Читаем без скачивания Летние истории - Каваками Миэко

Иногда, стоило лечь вот так неподвижно, приходили воспоминания из детства. Место, время и образы менялись, но каждый раз я ощущала, что наблюдаю из настоящего за происходящим в прошлом. Последнее время я часто вспоминала маму и бабушку Коми. В моем возрасте у мамы уже было две дочери — одной четырнадцать, другой пять. Я тогда и подумать не могла, что мне осталось прожить с мамой всего восемь лет, и мама наверняка тоже не предполагала, что ей отведено так мало времени.

Если бы мама родила меня лет на десять раньше, может быть, я смогла бы провести с ней больше времени. Но тогда ей пришлось бы родить Макико в четырнадцать. Ничего себе у меня запросы! Я хихикнула. Потом начала прокручивать в голове события дня. Галета. Да, точно, я ела галету. Коричневую, со сливками сверху. Вкус ее я уже не помнила. Или, может быть, его с самого начала не было. Будто наяву я услышала голос Юко: «Я так рада, с ребенком ведь такого не поешь. Когда у тебя маленький ребенок, на столе сплошная лапша, ну или рис с чем-нибудь». Вот оно как, оказывается. Ну не знаю. У меня, конечно, детей нет, но есть такое по своей воле я бы не стала.

«Они все — дуры, причем неисправимые», — всплыла в памяти последняя реплика Риэ. Мне вдруг захотелось ей позвонить. Вспоминая ее силуэт, проворно удаляющийся в глубину станции, я увидела по правую руку от нее маленькую девочку. Точно, у Риэ ведь тоже есть ребенок. Тут я вдруг задумалась о своих почках. Ну хоть что-то у меня есть. Правда, чтобы поддержать разговор с бывшими коллегами, почек все равно было недостаточно. Я вздохнула и стала думать о Рёко Сэнгаве. «Как поживает ваш роман?» Не движется. Не знаю, напишу ли я его вообще хоть когда-нибудь. Интересно, что бы она ответила, скажи я ей вот так? И вообще, что значит это «как поживает»? Знаю, я не вправе предъявлять ей претензии: совсем недавно я страдала, что до меня никому нет никакого дела, а теперь, видите ли, опять недовольна. Тоже мне принцесса. Но эта специфическая манера Сэнгавы… Говорит, что прекрасно понимает всю сложность творческого процесса, но при этом я ощущаю явное давление — то в ее вздохе, то в паузе. Стоило об этом вспомнить, как накатило раздражение и брови сами собой недовольно сошлись на переносице. Похоже, я устала. «Ничего еще не сделала, а устала?» — ехидно переспросил мозг. «Тебе не хватает амбиций». Так сказал мой первый редактор. Но что такое амбиции? Какая связь между амбициями, о которых ты говоришь, и мной? Почему я не возразила ему тогда… Слова и чувства боролись за мое внимание, к ним добавлялись все новые. Я устала. Оставьте меня в покое. Исчезните. Успокойся, тут никого нет и не было. Ты вообще всегда одна, можешь не беспокоиться…

Я правда устала. Хоть ничего и не делала. В конце концов я переместилась на футон, но сон не шел, и я еще долго, до поздней ночи, лежала с открытыми глазами.

9. В мелкий цветочек

— Привет, Нацуко, как жизнь? Кстати, мои поздравления!

Звонок от Макико застал меня, когда я, отложив рукопись, которая никак не клеилась, стала разбирать книги.

— Поздравления? А что, есть повод?

— Кредит на обучение! — радостно воскликнула Макико. — Утром по почте пришло уведомление. Та-дам!.. Похоже, ты полностью его погасила!

— Правда, что ли? В этом месяце был последний платеж?

— Ага. Прошлый кредит ты уже выплатила, от другой организации, как ее… А, вот оно, то письмо… Точно, от JASSO! А сегодняшний — это от Осакского педагогического общества. Так что теперь оба кредита закрыты. Сейчас я тебе вслух прочту!

Макико по ту сторону трубки зашелестела бумажками, а затем торжественно откашлялась и зачитала:

— Итак… «Настоящим подтверждается, что академический кредит с вышеуказанным номером был погашен в полном объеме. Благодарим вас за содействие и надеемся на дальнейшее сотрудничество. 2016 год, август. Полная сумма кредита: шестьсот двадцать тысяч иен». Вот так вот! Больше ничего не надо выплачивать!

— С ума сойти! — Я пошла с телефоном на кухню налить себе ячменного чаю. — Сколько же лет у меня это заняло… Двадцать?

— Ну да, у тебя ведь был и второй такой же кредит.

— Да уж. Иногда я на них вообще забивала, а иногда еле получалось выкроить эти несчастные пять тысяч иен в месяц… Ну, все хорошо, что хорошо кончается, — сказала я. — А помнишь их письма с требованиями выплатить долг? Мне до сих пор не верится, что государственная организация может так давить на вчерашних детей! Типа, придут и арестуют мое имущество и так далее… Надеюсь, я больше никогда такое не получу. У меня от этих писем травма на всю жизнь.

— Представляю. Но сегодняшнее уведомление выглядит скорее как почетная грамота! Еще и буковки блестящие, как на поздравительных открытках.

— Они что, предлагают мне отметить это событие? — фыркнула я. Впрочем, если честно, от новости стало чуть полегче.

— Через что вынуждены проходить дети, если они хотят учиться! Я влезла в долги только за старшую школу! А есть такие, кто идет потом в университет… Кстати, Маки, Мидорико вроде тоже в кредит учится?

— Да-да, — подтвердила Макико. — Она хоть и получает безвозвратную стипендию, но без академического кредита ей все равно не обойтись. До выпуска еще довольно далеко, но я уже переживаю, что она будет делать дальше, кем будет работать… Пока вижу только, что учиться ей нравится.

Мидорико, которой скоро должно было исполниться двадцать, училась на втором курсе университета в Киото. Жить она продолжала с матерью в их квартире в Осаке и каждый день ездила оттуда на занятия. Сорокасемилетняя Макико работала все в том же баре на Сёбаси, что и десять лет назад. Хозяйке бара уже было глубоко за шестьдесят, у нее болели колени, так что она появлялась на работе от силы пару раз в неделю. Если бар кое-как и держался на плаву, то только благодаря Макико. Работы у моей сестры все прибавлялось и прибавлялось: приходилось заниматься собеседованиями с новыми девочками и их обучением, закупать напитки, контролировать выручку… При этом получать она стала не сильно больше, поскольку планка минимальной зарплаты постоянно понижалась. Хоть на деле ей и доверили управление баром, в сущности она оставалась все той же хостес без каких-либо перспектив, да еще и староватой для такой работы. «Интересно, сколько еще лет я смогу развлекать пьяных клиентов?» — вздохнула недавно Макико, жалуясь мне на жизнь после нескольких банок пива.

— А как дела в баре?

— Да без особых перемен.

Но, несмотря на неуверенность в завтрашнем дне, Макико считала, что все не так уж плохо. Мидорико, как-никак, поступила в университет, хоть ей и пришлось повесить на себя кредит, у меня с работой тоже наладилось, а главное, все мы чувствовали себя отлично и на здоровье не жаловались. За это я была по-настоящему благодарна судьбе. Помню, одно время я переживала, что Макико вдруг сильно исхудала, но за последние несколько лет она постепенно поправилась и теперь выглядела как обычная женщина под пятьдесят. Не сравнить с тем летом, когда от нее остались кожа да кости. Глядя на сестру, я поражалась тому, как разительно меняется человеческое тело в течение жизни. А ведь когда-то при виде ее мне делалось страшно: так она сгорит за пару лет… Теперь, когда эти волнения позади, требовать от жизни большего было бы кощунством.

— В общем, приходится вкалывать! Я же не хочу стать обузой для Мидорико, когда состарюсь… Нацуко, ты меня слушаешь?

— Да, конечно, — привычно откликнулась я.

Но Макико молчала.

— Нацуко, у тебя все нормально? — наконец спросила она. — Ты какая-то грустная в последнее время…

— Что?.. — встрепенулась я. — Неужели я так выгляжу?

— Да, ты как будто в отрубе. Может, это от жары?

— В отрубе… Маки, так уже никто не говорит! И вообще, у меня все в полном порядке. Работы хватает, жизнь кипит. Все просто очуметь как круто!

— «Очуметь» уже тоже не говорят.

— Кстати, а как там Мидорико? У нее же сейчас летние каникулы. — Я решила сменить неуютную тему.