Читаем без скачивания Заговорщик - Александр Прозоров

— Полина! Все, ты и так красивая. Пошли… Вот, проклятье, а посоха-то у меня и нет!

Опять же по обычаю, Андрей вышел первым, спустился на две ступени к гостю:

— Здрав будь, путник, приведенный волей Господа к моему крыльцу. Чего ты ищешь в наших землях: приюта, совета, али ночлега?

— Тебе здоровия, князь Андрей Васильевич, — заметно ниже поклонился незнакомец. — Я, боярин Никита Терпигорев, сын Андрея Терпигорева, пришел к тебе с поручением от государя нашего, Иоанна Васильевича.

— Всегда рады приветить хорошего человека… — У Андрея вылетело из головы, что именно следовало говорить в подобном случае, и он попытался сымпровизировать. Боярин начал подниматься по ступеням. Хлопнула за спиной дверь, на крыльцо вышла Полина в повязанном поверх кокошника платке:

— Здрав будь, мил человек. Вот, испей с дороги… — Княгиня слегка поклонилась, протянула серебряный ковш. Гость принял его со ступени, на две ниже хозяйки, поднес к губам.

— Что там? — шепотом спросил Зверев.

— Не знаю, — так же тихо ответила жена. — Еремей принес.

— Благодарствую, хозяюшка, — перевернул ковш боярин, демонстрируя, что не оставил ни капли.

— Сделай милость, мил человек, — опять поклонилась княгиня. — Преломи с нами хлеба кусок, коий Бог послал.

— Благодарствую, с радостью. — Гость вернул ковш и поднялся до конца лестницы. Полина пошла вперед, Андрей двинулся следом, пытаясь вспомнить, когда именно по нормам приличия можно будет снимать шубу. В теплый дождливый день под ней было невыносимо жарко.

Стол в трапезной был уже накрыт. Небогато: только заливные, соления, ветчина и копчености. И, разумеется, вино.

— Кушайте, гости дорогие, — поклонилась Полина. — На здоровье.

Княгиня ушла, оставив служилых людей наедине. Холопы гостя у стола пока не появились — вестимо, заняты были с дороги.

— Ну, — не стал оттягивать Зверев, — давай вздрогнем.

Он занял свое законное место в кресле во главе стола, потянулся за кувшином. Никита Андреевич занял место на лавке справа, взял себе с блюда ломоть хлеба, наколол кусок буженины, положил сверху, добавил пару огурцов, щепоть капусты. Поднял налитый князем кубок.

— За богатство и благополучие в этом доме!

Андрей кивнул, осушил кубок, наполнил сосуды снова, поинтересовался:

— Какими судьбами в наших краях, боярин? Чего надобно, что ищешь? Может, помощь нужна какая?

— Так ведь тебя ищу, княже, — усмехнулся гость. — Не поверишь, токмо-токмо из Ливонии вернулся! Был у государя с докладом. Он же, прежде чем в поместье на отдых отпустить, к тебе повелел заехать.

— За государя нашего, Иоанна Васильевича! — поймал гостя на слове Андрей. А когда тот осушил кубок до дна, поинтересовался: — И как там ныне, в Ливонии?

— Ты не поверишь, княже, — обеими руками отмахнулся боярин. — Они сошли с ума. Они все, то есть до единого ополоумели!

— Не может быть, — изобразил удивление Зверев. — Что ж там происходит?

— Даже не знаю, как и передать, княже, — переправил огурец в рот Никита Андреевич, тут же закусил его ветчиной. — Государь послал меня в Дерпт забрать собранную для него дань. Я приехал, затребовал золото, однако же меня стали уверять, что все оно должно быть отдано лишь с соизволения германского императора!

— При чем тут император?

— Вот и я о том же, княже! Сказал им, что мне ведомо: собранное золото в их подвалах. Они должны немедля отправить его государю, а уж опосля сношаться с кем только пожелают. Что за дело чужим властителям, коли дань положена нам? Мне сказали, что на подвале ратуши замки. Дабы не было воровства, ключи по уговору лежат один в Риге, а другой в Колыване. Без согласия тамошних бургомистров и казначеев открывать казну нельзя. Я предложил сломать замки, но они ответили, что там двенадцать бочек серебра и они, дескать, боятся, что сей долг останется на них, коли не получить согласия. Мы сговорились послать за казначеями гонцов, но и в Колыване, и в Риге они оказались в отъезде. После сего я упредил ливонцев, что, коли они не могут найти ключи, то царь сам придет и за ключами, и за данью. Но они лишь отписали государю письмо, в коем просили скидку с податей по талеру с каждого жителя.

— Значит, дань собрана, но в Москву ее так и не повезли?

— Да, княже. О сем я Иоанну Васильевичу и поведал. Он зело разгневался и безумных обманщиков повелел немедля покарать. Мне же приказал… — Гость запнулся, прихлебнул вина. — Вкусно твое угощение, Андрей Васильевич. Яства прямо во рту тают. Дозволь хозяюшку твою поблагодарить?

— Да, конечно. — Андрей хлопнул в ладоши: — Эй, кто там есть?! Княгиню позовите!

Полина появилась спустя четверть часа: в парчовом платье, с жемчужной понизью вместо кокошника, с широким серебряным оплечьем, усыпанным самоцветами, с перстнями на пальцах. Склонила голову:

— Звал, батюшка?

— Никита Андреевич хотел тебя за угощение поблагодарить, дорогая.

— Да, княгиня, это очень, очень вкусно! — подпрыгнул боярин.

— Да чем же тут потчеваться? Сейчас велю горячего принести! — улыбнулась она, посмотрела на мужа. Боярин Терпигорев тоже скосился на князя. Неловкая пауза затягивалась.

— Не разделишь ли трапезу с нами, матушка? — спохватился Зверев. — Стол без хозяйки пуст!

— Благодарствую, батюшка. Дозволь и холопов гостя нашего позвать, что тяготы пути с ним разделяли?

— Всех зови. Радость у нас в доме, гость приехал!

В считанные минуты трапезная наполнилась людьми, шумом, движением. Холопы, которые в полной мере делили с хозяином все тяготы пути, теперь могли разделить и угощение. Хозяйка челядь свою позвала. Какой может быть праздник, коли веселиться некому? Чем больше народу, тем и лучше. На Руси, если гостей за столом мало казалось, даже в княжьем доме бродяжку сирого и убогого могли за общий стол посадить. Пусть «внизу», пусть на самом краю — но все равно соседством не брезговали.

— Други мои, — поднялся Андрей. — Предлагаю выпить за нового друга моего, за славного боярина Никиту Андреевича.

— Любо, любо! — дружно подхватили холопы, хватаясь за кубки.

После того, как все выпили и немного перекусили, гость подозвал одного из холопов:

— Архип, давай… — Получив из рук слуги полотняный сверток, боярин откинул его края, вынул сверток уже бархатный, встал, повернулся к Звереву: — Тебя, Андрей Васильевич, князь Сакульский, государь жалует саблей булатной и повелевает немедля выступить вместе с ханом Шиг-Алеем в поход на бесчестных соседей наших, на орден Ливонский!

— Любо-о! — опять завопили холопы. — Любо князю! Слава, слава! Любо!