работу горниста, но «кларьон» остался в оркестре легиона, как память о славном прошлом.

К музыкантам в легионе отношение особенное. Безоружные люди на поле боя вызывают восхищение вооруженных, если они не теряют самообладания и проявляют героизм. К тому же музыкальный инструмент иногда стоит нескольких винтовок. Во время войны в Испании в бою под Виллатуертой барабанщик Шмидт получил ранение в левую руку. Он отказался отправиться в лазарет и не покинул своего капитана во время атаки, которая могла вот-вот захлебнуться — испанцы отчаянно защищались. Четкий звук барабана Шмидта, с которым он управлялся одной рукой, подбадривал легионеров, идущих на приступ хорошо защищенной высоты. Отважный барабанщик нашел свою смерть на самом гребне, но высота была взята.

Первый оркестр Иностранного легиона возник одновременно с Первым полком. В оркестре тогда были начальник, его заместитель и двадцать семь музыкантов. Флейты, трубы и рожки, горны и барабаны…. В I860 году количество музыкантов возросло до шестидесяти, и свой оркестр был в каждом полку. В 1914 году музыкантов «разбросали» по фронтовым частям, где они не только сражались наравне со всеми, но и служили горнистами.

В 1919 году оркестры полностью восстановили. Тогда же и возник симфонический оркестр. Это был «звездный час» музыки легиона. Качество исполнения обеспечивали многочисленные немецкие музыканты, состоявшие в то время на службе. Военные музыканты были «нарасхват» — в Марокко их постоянно просили выступить с «гражданским» оркестром или принять участие в каком-нибудь гала-концерте.

Второй «разгон» пришелся на начало войны, было уже не до музыки. Военные музыканты в 1940 году отправляются в действующие части и снова берут винтовки в руки. Из музыкального творчества остаются только сигналы горна: «Бери ложку, бери хлеб, становись на обед».

Для того чтобы служить музыкантом в легионе, нужно не только знать сольфеджио, мастерски владеть ударными или духовыми инструментами, но и быть выносливым, уметь метко стрелять из винтовки и знать тактику пехотного взвода в обороне и наступлении и многое другое, что должен уметь обычный пехотинец. Все дело в том, что музыкант в легионе прежде всего обычный солдат. И для него не бывает исключений, но…

В 1948 году подполковник Арно, служивший с 1940 года в легендарной 13-й полубригаде, получил приказ: обеспечить в Сайгоне музыкальное сопровождение торжественной встречи парижских политиков, пожелавших ознакомиться с делами на «желтой земле», как называли французы свой Индокитай. Находчивый офицер придумал заменить рожки на длинные трубы — как те, которыми пользовались римские легионеры. Его задумка превзошла все ожидания — в Сайгоне оркестр произвел фурор! VIP-персоны остались более чем довольны: с тех пор музыкантов оркестра 13-й полубригады ни разу не послали на выполнение боевых заданий как пехотинцев — они все время были заняты на «протокольных» мероприятиях.

Сегодня оркестр остался только в Первом полку — там же, где и возник в 1831 году. Теперь оркестр легиона — это его «посол мира»: музыканты часто гастролируют и выступают не только во Франции, но и за границей: Гонконг, Амстердам, Лондон, Брюссель, Галифакс, Санкт-Петербург, Москва, Вонджу, Берлин, Копенгаген, Истад…

Но ни обучение в консерватории оркестра Иностранного легиона или в «гражданских» французских консерваториях, ни заграничные гастроли не позволяют легионеру забыть о том, что в любой момент ему, возможно, придется надолго убрать свой музыкальный инструмент в чехол и отправиться бегом в оружейную комнату за своим «фамасом». В отличие от наших военных музыкантов — «гражданских» в форме, легионеры-музыканты прежде всего — солдаты-пехотинцы, а потом уж и Орфеи.

Легко представить себе русских гренадеров на бивуаке, сидящих вокруг костерка где-нибудь на полпути в Париж и поющих одну из наших грустных крестьянско-солдатских песен. Можно даже представить поющих после кружки спирта в землянке советских воинов на фронтах Великой Отечественной. А вот современных российских военнослужащих — с трудом, если только не на плацу, горланящих: «Не плачь, девчонка, пройдут дожди — солдат вернется…» — да и то по приказу сержанта «карантина» во время строевых занятий: до присяги всего ничего осталось…

А вот в легионе поют до сих пор. В первые месяцы службы — это часть подготовки, с песней легче изучать иностранный язык. А потом поют уже для себя. И не только профессионалы-музыканты, простые легионеры в хорошем настроении мурлычат себе под нос одну из полюбившихся песен…

За годы существования в Иностранном легионе возник культ песни. Песня — немецкая, французская, испанская или русская — это наследие и память о легионерах прошлых поколений. Все нации, прошедшие службу в легионе, оставляют свой след в песенной культуре. Есть и русские песни: песня четвертого эскадрона Первого кавалерийского полка, сформированного из конницы армии Врангеля, это: «По долинам и по взгорьям». Теперь это бронетанковый полк, а в песне речь идет не о степи, а о «джебеле» — каменистой части пустыни Сахары. Легионерам это ближе и понятнее.

Песен накопилось несколько сотен, на каждый случай предусмотрена своя. Есть строевые, которые исполняют на марше, есть традиционные, есть застольные — их поют во время дружеских «попотов». Есть и те, что поют на привале, есть полковые — гимны подразделений. Есть просто лирические, а есть и популярные — некогда исполнявшиеся с эстрады, но легионеры сделали их «своими», такие как французская песня «Мой легионер» или немецкая «Лили Марлен» тридцатых годов… И все эти песни исполняются без музыкального сопровождения — мужским хором a capella.

К пению отношение самое серьезное. В «Песеннике», который можно найти в каждой солдатской столовой или офицерском собрании, приведен «наказ» командующего легионом в 1998 году Пикемаля. Точнее, это обязанности легионера в отношении песен: отлично знать тексты песен; участвовать в групповом пении; прекратить все разговоры во время исполнения песни; замолчать и слушать, если не знаешь слов песни. Песни разучивают с помощью «запевалы» — свой «золотой голос» найдется в каждом подразделении. Обучение проходит в два этапа: сначала все вместе, встав полукругом в положении «вольно», разучивают слова и мелодию. Затем разбиваются на небольшие группы и тренируются сами. Потом снова собираются и поют уже хором. Дирижирует «золотой голос».

Для каждой песни предусмотрена и своя манера исполнения. «Дьявол шагает с нами в ногу» исполняется с сарказмом, а «Когда однажды мы уедем» — с глубоким чувством, «Вот шагает легион» — громко и раскатисто, «Солнце над несжатыми полями» — «легко, как колосок», а «Белые кепи» — наоборот, «тягуче», «Сколько уж павших» — серьезно, с тяжестью в голосе, почти надрывно.

Самая главная песня легионера и самая известная широкой публике — это гимн Иностранного легиона «Le Boudin», которую, по незнанию, чаще всего на русский язык переводят как «Кровяная колбаса». «Глянь, вот кровяная колбаса, колбаса, колбаса».

Действительно, по-французски кровяная колбаса — это «le boudin», но дело вовсе не в колбасе. На жаргоне легионеров второй половины XIX века «Le boudin» — скатка. Но отнюдь не синего шерстяного пояса, как пишут повсеместно, а верха палатки тента — средства «индивидуальной защиты» от солнца и дождя. Две деревянные палки-стойки легионер тоже носил с собой, прикрепив вертикально с левой стороны своего ранца. Форма скатки, действительно, напоминает колбасу — отсюда и появилось жаргонное название. Но зачем легионеру «глядеть» на скатку, непонятно: он и так все время таскает ее с собой…

Музыка в ритме марша была сочинена лично музыкальным начальником легиона — композитором Гийомом Луи Вилемом (его настоящее имя Букийон. Могилу его можно найти на кладбище Пер-Лашез в Париже. — В. Ж.), незадолго до отправки легиона в Мексику. Она выдержана в ритме «шага легионера», то есть 88 шагов в минуту. Автор слов неизвестен, но написаны они были гораздо позже — во время Франко-прусской войны. Тогда, в 1870 году, король Бельгии обратился к своим подданным и попросил их не участвовать в военных конфликтах во Франции, когда жители Эльзаса и Лотарингии начали массово записываться в Иностранный легион. В гимне бельгийцы — «лодыри и лежебоки». Возможно, в том историческом контексте так и случилось, но в остальное время бельгийцы — отличные легионеры. Скорее всего, это заявление — очередная легионерская «шуточка».